Исправляя ошибки
Шрифт:
Охранники, выставленные у входа в блок интенсивной терапии, приветственно отсалютировали гостям и безоговорочно пропустили обоих внутрь. Не в первый раз тюремным стражникам доводилось видеть здесь майора разведки, и каждый из них в той или иной степени знал об особых полномочиях Диггона относительно пленника.
У дверей камеры Диггон попросил Лею немного обождать. А сам, не мешкая, прошел внутрь.
Бен Соло выглядел не намного лучше, чем в день прибытия — все такой же болезненно-бледный и слабый вид. Разве что взгляд бархатных его глаз, прежде
Пленник был одет в свободные серые штаны и майку, оставлявшую открытыми его все еще крепкий, правильный и приятный взгляду рельеф рук, на внутренней стороне которых виднелись вздутые вены и синяки от постоянных уколов.
Когда дверь открылась, Бен тотчас взвился на ноги; похоже, он ожидал новостей с нетерпением, хотя, если спросить напрямую, гордость юноши наверняка стала бы отрицать это.
Заметив его напряжение, Диггон довольно усмехнулся: «Что бы ни говорил этот мальчишка, страх не чужд даже его фанатичной натуре».
— Будет трибунал, — сообщил майор с порога, не тратя время на приветствия, которые сейчас стали бы только попусту раздражать их обоих, отвлекая от главного. — Как только вы поправитесь, вас переведут в правительственную тюрьму.
— На Центакс-I? — осведомился юноша, не ведая, впрочем, зачем. Какая разница, в каком месте ему предстоит дальше гнить за решеткой в ожидании приговора?
Диггон кивнул.
— Полагаю, беря во внимание отчеты, предоставленные доктором Калонией, перед началом слушаний вам будет назначена психоневрологическая экспертиза.
— Пусть все это катится в пасть к сарлакку! — воскликнул вдруг Бен так резко, что его собеседник даже вздрогнул. — Я нахожусь в здравом уме и могу ответить за свои поступки.
— Если предположения о вашем психологическом нездоровье подтвердятся, наказание может быть смягчено.
— И что же тогда? — язвительно отозвался пленник. — Смертную казнь заменят на пожизненное заключение в клинике для душевнобольных? Прекрасная перспектива: провести остаток дней под действием наркотиков в компании ваших ненаглядных зверушек (или что вы там еще придумаете?) Нет, майор, благодарю!
Гладя на Кайло, горделиво вскинувшего вверх подбородок, со сверкающими глазами и розоватым следом гнева на впалых щеках, Диггон в который раз с досадой подумал, что этот парень определенно является сыном своей матери.
— Кое-какие процедуры врачи могут выполнить и без вашего согласия, — напомнил сотрудник разведки.
— Только в этом случае никто не возьмется ручаться за достоверность результатов, — бесстрастно — в тон собеседнику — проговорил Бен.
На миг юноша спрятал лицо в ладони — этот кратковременный жест отчаяния был ему простителен. Затем он вновь поглядел на Диггона и хрипло спросил:
— Генерал Органа здесь, верно?
Он чувствовал ее присутствие, и от этого у него тряслись колени и мысли текли неровно, не позволяя собрать остатки доблести,
Кайло сознавал, насколько неуверенно, насколько жалко он сейчас выглядит. Присутствие матери немилосердно давило на него.
— Да, она пришла, чтобы поговорить с вами, — ответствовал майор.
— Я не хочу встречаться с нею, — отрезал Кайло.
В этом вопросе он раз за разом оставался непреклонен.
Впрочем, тут все решает прихоть генерала; если его дражайшая матушка настоит на своем, никто не станет спрашивать согласия заключенного.
— Ваша мать беспокоится о вас.
Диггону уже не впервой было удивляться каменной твердости пленника. И краем сознания сочувствовать все же трагедии Леи, чья материнская любовь встречала только холодную отчужденность.
Бен усмехнулся в ответ собственным мыслям: «Интересно, какие цели преследует генерал? Просто убеждать меня сделаться предателем, или снова допрашивать при помощи ментальных пыток?»
Трудно было ожидать, что Лея упустит случай пощеголять своим несчастьем, разыгрывая убитую горем матерь преступника, которого не сегодня-завтра приговорят к смерти. Вот только ему, Кайло, ее притворство давно опостылело до глубины души.
На какие-то секунды Диггона постигло холодящее душу ощущение, словно нечто невидимое коснулось его шеи. Майор был не робкого десятка. Кроме того, он мыслил себя рациональным человеком, которого не напугать джедайскими фокусами. И потом, если бы Рен всерьез мог прикончить его, то давно бы уже сделал это. Но сейчас остатки волос на голове Диггона готовы были зашевелиться. Сердце пропустило удар. Вмиг в памяти всплыли страшные сказки о неотвратимом Удушье Силы, к которому частенько прибегал Дарт Вейдер, главный палач Империи.
А Кайло Рена именуют Палачом Первого Ордена. И он — внук Вейдера. Без каких-либо аллегорий, без сумрачного иносказания, выдуманного машиной пропаганды. Настоящий, кровный внук с той же истерией и страстью к убийствам.
— Я сказал, — отчетливо повторил пленник, — что не желаю видеть генерала Органу.
Онемевший от страха разведчик только и смог, что покорно кивнуть.
Кайло отпустил его и отвернулся.
Диггон с недовольным видом потер шею.
— Вынужден вас предупредить, — сказал он, отдышавшись, — если вы еще раз осмелитесь выкинуть что-либо подобное, я не премину вновь расположить вместе с вами исаламири. Мне известно, что вы плохо переносите их присутствие. Посему, не заставляйте меня.
Юноша не ответил, лишь понурив голову.
В этот миг в сердце майора дрогнула невидимая струна.
— Послушайте, Соло.
Уже то, что он употребил при обращении к пленнику «Соло», а не «Рен» косвенно свидетельствовало об искреннем расположении к нему Диггона, несмотря на выходку, которую Бен учинил мгновение назад, или может, даже благодаря ей. Ведь, если подумать, эта выходка отчетливо показывала всю глубину его отчаяния и бессильного гнева. Так яростно кусается только зверь, зажатый в угол.