Исправляя ошибки

Раэлана

— Значит, — подытожил он, — годы не помогли Бену. В нем еще живет эта двойственность, которая и прежде сводила его с ума.

Лея замерла, глядя на брата.

Джедай продолжал, не моргнув и глазом:

— Ты ведь знала. Всегда знала, что твой сын — необычный, особенный ребенок.

— Не говори так, — на лице Органы появилось нескрываемое отвращение.

Она с детства была знакома с лукавым языком светской деликатности, распространенным в высших сферах общества. И знала, что «особенный» говорят о больных и ущербных. Но Бен никогда не являлся ни тем, ни другим. Да, он отличался от сверстников, но вовсе не потому, что был хуже, чем они.

—

Его особенность заключается в одинаково сильном тяготении как к Светлой стороне, так и к Темной. Я никогда не сталкивался с подобным явлением — до него, — Люк вздохнул. — Тьма и Свет не могут существовать друг без друга, но они не способны и примириться между собой. На их противостоянии замешана Сила, и только благодаря этому противостоянию она сумела породить все живое. Это и называется «великим равновесием», которое само по себе — суть, не более чем миф, в значение которого мало кто вдается. Обычному разуму тяжело, фактически невозможно постичь то, что даже вселенский хаос скрывает в себе определенный порядок, и что вселенная в своей мудрости стремится именно к хаосу.

— Но наш отец…

— Все просто. Когда Дарт Плэгас, наставник Сидиуса, нарушил равновесие ради эгоистичной задумки продлить себе жизнь, в мир явился Избранный, который должен был исправить последствия экспериментов Плэгаса и не позволить им распространиться. Это и сделал наш отец. Он избавил галактику от тех двоих, которые в той или иной степени обладали знаниями Плэгаса — от Шива Палпатина и от себя самого. Более того, он прошел через жернова Темной стороны, сумев сохранить в себе росток Света, тем самым доказав на собственном примере, что Свет сильнее, чем Тьма.

По крайней мере, все знания, обретенные Люком со дня его роковой дуэли с отцом на второй «Звезде Смерти», приводили его к этому самому логичному, на его взгляд, заключению.

Лея опустила голову, чтобы Люк не увидел на ее лице искры жалости и одновременно ненависти — такого противоречивого сочетания, которое, если приглядеться, можно встретить в жизни куда чаще, чем кажется.

Все это давний разговор, в котором бесповоротно расставлены точки над «и»: он сумел простить отца; она — не сумела. В то время, когда ее брат беззаботно жил на ферме Ларсов, помогал дяде добывать влагу и мучился разве что тоской по лучшей доле; она, Лея, с малых лет тайно сражалась с Империей. Она своими глазами видела последствия резни на Кашиике, видела битву при Скарифе, видела, наконец, как Империя уничтожила ее родной Альдераан — как же она могла не возненавидеть Дарта Вейдера, живую эмблему террора и вседозволенности деспотии?

— И все же, — чуть холоднее спросила генерал, — какое отношение эта давняя история имеет к Бену?

— Когда Тьма и Свет, эти две противоборствующие грани Силы, существуют на равных правах в душе отдельно взятого человека, они могут погубить его. Да, ему дано то, о чем большинство не может даже помыслить. Я отчетливо сознавал, что однажды мой ученик многократно превзойдет меня. И Бен тоже это знал. Но противоположная грань любого выдающегося таланта — безумие.

В чем-то юноша был прав. Учитель действительно боялся его способностей. Поэтому из года в год медлил, не давая ему полной свободы и продолжая держать его в падаванах. Поэтому не допускал, чтобы племянник оставался один — а в храме, среди прочих детей, которых Бен все эти годы презрительно не замечал, это все равно, что в одиночестве, — и таскал его за собой во все поездки с тех пор, как мальчишке исполнилось пятнадцать лет. То есть, с тех самых пор, когда его душевная

боль от осознания своей непохожести на других стала давать себя знать. Вкупе с гордыней, подростковым упрямством и той глубинной обидой, что осталась в душе Бена еще с детских лет.

— Однажды я поведал ему о Дарте Вейдере, как о примере человека, в котором Тьма и Свет также сочетались уникальным образом. Но я и подумать не мог, что мой рассказ произведет на Бена такое впечатление!

В устах магистра эта история звучала, как назидание. Люк надеялся, что мальчик сумеет осознать опасности, которые скрывает Темная сторона, и это поможет ему обуздать Тьму в собственной душе. Но все получилось точно наоборот. Бен начал интересоваться жизнью Вейдера. Еще не зная о том, что является его потомком, он изучал великое прошлое главнокомандующего имперского флота — и все больше проникался к нему благоговейным трепетом.

— Но Бен — это вовсе не Вейдер, — упрямо заявила Лея. — Дарт Вейдер уничтожил Энакина Скайуокера — ты так говорил, Люк, не правда ли? Он и сам этого не отрицал.

Оставил лежать бездыханным среди множества изуродованных тел в разрушенном Храме джедаев. Или похоронил среди пепла и серы на Мустафаре.

— А когда Энакин неожиданно воскрес, пришел конец уже самому Вейдеру. Это тоже рассказывал мне ты, брат мой. Но Кайло Рен так и не смог убить Бена Соло. И Бен не может изгнать из себя Кайло Рена.

Эти две ипостаси обречены сосуществовать в одном теле и вечно бороться, заставляя страдать одна другую.

Генерал сердито тряхнула головой. Один непокорный вьющийся локон выбился из прически, очаровательно упав на висок.

— Помоги ему.

— Если б я мог… раньше я пытался. Много лет надеялся побороть чудовище, медленно растущее, крепнущее на моих глазах и день за днем поглощающее мальчишку, которого я воспитывал долгие годы, как своего родного сына. Но я проиграл. Поверь, если я вмешаюсь; а тем более, если к Бену вернется его прежняя мощь, всем будет только хуже.

Лея замерла от жестокости его слов.

— Под маской чудовища мой сын еще жив, и он мучается. Он задыхается, брат! Ему грозит гибель, если ты не вмешаешься.

Люк погрузился в горькое молчание.

Было и еще одно обстоятельство, неизвестное Лее, но известное ему самому — это девушка. Кое-что из того, что Рей узнала о себе совсем недавно, достигло и Скайуокера: дочь Дэрриса — адепта Тьмы такого же, как и Кайло Рен. Наделенная уникальной возможностью высасывать здоровье, энергию и способности у других одаренных. И похоже, чем крепче между ними эмоциональная связь — тем большую опасность представляет дар этой девочки для того человека, рядом с которым она находится.

Люк много размышлял над двумя недавними открытиями — Пробуждение Силы в Рей и одновременно угасание Силы в Бене. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в чем тут дело. Подсознательная связь, взаимное притяжение удивительной силы появилось между ними тотчас, когда они впервые повстречались на Джакку. Не потому ли меч Избранного выбрал Рей? Именно она заставила воспрянуть энергию, скрытую в этом оружии, пребывавшем в молчании десятки лет. Не потому ли легендарный сейбер показал ей не кого-нибудь, а именно Бена — в тот самый полный слез и смерти день, когда пал храм на Явине? Не потому ли Бен похитил девушку, одним из первых почувствовав в ней пресловутое Пробуждение?.. Кажется, Сила нарочно играет с молодыми людьми, вновь и вновь сталкивая их друг с другом. Вот только с какой целью? И какая роль здесь отведена самому Скайуокеру?