Исповедь Христа. Развенчание мифов

Бачевский Дмитрий Викторович

Что есть отец? Все пространства истинные в духе – его низшие проявления. Они узнали, что они изошли из него, подобно детям из взрослого человека. Они узнали, что они еще не получили ни форму, ни имя, каждое из которых порождает отец. Далее, получая форму через его знание, хоть и внутри него, они не знают его. Но отец наш в нас знает каждое место внутри себя. Если отец желает, он проявляет всякого, кого бы ни пожелал, давая ему форму, и давая ему имя. Вы не знаете, что вам откроется, и бываете рады, когда вам открывается новое знание, которое изошло из вас. Но прежде, чем появляется все, отец в духе знает, что он будет порождать. Он – возможность, которая есть в вас.

Люди не ведали отца. Он был тем, кого не видели они. Ибо было в душе насилие, и смятение, и непостоянство, и сомнение, и

разделение. И из-за них случалось множество иллюзий, и много пустых иллюзий, как если бы они были погружены в сон и нашли бы себя в тревожных снах. Или есть место, к которому бежали они, или, лишенные силы, ушли они от погони за другими, или вовлечены они в нанесение ударов, или их самих бьют. Опять же, иногда это похоже на то, как если бы люди убивали их, хотя нет никого даже преследующего их. Когда же просыпаются люди, идущие через все это, они ничего не видят – те, кто пребывали в самой сердцевине всех этих смут, ибо они – ничто. Таков путь отбросивших от себя неведение подобно сну. Знание отца ценят они как рассвет.

Таков путь, совершенный каждым, подобно спящему в то время, когда он пребывал в неведении. И таков путь, которым каждый пришел к Знанию, как если бы он проснулся. Блажен же тот человек, который вернется и пробудится. И благословен тот, кто открыл глаза слепого.

Я же свет высказал и породил жизнь, и дал мысль, и понимание, и милость, и спасение, и сильный дух. Я сделался путем для введенных в заблуждение и знанием для невежественных, открытием для ищущих и поддержкой для нерешительных, непорочностью для испорченных. Даже в священную субботу я трудился на благо тех овец, которых я нашел падшими в яму. Я дал жизнь овцам, вытащив их из ямы, чтобы вы могли знать: вы – сыновья внутреннего знания.

Говорите об истине с ищущими ее, и о знании с согрешившими по ошибке своей. Укрепите стопы тех, кто споткнулся, и протяните руки свои больным. Накормите голодных, дайте отдохнуть уставшим, поднимите желающих подняться, разбудите спящих. Ибо вы – понимание, вышедшее вперед. Не занимайтесь другими вещами, от которых вы отказались. Не ешьте снова то, от чего вас тошнит. Не будьте мотыльками. Не будьте червями, ибо вы уже отторгли их. Не становитесь местом обитания заблуждения и греха, ведь вы уже сокрушили его. Так выполняйте же волю отца, ибо вы – от него, и воля его – то, что благо. Он взял знание всего того, что ваше, чтобы вы могли найти в этом покой.

Не бойтесь ошибки. Она – нечто падшее, а также то, что снова легко выпрямляется в открытии пришедшего к тому, кого отец вернет на круги своя. Ибо возвращение на круги своя называется покаянием.

Ничто не происходит без отца, как ничто не происходит без его воли, но воля его не находима разумом человека. Есть в духе непознаваемое, недоступное для разума познающего себя. Его след – воля, никто не узнает его, как никто не сможет рассмотреть его для того, чтобы понять его. Но когда отец соизволяет, то именно то, что он соизволяет – суть желание отца. Ибо он знает начало вас всех и ваш конец, ваш предел. Ибо когда настанет ваш конец, он лично станет вопрошать вас.

Но затем сможете вы узнать покой в местах вашего духа, о которых не подобает мне, начавшему быть в месте покоя, что-либо еще говорить. Но именно туда, в места вашего духа я приду, чтобы быть там. Вам же во все времена следует считаться с отцом всего в вас и с истинными братьями – с теми, над которыми простирается любовь отца, и в чьей середине нет недостатка в нем. Они – являющиеся в истине, ведь они – сущие в настоящей жизни, ведь они говорят от совершенного света, который есть порождение отца. Понимаете ли теперь те слова, которые, посылая вас на проповедь, я говорил вам: "Вы пришли от света, от места в себе самих, где свет произошел от самого себя"? И дети его совершенны и достойны имени его. Именно такого рода детей любит отец и дарит им счастье, и силу, и свободу духа.

