Исповедь пофигиста
Шрифт:
А во мне все бродит, во мне такие градусы сидят! У меня алкоголь в крови до рождения. Не, не от бати. У него это — благоприобретенное, а у меня — душа горит. Без всякого тройного одеколона. Так на хрен мне двойное гражданство и немецкие права за три тыщи марок? С такой душой! Все равно ни один контроль не пропустит. Ну, так я их и не делаю.
Недавно был вайн-фест в Пюрмонте — винный праздник. Все пьют, даже алкаши на Брунерке. Их на весь Пюрмонт, если настоящих, патентованных, штук семь-восемь. Очень приличные алкаши, особенно один с овчаркой: оба вечно лохматые и заспанные.
Так эти алкаши с Брунерки в винный праздник — первые люди, гордость нации. Вся нация гордится, что их у нее так мало, и в свой винный праздник они могут честно заглядывать народу в глаза: в этот день народ с ними и Бог с ними.
Мы со Славиком, есть такой чувак в Пюрмонте, выпили по маленькой за немецкий народ. Я всего бокал пива, а он бутылку водки и пивом запил. И пьяного в сиську я повез его кататься в Боденверден, на родину Мюнгхаузена. Чего нас туда понесло, на ночь глядя? К Мюнгхаузену. Без термина.
Короче, Славик за рулем, я тоже за руль держусь, чтоб он у него из рук не выпал, и еще переключаю передачи, как в самолете.
Только пошли в гору — полиция. И как тут быть? С одной стороны, вайн-фест, праздник всего немецкого народа, а с другой — ни капли в крови. Вы пробовали пить так, чтоб ни капли? А у меня и так кровь бродит, всего бокал пива, и — полный кайф!
Я только дверь открыл, чтоб их поздравить, и выпал на дорогу. Мама мия! Меня сразу на руки — родные ж люди! — и трубку в рот: дыши! Я дыхнул честно, всей грудью — ноль двадцать девять промилле, норма. Я влез в норму! Но на ногах не стою и ничего не вижу.
Славик открыл дверь и тоже выпал. Ему тоже вставили, но он же не за рулем. Или за рулем? Он совсем легонько дыхнул — семь! А в бутылке водки всего один и семь промилле. Я точно видел, что больше бутылки он не пил. Да две бутылки за раз — мгновенная смерть! Выходит, в бокале пива столько градусов. Откуда я знаю, где он взял такой бокал? Один на всю Германию.
Ну, Славик тогда по-немецки лучше меня объяснялся, а я трезвее. Так я командую:
— Скажи иностранцу, мне плохо. Пусть отвезет нас домой, раз сам остановил.
Славик говорит полицаю:
— Вы понимаете по-немецки? О’кей! Тогда нам плохо, отвезите домой.
Полицай спрашивает:
— А где вы живете?
А Славик спрашивает его:
— А где мы живем?
Он задумался:
— Не знаю.
— Это плохо! Он не знает, где мы живем. Может, ты, Рыжий, знаешь?
— Конечно, знаю! В Германии. Пусть свяжется по рации с центром, там все скажут. Пароль — вайн-фест!
Полицаи таки довезли нас до самого дома, до калитки, и даже помогли позвонить. А кому там звонить, если мы все тут, за дверью? О-о-о-о!
А сейчас мы едем из Польши, и у меня по-прежнему нет прав, только копия, но она еще не заверена. Зато все трезвые. Значит, нет никаких смягчающих
— Где вы, — спрашивают, — живете?
— Там, — говорю, — все по-немецки написано.
— Так там правильный адрес?
Странно, думаю: откуда же там адрес, если все заблокировано? Это не полицаи. А кто же?
— А вам не все равно?
— Нет.
— Ну, считайте, что правильный.
— Как это — считайте?
— А вот так! Вы же в компьютере смотрели? Ну и все.
— Что все? Мы хотим проверить.
— Все вопросы к шефу.
— Вы что, работаете в крипо?
— Не знаю… Может быть.
Они записали нашу беседу на бумажке, и нас отпустили.
А через две недели приходит письмо из суда.
«Херр Лукацкий! За вождение машины без водительских прав, но с учетом того, что это впервые, вы наказываетесь штрафом в тысячу двести марок или двумя неделями тюремного заключения в Цоссене».
Я позвонил судье и заявил, что выбираю тюрьму. Давно мечтаю! Пусть скажет, когда я могу приехать и посидеть. А она: «Ни хрена, платите штраф. К сожалению, тюрьма сейчас занята и принять вас не может».
А у меня кровь бродит. Такой шанс!
— Нет! — кричу. — Хочу в тюрьму! Меня в отпуск не отпускают, как ценного работника, уже третий месяц! Хочу отдохнуть, отоспаться.
Вот у меня друг, мужик из Люгдов, ночью на ста двадцати километрах в час по центральной улице проехал, а там центральная улица средневековая, как в Киеве переулок. Представляете, как она в окне замелькала?
И что же? Никакого штрафа. Двенадцать дней тюрьмы улучшенного режима. Классно отсидел! Взял с собой кучу цедешек, кассет, телек, маг. Сидел в одноместной камере, смотрел футбол, два часа в день прогулка по расписанию, трехразовое питание по полной программе плюс утренние газеты и пачка сигарет. Всего за триста марок отдохнул, как на Майорке! Я тоже хочу, чтоб меня закрыли и не доставали. А тут: отдай тыщу двести и шагай на работу! Я уже и шефу сказал, что иду в тюрьму. «Хорошо, — говорит, — но только за счет отпуска.»
Так я круто обиделся на судью! Положил трубку и решил вообще ни хрена не платить, раз она так. Это нарушение прав белого человека. Где мое право выбора? Я в тюрьме по-настоящему ни разу не был: Украина и Россия не в счет, там пусть другие сидят. Но Германия! А в сентябре обещают астероид, причем прямо на Нидерзаксен. Это же конец всему! И я уже никогда не посижу в приличной немецкой тюрьме. Там же почти однокомнатная квартира, там не живые стенки, как в России, а звукопылепуленепроницаемые, там же не холодно, кругом кафель, умывальники (говорят, мраморные). И ты один на всю камеру! Знаете, как бы я там потолстел? И подрос. Так нет же!