Испанский сон
Шрифт:
Вы и сами когда-то просили меня рассказать о ней кое-что… однако сегодня — даже не о ней самой, а о ее отражении, о проекции в моем сердце. (Но и девочка Маша была важна Вам — а значит, и мне — не как таковая, а через свое отражение в Вашей душе, ведь верно?) Перечитайте то немногое, что я Вам писал о своей жене; до сего дня я не мог бы ничего к этому добавить.
Но сейчас ситуация выглядит уже не совсем так. Здесь я должен изрядно отвлечься и припомнить еще один ранее изученный нами вопрос. Я говорю о хождении без трусов в джинсах; если помните, я подробно живописал прелести такого хождения и обосновал предпочтительность темных джинсов, на что Вы, с заставившей меня умилиться нежной заботой, но также и со свойственной Вам практичностью, воспретили мне ходить без трусов в холодное время.
Без стыда Вам признаюсь, что зимой я (как, впрочем, и большинство мужчин средней полосы России) надеваю под брюки кальсоны или даже более плотный спортивный трикотаж. Эти вещи — неизбежное зло нашего климата, но тем приятнее последующее освобождение от них. Когда именно? Здесь у каждого правда своя; лично я напялил джинсы на голое, едва миновали морозы — в этом году, если помните, был весьма теплый февраль. Я не стал докладывать Вам об этом, так как мы обсуждали в то время проблемы ничуть не менее значительные. Как и всегда.
Однако в марте сильно похолодало, и я оказался перед сложным выбором. Снова кальсоны или хотя бы трусы? Но я только-только успел вкусить телесной радости; член мой так не хотел снова в матерчатые тиски! Право же, лишить его выстраданной привилегии свободно болтаться внутри штанов было бы слишком жестоко. А не надеть ничего — значило, дорогая, нарушить Ваш благоразумный приказ.
И я нашел выход. Я взял несколько пар своих трусов и аккуратно вырезал ножничками ту часть, которая так мешала моему члену. Я уже писал Вам, что сам по себе член весьма вынослив и температурно неприхотлив; да и Ваш приказ был направлен именно на защиту прилегающей поверхности моего тела. Таким образом мне удалось совместить две, казалось бы, взаимоисключающие функции своей одежды; я стал ходить в этих полутрусах (я недолго думая назвал их полутрусами), заботясь лишь о том, чтобы они не попались на глаза моей жене. Я писал Вам, что она свыклась с моей летней манерой ходить без трусов; но кто знает, что бы могла она подумать при виде столь экзотического изобретения!
Ну как, удалось мне Вас заинтриговать? Теперь, наконец, подхожу к главному. Вчера вечером моя жена вернулась из-за границы; впрочем, «вернулась» — слово не то: она уехала с месяц назад в длительную служебную поездку и теперь приехала лишь на пару дней по делу. Она устала с дороги; она легла спать, не разбирая своих вещей. Я Вам писал, что люблю ее (вероятно, не меньше, чем Вы — Вашу девочку, звездочку); ночью я оберегал ее сон, а утром поднялся первым и пошел приготовить нам кофе.
Тут я вспомнил, что по дороге из аэропорта она говорила мне о замечательном сорте кофе, который она уже успела полюбить за границей и пачку которого теперь привезла с собой. Я решил сделать ей приятный сюрприз. Я открыл ее чемодан и нашел эту пачку. Одновременно я увидел несколько маленьких пакетов и, грешным делом, заинтересовался. Ведь любопытство свойственно не одним только женщинам, разве нет? Я открыл два-три таких пакета — те, что не были в сувенирной упаковке и, следовательно, не предназначались для кого-то стороннего.
Надо сказать, что в нашей семье не принято скрывать друг от друга содержимое сумок, кошельков и так далее. Я и полутрусы свои спрятал только затем, чтобы избежать лишних моральных проблем в первую очередь для моей супруги. Я хранил их в устроенном мной тайничке за томами энциклопедии — может быть, не столь уж надежном месте с точки зрения мастеров сыска, но во всяком случае скрытом с глаз моей жены (а заодно — и наших детишек).
Так вот — представляете ли Вы, дорогая, мое изумление, когда один из открытых мною пакетов явил мне… что бы Вы думали? Полутрусы! Может быть, подумалось мне, я не один такой умный? Может, в более развитых странах это уже общепринятый ширпотреб? Я присмотрелся к определяющему срезу. Я не технолог швейных изделий, но отличить отделанный край от просто обрезанного (и даже слегка сыплющегося) мне по плечу. Полутрусы были такие же, как у меня, то есть самодельные. Совпадение? Невероятно. Телепатия? Ерунда; в таких вещах я материалист и не верю в передачу на расстояние мыслей о галантерее.
Я спрятал полутрусы обратно, пошел на кухню и, делая кофе, задумался. Итак, жена все же нашла мой тайничок. Я без труда вычислил, когда это произошло. Незадолго до ее отбытия, когда вновь потеплело (притом резко; я вмиг отказался от полутрусов), она учинила большую уборку. Я помню тот день; он запомнился мне потому, что по ходу рутинных утренних хлопот она посмотрела на заоконный термометр и, улыбаясь и явно сочиняя на ходу, произнесла буквально следующее:
Шестнадцать градусов сейчас,
И это просто высший класс.
Через неделю будет лето,
И ты, дружок, увидишь это —
что было совершенно на нее не похоже; никогда ни до, ни после моя жена не сочиняла стихов. Я улыбнулся ей в ответ, несколько удивленный, но не придал этому особенного значения. Я ушел на работу; она занялась уборкой — окна, просушка одеял и так далее… Видно, она перевернула в квартире буквально все. И нашла. Но когда я вернулся домой, она ничего мне не сказала.
Догадаться о назначении полутрусов несложно, особенно ей, знающей о некоторых моих пристрастиях; но почему же она, не сказав мне ни слова, привезла из-за границы такие же? Загадка захватила меня. Увлекшись своим мысленным поиском, я едва не испортил кофе. Но я догадался! Я нашел. Единственным объяснением могло быть ее желание поиграть со мной — примерно так, как это делаем мы с Вами, дорогая. Наша с Вами игра напоминает мне игру в куклы (не зря же Вы обсуждали куклы в секс-шопе), а жена моя затеяла что-то вроде казаков-разбойников — ну, в общем, прятать и находить. Может быть, обмениваться какими-нибудь записочками. А что предположили бы Вы, дорогая?
Но я же не знаю твоей жены — ты так вежливо уклонился, когда я попросила рассказать мне о вас… А почему ты не думаешь, что она просто надумала сделать тебе подарок? Подарок — я имею в виду не сами полутрусы (смешное словцо!), а ее признание твоих пристрастий.
Это был бы неглупый подарок. Тем самым она заодно и сказала бы: зря ты их прятал, дружок… больше доверяй своей женушке. По крайней мере, я на ее месте сделала бы именно так.