Исповедь самоубийцы
Шрифт:
— Ребята из службы внутренней безопасности взяли одного моего парня… Слушай, Михалыч, мы не могли бы остаться вдвоем?
Хозяин произнес тихо, но внушительно:
— При нашем разговоре будет находиться тот человек, присутствие которого я сочту необходимым. По одной лишь причине: потому что я так решил… Так на чем он «сгорел», этот твой парень?
Александр Борисович приподнялся, протянул ему тоненькую папку. Самойлов открыл ее, достал из нее несколько листочков. Его брови удивленно приподнялись.
— Н-да, это документ…
Он взял один
— Что ты делаешь? — воскликнул Александр Борисович. — Кто она такая, что ты ей такие бумаги показываешь?..
Хозяин кабинета погасил его вспышку одним небрежным движением руки.
— Какая тебе разница, кто она такая? Главное, что это мой человек!.. Ты лучше вот что скажи, этот твой человек тебя сдаст?
— А ты как думаешь? — огрызнулся гость.
— Думаю, что сдаст с потрохами, — откровенно сказал Самойлов.
Александр Борисович слегка покачал головой.
— Конечно. Только не сразу. Немного подержится, надеясь, что я его вытащу. А когда его как следует припрут — вот тогда и сдаст.
— А ты его вытащишь? — в лоб спросил Самойлов.
Я вдруг почувствовала, как у меня внутри все сжалось. Так вот, спокойно и буднично обсуждалось сейчас, жить человеку или умереть.
Когда я это поняла, растерянно взглянула на Самойлова. Тот был совершенно спокоен, будто речь шла о рыбной ловле.
— Так вытащишь?
Гость пожал плечами:
— Постараюсь, конечно. Только ты и сам знаешь, насколько это трудно, очень трудно.
— Ну тогда смотри сам, Саша! Законы ты знаешь — из-за одного человека ставить под удар всех… Короче говоря, смотри!
Он решительно поднялся с кресла.
— Все, Саша, пока, до встречи! Будут проблемы — заходи! Пойдемте, Виолетта Сергеевна!
…Вернувшись в свою комнату, я не раздеваясь повалилась на кровать. Закрыла глаза. И сразу же перед внутренним взором потекли, сталкиваясь и вытесняя друг друга, картины нынешнего дня.
Как же много может вместиться событий в стандартный день! Не успеваешь осмыслить одно — а уже наваливается следующее.
Нет, в таком смятении чувств и брожении мыслей я уснуть не смогу. Но и видеть раз за разом картины всего, чему мне довелось нынче быть свидетелем, было невмоготу. Надо чем-то отвлечься.
Что ж это за человек, Вячеслав Михайлович Самойлов?
Сараби-убийство
В гардеробе, у стойки, за которой в связи с жарким временем года никого не было, приостановился молодой человек восточного типа. Мужчину, за жизнью которого он пришел, увидел сразу же, едва миновал широкое полотно стеклянных дверей. Рестораны по нынешним временам обычно стоят полупустыми. Так было и на этот раз.
Его «клиент» сидел с какой-то женщиной, насколько можно было судить с такого расстояния, довольно симпатичной. Она с готовностью хихикала в ответ на слова своего спутника, кокетливо отставив мизинчик, потягивала шампанское, время от времени затягиваясь длинной черной сигаретой. Человек с восточной внешностью ею не заинтересовался. Он обратил на нее внимание лишь потому, что она случайно оказалась рядом с его потенциальной жертвой.
Чего нельзя было сказать о двух крепких парнях, которые сидели за соседним столиком и пили, насколько можно было судить, минеральную воду. Это были телохранители его «клиента». И они, естественно, уже обратили внимание на очередного посетителя, контролируя, чем он занимается.
Значит, прежде всего нужно сделать так, чтобы они привыкли к его присутствию в зале, перестали следить за каждым его шагом, за каждым движением.
Человека с восточной внешностью звали Сараби. Это было его подлинное имя, но оно звучало настолько экзотично, что стало и профессиональной кличкой. Он был личностью весьма популярной в криминальных кругах и считался авторитетным и довольно высокооплачиваемым киллером. Сараби и сейчас был тут по привычному делу. Он уже получил задаток.
Сараби неспешно и уверенно прошел к стойке бара. Обстоятельно уселся на высокий стул с сияющей хромом «баранкой» для ног.
— Кофе, — коротко бросил он бармену.
Тот с подчеркнутой готовностью засыпал в турку молотый кофейный порошок, бросил в нее же кусочек рафинада, залил кипятком, поставил алюминиевую посудинку в песок в жаровне, поерзал ею, устраивая понадежнее.
— Что еще?
Судя по всему, клиент был настроен произнести слово «ничего». Однако в глазах бармена читалось столько подобострастия и преданности, столько желания услужить, что человек с восточным типом лица произнес совсем другое.
— Мартини, — обронил он столь же коротко, чуть заметно понимающе усмехнувшись.
Бармен был доволен.
— Какой именно мартини вы предпочитаете?
Клиент взглянул на полку за спиной услужливого бармена. И произнес третье слово:
— Бьянко.
После этого отвернулся, демонстрируя нежелание и в дальнейшем пополнять кассу ресторана.
Потянуло ароматом свежесваренного кофе.
— Прошу вас.
Клиент повернулся к стойке. Здесь уже стоял стакан с мартини, в котором плавали два кубика льда и торчала соломинка, и чашечка с кофе. Он небрежно уронил перед собой на полированное дерево купюру.
— Сдачи не надо. И пусть заказ принесут мне на столик.
После этого Сараби легко спрыгнул со стула и направился к крайнему столику, расположенному у входной двери. Клиент вел себя так уверенно, будто и мысли не допускал, что его хоть кто-то может ослушаться.
Впрочем, у бармена и в самом деле такого желания не возникло. Он нюхом чуял денежного посетителя. Впрочем, чуял он и другое: клиент, судя по всему, был не только денежным — он мог и неприятности причинить заведению. Так что с ним лучше быть повнимательнее.