Исповедь плохой подруги
Шрифт:
В следующую секунду, будто на зло, мой живот издал звуки, вероятно похожие на крики китов во время брачного периода. Ладно, беру свои слова назад, с шашлыками все же лучше поторопиться.
Я не успела придумать новых вопросов, чтобы наш диалог с Тимуром состоял больше чем из трех реплик, как к нам присоединилась Адель. Еще пять секунд назад она не могла убежать от кочерги, а тут возникла рядом со мной, как ни в чем не бывало.
— Тимур! — сказала она. — Иди помоги ребятам костер разжечь. У них никак не получается. А я пока Ксюше помогу.
Очень мило, конечно, что Адель решила мне помочь. Но захотелось
— Как же у них может получится, если они пытались разжечь его не спичками, а трением кочерги о твою спину? — сказал Тимур, отчаливая.
Я тихо усмехнулась, а Адель показала ему в спину язык.
— Ну и нахал! — сказала она громко, а затем, наклонившись ко мне в разы тише добавила: — А ты, Ксюша, овца!
От такого заявления я опешила и потому не могла выдавить из себя ни слова опровержения. Воспользовавшись моим замешательством, Адель продолжила меня журить.
— Ты что, не видишь, что он к тебе клеится?
Ну, если у современной молодежи клеиться это стоять рядом на протяжении трех минут и помогать насаживать мясо на шампуры, то да, видела.
— Ну и пусть клеится, — сказала я, не в силах скрыть самодовольную улыбку.
— Ой овца-а-а… — протянула Адель. — Я же говорила, лучше с ним не связываться.
— Твой аргумент был не самым прочным.
— Просто поверь мне, — сказала Адель предельно серьезно. — Он не лучший человек.
Мне безумно хотелось узнать, что же такое ужасное Тимур сделал Адель. Но, похоже, это не мое дело. Если бы Адель хотела, чтобы я это знала, то она бы сказала. А раз молчит — значит так надо.
Немного помолчав, Адель стала говорить о том, какой замечательный сегодня день, как хорошо, что они выбрали именно это место, как ее достал Влад, и как она проголодалась за те два часа, что ничего не ела. Я молча слушала, молясь, чтобы мясо закончилось поскорее. Кастрюля казалась бесконечной, словно была заколдованной. Вскоре к нам присоединилась Аня и мы справились с остатками мяса минут за пятнадцать.
Глава 7
В которой все как-то напряженно
Следующие несколько часов прошли без особых происшествий. Огонь был разведен, шашлыки пожарены и съедены. Кстати, мне не хватило, хотя количество мяса было катастрофическим. Я ела медленно и брала по одному кусочку. Это было ошибкой. Основную часть мяса съели в первые десять минут, а когда я полезла за добавкой, остались лишь пережаренные и полусырые кусочки.
После обеда ребята ушли на волейбольное поле. Адель и Вика расстелили покрывала на песке, возле кромки воды, и легли жарить бочка. Аня осталась со мной в теньке, но это быстро перестало меня радовать. Тема для разговора у нас была всего одна — погода, и она иссякла за пару реплик.
Я еле сдерживала себя, чтобы не сходить за телефоном. Было скучновато и грустновато. А ведь мои родители так радовались, что я еду сюда. Они, наверное, уже начали переживать, что в жизни у меня не будет друзей, следовательно я не выйду замуж и, о ужас, у них не будет внуков. Раньше они не зря переживали. А вот в последнее время я разговаривала с людьми чаще, чем за предыдущие несколько лет. И все благодаря Адель.
Она как раз переворачивалась
Адель прищурилась от солнца и, протерев глаза, заметила меня. Она махнула рукой, приглашая присоединиться к солнечным ваннам. Ну или как я их называю — канцерогенные ванны. Сидеть в теньке в одиночестве мне уже надоело. К тому же болела пятая точка, все-таки песок — не лучшая подстилка. Я встала и пошла к Адель.
— Ты бледная, как поганка, — сказала Адель. — Тебе нужно загореть. Ложись сюда.
Она показала на пространство между собой и Викой. Вика лежала с закрытыми глазами так смирно, что я немного испугалась. Надеюсь, она в сознании и ее не хватил солнечный удар. А вероятность этого была. Хотя я находилась под солнцем не больше минуты, макушку напекло, и я уже пожалела, что покинула тенек.
— Не люблю загорать, — сказала я и Адель поджала губы.
Правда, уже в следующий миг ее лицо прояснилось.
— А ты знала, что в воде загораешь в разы быстрее?
— И что? — сказала я.
— Идем купаться! — воскликнула Адель.
Она так быстро вскочила и схватила меня за руку, что я и отшатнуться не успела. Вика что-то недовольно пробормотала и перевернулась на живот, подложив ладони под голову. Адель тянула меня к воде с силой дюжины накаченных мужиков.
— Я не хочу, Адель! — сказала я громким шепотом так, чтобы Вика не услышала, но Адель почуяла мое отчаяние.
Адель остановилась и, нахмурившись, осмотрела меня. Я была в сплошном купальнике, который надела с утра и в джинсовых шортах. Их я не снимала, чтобы комфортнее было сидеть. Да и в целом мне так было комфортнее.
— Не волнуйся, Ксюша! Можешь снимать штаны! Я сделаю вид, что не вижу твоих боков, а всем остальным… — она обвела рукой пляж, где было не так уж много людей. — А всем остальным не интересно на тебя смотреть… Идем!
Не то чтобы слова Адель подбодрили меня, но я стала стягивать шорты. Осмотревшись, я убедилась, что ребята еще не собираются возвращаться с волейбола. Так что меня реально кроме Адель никто не увидит. Я вывернула шорты наизнанку, чтобы они не выгорели и бросила их на подстилку к Вике. Затем мы с Адель забежали в воду.
Я специально стремилась как можно быстрее оказаться на глубине, чтобы не мучаться привыканием к холодрыге. Но вода оказалась на удивление теплой. Это было не удивительно, ведь хорошая погода держалась уже вторую неделю. Обычно, первый раз за сезон я купалась ближе к середине лета. Как правило, это был и последний раз. Но сейчас я даже жалела о том, что так редко хожу на пляж.
А вот Адель, кажется, вода не казалось приятной. Она опять начала визжать, а вскоре стала брызгаться. Я поздно вспомнила, что волосы не стоит мочить. Но брызганья Адель не оставляли волосам шанса быть сухими, да и резинку я забыла. Чтобы скрыться от атак Адель я нырнула. Вмиг стало тихо, как, наверное, в космосе. Открыв глаза, я не видела ничего, кроме мутной зелени. Но когда в ограниченном поле зрения появились светло-зеленые ноги Адель, я вынырнула и обрызгала ее в сто раз сильнее, чем она меня.