XLVI

Теперь я скажу вам о вашем отце в духе – корне всего, что в вас. Он существовал в вас прежде, чем начало быть что-то другое. Отец – единый, подобный многому, ибо он – первый и является лишь самим собой. Он подобен корню, с древом, ветвями и плодом. Отец в вас – единственный в данном смысле,

и он – бог, поскольку для него никто не является богом, как и отцом. Ибо он не порожден, и нет другого, породившего его. Ведь если кто-то был бы его отцом или творцом, он также имел бы своего отца и творца. Несомненно, для него возможно быть отцом и творцом того, кто начнет быть от него, то есть вашего духа и души. Он безначален и бесконечен. Он не просто бесконечен – он, в силу этого, и бессмертен в вас, ибо не порожден. Вас можно убить душевно, можно сломать ваш дух, но нельзя убить вашего отца, ибо он – бессмертен и пребудет с вами до конца вашей жизни на земле. И каждый раз он будет воскрешать вас из смерти духа. Он не отступит от того, чем является, как никто не заставит его сотворить конец, которого он не хотел бы. У него нет кого-либо, кто пробудил бы его собственное бытие. Так, он неизменен сам по себе, и никто не свернет его с пути его бытия и его самости. Ведь он, воистину, тот, кто незаменим и неизменен. Он не только назван безначальным и бесконечным, так как не порожден и бессмертен, но, поскольку он безначален и бесконечен, то он недостижим в своем величии, непостижим в своей мудрости, непознаваем в своей силе и необъясним в своем блаженстве. Он – такого рода, и формы, и величины огромной, которыми от начала никто вместе с ним не обладает. Он одного возраста с каждым из нас, но больше каждого из нас, ибо мы черпаем от него всю жизнь, а не он из нас. Я, познавая отца, взошел на вершину духа и увидел его, большого, и себя – маленького. И услыхал я громовой голос: "Я – ты, и ты – я, и где ты, там и я, и я во всем, и где бы ты ни пожелал, собираешь ты меня и, собирая меня, собираешь и себя".

Есть ли такое место, в котором он пребывает, или из которого изошел он, или в которое войдет он? Есть ли какая-либо исконная форма, которой он пользуется как примером для работы? Есть ли какая-то трудность, сопутствующая ему в том, что он делает? Есть ли что-то материальное, пребывающее в его распоряжении, из которого творит он то, что творит? Есть ли в нем какое-либо вещество, из которого он порождает то, что порождает? Есть ли при нем какой-либо работник, работающий с ним вместе над тем, над чем и он трудится? Сказать что-либо об этом невозможно. Разве что о нем можно было бы сказать как о добром, безгрешном, без изъяна, совершенном, полном, самим по себе являющимся всеобщностью. Ни одно из тех имен, которые задуманы или произнесены, увидены или поняты – ни одно из них не применимо к нему, даже пусть они безмерно славные, значимые и почетные.

И еще. Что касается его, в его собственном существовании, бытии и форме, то разуму невозможно помыслить его, как и описать его словом, как и узреть его оком, как и почувствовать его телом из-за его непостижимого величия, его непонятной глубины, его неизмеримой вышины и его беспредельной воли. Такова природа непорожденного, не касающаяся никого более, ее не увяжешь с чем-либо на манер чего-то ограниченного. Пожалуй, он обладает строением без лика или формы, без того, что постигнуто чувствами, следовательно, он непостижимый. Если он непостижимый, то из этого следует, что он непознаваемый. Он один – познавший себя самого таким, каков он есть, вместе со своей формой, величием и величиной. Ведь он обладает возможностью мыслить себя, видеть себя, именовать себя, понимать себя, он один является своим же собственным разумом, своим собственным оком, своими собственными устами, своей собственной формой, и он есть то, что он мыслит, что он видит, что он говорит, что он понимает, он, немыслимый, несказанный, непостижимый, неизменный.

Он сводит к бесконечному всю мудрость, и он превыше всякого разума, и превыше всякой славы, и превыше всякой красоты духа, и всякого блаженства духа, и всякого величия духа, и всякой глубины духа, и всякой его вышины. Ибо все это он порождает, и он есть отец всему. Если он, непознаваемый в своей природе, к кому относятся все величия, только что упомянутые мною, если от избытка своей святости он желает кого-то одарить Знанием для того, чтобы его могли познать, то у него есть возможность сделать это. Он – тот, у кого есть сын, Человек пребывающий в отце, и отец является тем, кто познает через Человека самого себя, даруя ему Знание и понимание жизни и самого себя.