Исповедь самоубийцы
Шрифт:
Он пошарил вокруг себя, разыскивая бутылку. Не нашел. И продолжил:
— Я умру сегодня. Сейчас. А ты останешься жить. Пока, во всяком случае.
Вот оно! Значит, мне сейчас придется пережить зрелище еще одной смерти.
— Погоди, я уйду, — попыталась я подняться.
— Сиди! — сказал он негромко, но властно. — Я пока еще жив и пока еще в силах заставить тебя выполнять все то, что скажу.
Самойлов поднялся с места. Я вся сжалась, ожидая, что он сейчас подойдет ко мне.
Только теперь я подумала
Однако Шеф снова перешагнул через тело Светланы — Своей Женщины! — поднял с пола бутылку и вернулся на место. Посмотрел, осталось ли в ней еще хоть что-то. Удовлетворенный увиденным, опять обратился ко мне.
— Короче говоря, Виолетта Сергеевна, время нашего договора подходит к концу, — проговорил он. — Теперь вы видите, что никто не сможет обвинить вас ни в чем, ни в клевете, ни в том, что вы замараете мое имя. Ну а что касается других людей, то тут ваше полное право: кого хотите, того и упоминайте — мне это, признаться, все равно…
Он глядел на меня уже заметно хмельно. Но и как-то отрешенно, будто видел, познал уже нечто недоступное простым смертным. И говорил о земном с какой-то натугой, будто довыполнял какую-то миссию.
— Короче, издавай книгу, делай с моим именем что хочешь. Кстати, где деньги?
— Какие деньги? — не поняла я, о чем он говорит.
В самом деле, до денег ли тут было?
Он усмехнулся:
— Что значит «какие»? Деньги, которые тебе должен был передать мой друг Мезенцев!
Мы оба посмотрели на труп.
— Не помню…
— Поищи.
Мне было страшно подниматься и передвигаться по этой жуткой комнате. Впрочем, идти далеко не пришлось. Конверт с долларовыми бумажками лежал неподалеку, на столике.
— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул Самойлов. — А теперь одевайся!
Снова я уставилась на него с недоумением.
— Что вы сказали?
— Одевайся. Ну не можешь же ты идти по городу в таком виде…
Я невольно покосилась в зеркало. В самом деле: небрежно напяленный сексуальный халатик, растрепанные волосы, размазанная косметика…
— Давай-давай, переодевайся!
Взявшись за концы слабо затянутого поясочка халата, я покосилась на Самойлова.
— Ну а как же вы… — проговорила несмело.
— Мне так мало в этой жизни осталось, что доставь еще хоть одно удовольствие, — ухмыльнулся он.
Признаюсь, колебалась я недолго. В конце концов желание как можно скорее покинуть этот дом кошмаров и этого полусумасшедшего человека быстро победило чувство стыдливости. Под его жадно горящим взглядом я постаралась как можно быстрее облачиться в одежду. Но, как обычно бывает в спешке, никак не могла попасть руками и ногами куда следует.
Но в конце концов справилась и с этой задачей. И замерла перед ним, не зная, что еще мне прикажет делать человек, решившийся на смерть и в то же время имеющий на меня такое влияние.
— Умойся. И причешись! — продолжал распоряжаться он. — Побыстрее.
Чтобы попасть в крохотную туалетную комнату, расположенную за дверцей в дальнем углу, надо было обогнуть кровать, на которой лежал Петр, пройти мимо Самойлова, миновать тела Светланы и Таисии… Пересилить себя и сделать это я не могла. Однако, даже несмотря на свое состояние отупения, понимала, что с лицом что-то нужно сделать.
Схватив со столика флакончик с какой-то пахучей жидкостью — уж не знаю какой, — плеснула ее на ватку и быстро вытерла ею лицо. Потом столь же торопливо провела щеткой по волосам.
— Вот и отлично.
Вячеслав Михайлович был явно удовлетворен.
— Теперь возьми свои документы и деньги!
Благо, сумочка находилась тут же. Конверт с деньгами — тоже!
Самойлов между тем достал из кармана пухлый бумажник, швырнул его мне. Я его неловко поймала.
— Забери себе из него все!
— Мне не надо…
Он цинично ухмыльнулся:
— Чтобы женщина — да от денег отказывалась!.. Которые ей дают, к тому же, ни за что! Такого не бывает… — однако ехидного тона не выдержал и повысил голос — Не выпендривайся, бери все, что там есть. Мне оно уже не пригодится, а у живых лишних денег не бывает.
В бумажнике оказалось еще порядочно — уж не знаю сколько, не считала, — долларовых купюр, в основном «соток», наши «стотысячники»… Я все это тоже выгребла и сунула в сумочку. И положила пустой бумажник на столик.
— Вот теперь все!
Вячеслав Михайлович запрокинул голову вверх. Потряс бутылку, вытряхивая последние капли коньяку над раскрытым ртом.
— Символично, правда — последние капли коньяку и последние капли жизни, — криво усмехнулся он.
Отбросив посудину, он достал из бокового кармана пиджака плоскую фляжку — таких сейчас немало продается, они в кармане незаметны, а потому любители выпить всегда могут носить их с собой, наполнив предварительно спиртным. Только вместо пробки из этой фляжки торчал короткий отрезок какого-то шнура.
— Это огнепроводный шнур, — показал мне, разъясняя, Самойлов. — Внутри на его конце расположен капсюль-воспламенитель. Сама же фляжка наполнена напалмом. Через минуту после того, как ее поджечь, он воспламенится и эта комната превратится в море огня. За это время ты, Виолетта, должна быть уже далеко отсюда, чтобы никто тебя не увидел. Если поедешь на такси или на частной машине, ни в коем случае не называй свой домашний адрес и не расплачивайся валютой… Ну и сделай так, чтобы никто не увидел у тебя таких больших денег.