Исповедь Мотылька
Шрифт:
Точно так же порой и в жизни мы, привыкшие к повседневному распорядку, считаем, что знаем, каким будет завтрашний день. Нам кажется, что все происходящее вокруг нас – просто и понятно, и мы уже достаточно насмотрелись и достаточно изучили его, чтобы не волноваться.
Но в следующий миг нас «смывает волной», и все переворачивается с ног на голову. Привычные вещи вдруг оказываются совсем не такими, какими мы привыкли их видеть, давно знакомые люди вовсе не такими, какими мы их знали, а наши бесплодные ожидания доказывают лишь одно – что мы ничего не понимаем в происходящем. Море излечивает от излишней самонадеянности и беспечности.
В
Разве могла я поверить еще полгода назад в то, что так сильно переменятся все мои взгляды, моя жизнь, да и я сама? Если бы кто-то сказал мне нечто подобное тогда – подняла бы насмех! А сейчас…
Ведь когда-то я задумывала эту книгу совсем другой. Когда-то я мечтала отомстить пикаперам. А вместо этого лишь научилась их понимать. И считаю теперь, что мне и правда не плюнули в душу, а подарили красивую сказку. Пусть она была и короткой. И относиться к этому надо как к подарку, а не как к плевку. В конце концов, если девушку бросают, то ей стоит задуматься – почему, а не лить обиженные слезы и обвинять весь белый свет в постигшем ее несчастии. Ведь как минимум половина вины за этого лежит на ней самой. А то и больше. Мужчины не уходят от тех, кто был их мечтой. Они уходят от тех, кто «не дотягивает», кто привык много требовать, ничего не давая взамен.
Когда-то я мечтала отомстить пикаперам. Всем сразу, но одному – особенно. Мне хотелось, чтобы ему было так же больно, как и мне тогда. В своих мечтах я рисовала картины того, как я сама обольщу и брошу его, а он будет за мной бегать и так же страдать, как я когда-то. Но я буду непреклонна!
А вот сейчас…я знаю, что ему очень больно. Пожалуй, даже больнее, чем мне когда-то. Но почему-то не испытываю от этого ни радости, ни удовлетворения. Да и к другим пикаперам нет каких-то злобных чувств. Куда же все ушло?
Теперь я понимаю, что все пикаперы разные. Собственно, как и не-пикаперы. Есть среди них рыцари и подлецы, романтики и циники, герои и негодяи. А пикап сам по себе не хороший, и не плохой. Это всего лишь знание. А знание – это сила. Которую можно применить в ту или иную сторону. Точно так же, как оружие само по себе не может быть темным или светлым. Все зависит от того, в чьих руках оно оказывается.
Да, я слишком многого не знала раньше. Слишком во многом ошибалась. А по мере того, как узнавала, книга моя, задуманная как разоблачение пикаперов, превратилась в развенчание мифов, существующих о них.
Я хотела вызнать и обнародовать все их приемы, вывернуть наизнанку их черствые души и показать всем их черные сердца. Но, пообщавшись и сблизившись с ними, я не нашла там ни бессердечных циников, ни холодных и расчетливых мерзавцев, которых рисовало мое воображение. Напротив, в душе каждого из них был веселый и жизнерадостный мальчишка родом из детства (вот только достучаться до него порой бывало трудно), которому просто однажды «посчастливилось» влюбиться не в ту девушку. А ведь одной из таких девушек была я сама.
И сейчас я с какой-то ужасающей ясностью понимала, что и пикаперы порой так же беззащитны перед ложью и предательством, как и все мы. Недавние события - тому подтверждение. Я вот осуждаю Рэндома, а намного ли сама лучше него?
Так что же – впору просить прощения у них? У того мальчика-романтика, брошенного мной, у Художника, у Наглеца и Грязного Стебщика, у всех остальных, которые стали такими лишь по вине подобных мне девушек?
Да, я слишком во многом ошибалась раньше. Слишком много вопросов мне не давало покоя. Один из них – почему же пикаперы, раз уж они такие креативные, необыкновенные и замечательные, чаще всего не пытаются строить длительных отношений с девушкой, а быстро расстаются? Ведь они, как никто другой, могли бы сделать свою избранницу счастливой, могли бы сходу очаровать ее, а потом удивлять хоть каждый день, у них есть все то, чего не хватает обычным среднестатистическим парням, так почему же они не хотят пустить кого-то к себе в душу, не хотят открыться этому человеку и быть счастливым с ним до старости?
Почему-то мне казалось, что теперь я знаю ответ…
– Ты куда? – окликнула меня Лёля, когда я поднялась со скамейки и быстрым шагом направилась к выходу из парку.
– Исправлять ошибки!
– бросила я на ходу.
* * *
Там, где Ока впадает в Волгу, образуя так называемую «стрелку», в незапамятные времена был построен город Нижний Новгород. На его высоком правом берегу (почему-то правый берег реки всегда высокий, мне объясняли в детстве – почему, но я забыла) до сих пор стоит старинный кремль из красного кирпича в память о тех временах, когда другого города, расположенного по соседству, еще не было и в помине.
Но сейчас он есть. Город Дзержинск, второй по численности населения в Нижегородской области расположен на Оке, в том самом ее месте, где река изгибается, образуя широкий и тихий затон, похожий на озеро. Именно здесь находится Окская набережная, одно из самых красивых мест в округе. Если спуститься вниз, к воде, то вы увидите широкую песчаную косу, пляж, а чуть в стороне – красивую дубовую рощу, так и зовущую прогуляться в ней под шелест листьев.
Сюда и привел меня Стас после того, как я по телефону объяснила ему мою просьбу. Номер его я спросила у Лёльки, позвонила и рассказала, кто я такая и чего хочу. Он перезвонил через некоторое время (видимо, узнавал у Художника – не против ли тот) и сказал, чтобы я подходила на затон. Встретив меня, он позвал за собой – в дубовую рощу.
Стаса я, если честно, представляла себе другим. В моем воображении рисовался образ этакого развязанного и пошловатого типа с не очень-то располагающей внешностью, а он оказался достаточно симпатичным и милым парнем, к тому же был серьезен, молчалив и грустен. Возможно, на него подействовали обстоятельства. В конце концов, не просто же так оказался в этом месте тот, к кому мы сейчас шли. Это место само по себе было наполнено тихой печалью, словно болдинская осень Пушкина, и я легко представляла себе настроение того, кого почему-то тянуло сюда. И не ошиблась…
Меня встретил все тот же задумчивый взгляд карих глаз (сама не знаю, почему я всегда таяла от темноглазых и темноволосых мужчин). Только теперь не было в них прежнего насмешливого превосходства, скорее светилось в их глубине нечто похожее на боль. Невысказанную, глубоко затаившуюся, спрятанную на задворках души, на самом донышке, где она копится горьким осадком, чтобы никогда не выйти на поверхность, не показаться окружающим, но быть вечным спутником, от которого не сбежать и не укрыться… Я понимала его, мне было знакомо это чувство. И почему-то вдруг стало то ли стыдно, то ли… В общем, если и я раньше чувствовала себя неловко в этой компании, то легче в тот момент мне не стало. Да и он тоже вряд ли был рад меня видеть.