Исправленному верить (сборник)
Шрифт:
Степаненко повернул к своим спутникам несчастное лицо. Он ничего не понимал. Полковник присвистнул и занялся девушкой сам. Александра, привлеченная чем-то видимым лишь ей, не пыталась ускользнуть, она вообще не шевелилась, но ни взять ее за руку, ни хотя бы дотронуться полковнику не удавалось. Казалось, он танцует нечто куртуазно-старинное. Со статуей. Минут через пять Аркадий Филиппович сдался.
– Черт знает что… – проворчал он. – Голограмма какая-то.
– Куда она смотрит? – Степаненко, сведя брови, рассматривал зеленеющий
– Нам не увидеть. – Полковник решительно, будто отказываясь продолжать игру, отвернулся и от очарованной Саши, и от объекта ее восторга. – Олег Евгеньевич, вы хоть что-нибудь понимаете?
– Мне кажется, что да. Не хотелось бы об этом, скажем так, в гостях, хотя этот страх вряд ли обоснован. У нас в головах такая эклектика…
– Чего ж тут не понять? – зло бросил моряк. – Девушка умерла, вместо нее по Питеру ходит какая-то тварь… И убивает. Так?
– Не совсем, но с тварью вы правы. Старуха Хандова умирает от рака, хозяйке перекрестков, буду ее пока так называть, требуется новое человеческое тело. Выбор пал на Сашу, почему – долгий разговор, но тело подчинено тому, что, собственно, и определяет личность.
– Душа?!
– Пусть лучше будет тень… Та самая тень, что, по мнению эллинов, переселялась в Аид. Сашину тень поместили сюда. Конечно, я могу ошибаться…
– Вряд ли, – ответил вместо сжимающего и разжимающего кулаки Юрия сосед. – Мы сможем вытащить девушку и убраться?
– Теоретически, да – Эвридику вывести почти удалось… Что до нас, то сама эта встреча доказывает – мы находимся в ином состоянии. Вероятно, поэтому мы и не видим причину ее счастья, но она легко вычисляется логически. Женщины так смотрят в одном-единственном случае…
– Овалов! Но он же… решил полетать.
– В самом деле, Олег Евгеньевич! Одну тень мы прекрасно видим. Где вторая?
– Черт ее знает… Девочку водворили в любовный янтарь, когда Овалов был жив и в своем репертуаре. Подозреваю, он и был бы жив, не дай ему Юрий по морде, вернее, перенеси он это как мужчина. Если «макак» сунулся к Александре с претензиями, захватившая ее тело сущность могла встревожиться и, как это там у вас говорят, превысить границы допустимой самообороны…
– Туда и дорога, но Саша…
– Ее поймали на фотографию… Нужно убрать снимок с трельяжа.
– Уже легче; остается выбраться самим… Или этот эскалатор работает только на спуск? Кстати, раз уж мы живы, нам придется есть, пить и спать, а у нас всего фуража – одна бутылка.
– Она предназначена Юрию. – Если он ошибся в трактовке, им конец, если сластена ошибся в Степаненко – тоже. – Питер велик, но вас, Аркадий Филиппович, потянуло к Николе. Почему? Меня, кстати, тоже потянуло.
– И меня. – Степаненко опять смотрел на Александру. – Ничего удивительного, ведь здесь она.
– Это для вас неудивительно, – подпустил шпильку полковник, – но мы-то думали о другом… Меня сейчас геометрия занимает. Овалов засунут за зеркальную раму; раз его видно лишь отсюда, дорога в квартиру здесь. Верно?
– Здесь, как говорят у вас, военных, думать нечего, прыгать нужно… Юрий, вы с вашим плечом до арки доберетесь? Трельяж – это вообще-то плохо. Вы можете проскочить из зеркала в зеркало, во двор с гейзерами, если не хуже. Как Гумно-Живицкий.
– Ничего…
– Это слово очень нравилось Бисмарку, – через силу улыбнулся Шульцов. – В наше время чаще говорят «нормально».
– Неважно. – Степаненко с какой-то тоской посмотрел на негаснущую зарю. – Я пройду.
– Почему бы нам всем не пойти? – не понял полковник. – Канал – не такое уж страшное препятствие.
– Правила, Аркадий Филиппович. В Аид по делу ходили в одиночку, единственное совместное предприятие закончилось крахом. Если механизм сходный, у Юрия больше шансов и больше… личной заинтересованности. Да и вино, судя по фокусу с пакетом, предназначено ему.
– Допустим. – Мгновение слабости, если оно и случилось, осталось в прошлом. – А что с этим подарком делать?
– Я бы посоветовал совершить возлияние.
– Так вот что вы в кафе устроили! Могли бы и сказать.
– Это всего лишь гипотеза.
– А гипотезы проверяют… Моя задача – добраться до арки, попытаться пройти через нее к младшей бабке и убрать фото Овалова. Если что-то пойдет не так, вылить вино и действовать по обстановке.
– Действовать по обстановке вам придется в любом случае. Все мои заключения могут оказаться бредом, но больше я вам ничем помочь не могу.
– А может, все-таки вместе?
– Я должен видеть, что здесь произойдет. Если Саша не исчезнет, а очнется, ей понадобится помощь, да и хозяйка будет вынуждена делить внимание…
– Идите, товарищ капитан третьего ранга, – вмешался полковник. – Когда выберетесь, первым делом звоните Валере. Запоминайте…
Полковник дважды назвал номер, Степаненко повторил. Историк заставил себя посмотреть на Сашу, та все так же блаженно улыбалась, но теперь это казалось неприятным. Раздался плеск – Юрий обошелся без прощаний и пожиманий рук. Кажется, в этом Петербурге каналы не обмелели…
– Только сейчас понял главное, – признался историк. – Это препятствие не для меня, так что я в любом случае оставался.
Полковник вытащил плоский наградной портсигар, красиво и старомодно закурил; таких манер у него прежде не наблюдалось.
– Вы изменились, Олег Евгеньевич, – заметил он. – Caesar ad Rubiconem.
– Aut Caesar, aut nihil, – бездумно откликнулся Шульцов.
Они ждали, стоя под который уже час розовеющим небом, а в поглотившую Степаненко арку летела чайка. Пахло водой и сиренью, Аркадий Филиппович дымил своей сигаретой, Шульцов думал о Марине с Соней и о глупых до чудовищности ссорах, которые заводят за перекресток.