Исповедь самоубийцы
Шрифт:
— А она? — остро кольнула меня взглядом Настоятельница. — Она останется?
— Виолетта будет единственным исключением, — не оборачиваясь в мою сторону, ответил Самойлов. — Впрочем, лично тебя это уже не должно касаться. Прощай, Таисия!
— Нет! Я не хочу! Будь ты проклят!
Не могу поручиться, что Настоятельница кричала именно это. Примерно это — так будет точнее.
Огромная женщина вскочила с места. И бросилась на замершего в двери Игорька. Тот ждал этого, нажал курок, выстрелив почти в упор. Пуля отшвырнула Таисию обратно, в кресло.
— А-а-а!
По-волчьи
— Уйди! — взвизгнул убийца.
Я видела, как он судорожно старается приставить пистолет к ее груди, чтобы последним выстрелом покончить с происходящим. Однако ему теперь мешал длинный цилиндр глушителя. Из ран Таисии на него обильно текла кровь.
Наконец грохнул еще один выстрел. Пуля опять отшвырнула женщину обратно, в кресло. Однако она была еще жива. Вся залитая кровью, попыталась снова подняться. А Игорек с ужасом глядел на свой пистолет, у которого затворная рама замерла в крайнем заднем положении. У него кончились патроны.
— Да, Игорек, так из тебя ничего и не вышло, — флегматично прокомментировал ситуацию Шеф. — Неужели до тебя так и не дошло, что я сказал, причем говорил неоднократно, что я сегодня обрубаю все контакты. Ты понял? Все!.. А ты дураком был — дураком и останешься. Как же ты умудрился все патроны расстрелять?
По мере того как Самойлов говорил, глаза Игоря Викторовича наливались ужасом.
— Но Шеф, я же не думал, что и я тоже… Шеф, я же всегда…
— Ну и что, что всегда, Игорек? Нужно было бы и о себе подумать, а то привык чужим умом жить. Ты мне больше не нужен. Единственный человек, которого я мог бы оставить в живых из всех вас — это вот он.
Самойлов кивнул за спину, где неподвижно лежал обнаженный труп Мезенцева.
— Ну а если я не помиловал даже его, то уж тебя-то, «шестерку»…
С жестяным звяканьем стукнулась о дверной косяк вылетевшая из рукояти пистолета, который держал в руке Игорь Викторович, пустая обойма. Сам он сунул руку в карман, чтобы достать магазин с патронами.
— Слишком поздно, Игорек!
Два выстрела прозвучали без перерыва, дуплетом. Одна пуля раздробила лобовую кость Игорька, другая добила Таисию, которая все еще пыталась подняться с кресла.
— Вот и все!
Самойлов повернулся ко мне.
Ну кто может представить себе мое состояние в этот момент? Небольшая комнатенка, в которой я всего лишь несколько часов назад пережила самый чудесный вечер в своей жизни, теперь являла собой иллюстрацию к фильму ужасов. В различных позах лежали четыре трупа. Всюду лужи, потеки, разводы крови.
А посреди всего этого спокойно восседал безукоризненно одетый, невозмутимый Шеф, Вячеслав Михайлович Самойлов, крупный российский банкир и предприниматель, входящий в число богатейших людей страны, преступник, на руках которого кровь неведомо скольких людей, «крестный отец», возглавляющий один из мафиозных кланов, имеющий обширные связи, в том числе и за рубежом… Человек, безумно любящий свою дочь… Несчастный, съедаемый изнутри самой страшной болезнью человечества.
Безжалостный убийца, в опытных руках которого находится пистолет.
И перед ним — я, полуголая беззащитная женщина. Женщина, к которой он неравнодушен, женщина, которая только что принадлежала его врагу, женщина, которая уже почти выполнила работу, для которой была нанята, а потому превратившаяся в лишнего свидетеля.
Наверное, я должна была бы упасть в обморок или биться в истерике. Я должна была бы ползать на коленях, пытаясь вымолить пощаду…
Однако я просто сидела, глядя на него. И молчала. Молчала в оцепенении, ожидая следующего выстрела. Который оборвет и мое существование. Я перешла за роковую черту. И была готова к тому, что умру.
— Ну и как получился у нас роман?
Самойлов спросил это в привычной для него манере, равнодушно и буднично. И опять спросил совсем не то, что я от него ожидала.
— Что? — не поняла я.
— Как вы находите, получился у нас роман? — терпеливо повторил он.
— Какой роман?
— Ну как это какой? Роман из серии «Современный российский детектив», черновик которого вы мне сегодня передали…
Боже мой! Среди этого кошмара он говорит о каком-то романе! О книжке!..
— По-моему, все получилось, — не дождавшись ответа, удовлетворенно констатировал Вячеслав Михайлович. — И вы со своей частью работы справились прекрасно. Конечно, еще кое-что сыровато. Кое-что требует шлифовки. Где-то пропущены целые куски информации. Заголовок «Наследник Герострата» какой-то аморфный, не привлекает… Но это все мелочи, детали, неизбежные, при условии, что вы написали книгу в таком темпе… В целом я вами, милая Виолетта Сергеевна, вполне доволен.
Самойлов поднялся, переступил через неподвижное тело Светланы. Дотянулся до столика, взял бутылку с коньяком, вернулся на свое место. Покосился на стекленеющие, по-прежнему открытые глаза лежащей на полу женщины и опять уставился на меня. Отпил коньяк прямо из горлышка, сделав несколько больших глотков. Мне было хорошо видно, как по толстой, в складках, шее могучим поршнем несколько раз прошелся кадык.
— Ну а теперь, милейшая моя писательница, вам осталось дописать только эпилог.
— Эпилог? — переспросила я.
Какой тут эпилог?
— Да, вот эта сцена, — он широко повел рукой вокруг, — может, конечно, годиться для финала. Но на эпилог она явно не тянет. Эпилог предусматривает какой-то вывод, какую-то глубокую философскую мысль. Так что вам нужно будет еще над этим подумать…
Он опять глотнул коньяку. Поморщился, но теперь было похоже, не от спиртного, а от боли. Только вот какой — телесной или душевной? Или на душевную боль он вообще не способен?
— Я хочу приоткрыть вам, Виолетта Сергеевна, еще одну тайну, — доверительно понизил он голос. — Вас она просто потрясет.