Исповедь нелегала
Шрифт:
Айбек зажмурился, стараясь не выдать своей ненависти к этим нелюдям, преодолевая страстное желание накинуться на надсмотрщика и стереть с его лица довольную ухмылку, но парень только кивнул и спокойно поднялся на ноги.
– Хорошо, – только и ответил Айбек.
– Вот и отлично, как закончишь со своей возней, пойдешь на поле. Хотя нет, я передумал, вначале сделаешь его работу, а потом примешься за свою, у тебя вся ночь впереди, – надзиратель, откровенно веселясь, продолжил, – спать тебе не придется никогда. Но если ты только не справишься или затянешь с отгрузкой, то тебя ждет участь похуже, чем у этого жирдяя.
Ничего не говоря и даже не посмотрев на своего мучителя, парень отправился на поле, не замечая саднящую боль от удара хлыста.
Работа на поле показалась Айбеку не тяжелей его собственной, к тому же работать было приятней, все же это был свежий воздух и хоть какое-то разнообразие. Над головой пролетали птицы, и мелкая мошкара то и дело налипала на мокрый от пота лоб. Отрываясь на секунду от работы, он с завистью смотрел на летящих пернатых, завидуя их свободе. С каждым взмахом серпа он мысленно уносился прочь от этой тюрьмы, и дух его рвался на любимый холм, с которого был виден весь родной поселок. Он представил лица сестренок и мамы, отчего по венам разлилось тепло. Ради них он должен держаться, должен выжить и сбежать. Но он также не мог не вступиться за раненого соотечественника, по его мнению, это было недопустимо для настоящего мужчины. Так его воспитали и этому учили все книги, которые он читал, и это, по его мнению, было правильным. Нельзя бросать друзей в беде и нельзя думать только о себе. Он верил, что любой из них сделал бы то же самое и для него.
Проведя на поле весь день, Айбек пошел на ужин, после которого двое друзей отправились в сарай, а он на свое рабочее место, в свой ангар разделывать свеже-заваленных свиней. Он успел тихо шепнуть Алмазу за ужином, чтобы тот обработал раны их друга, и пока рубил мясо, надеялся, что пухляку станет лучше.
Конец ознакомительного фрагмента.