Исправляя ошибки
Шрифт:
Бен просматривает все важные моменты его жизни и смерти.
Он воочию видит маленькую женщину — прекрасную настолько, что при первой встрече Энакин сравнивает ее с диатимами, с бесплотными созданиями со спутников Иего, слывущими, как самая красивая и изысканная раса во всей галактике. Каждая деталь ее облика кажется тонкой и воздушной — ее легкие черные кудри, уложенные в сложную прическу, ее маленький острый подбородок и высокие линии скул, которые почему-то с первого взгляда кажутся юному Эни знаком высокого происхождения.
Эта женщина подарила жизнь Люку и Лее. И она же, сама того не ведая и не желая этого, помогла родиться Дарту Вейдеру.
Она
Святая любовь не должна была окончиться так печально, однако искренняя натура Избранного не умеет сдерживаться; для нее не существует половинного чувства, Энакин Скайуокер любит и отдает себя без остатка, позволяя эмоциям брать верх над разумом, что, конечно, недопустимо для джедая — но иначе он не умеет. Что толку в огне, который не обжигает рук? Такой огонь не способен и согреть. Любая попытка самоконтроля кажется ему притворством, а его душа не приемлет фальши.
Когда погибает Падме, в душе Избранного остается огромная, страшная рана, которая мучит его, не зарастая с годами, а напротив, продолжая кровоточить, кажется, все сильнее. Он понимает, что не в состоянии задушить ни память о былом, ни сожаление. Поэтому Вейдер старается обратить свои страдания с мощь, понемногу раскрывая для себя возможности Темной стороны. Так же, как Бен пытался скрыть за вынужденной жестокостью боль от предательства семьи, его дед спасался от одиночества и чувства вины, день за днем убивая себя самого, свою душу — здесь, в проклятых стенах Святилища. Он не бежал от страданий; он шел к ним навстречу, но лишь потому, что не видел иного пути.
Власть тоже не спасает от горьких воспоминаний, но стремление к власти, служение Империи, по крайней мере, дает цель, побуждает действовать — без раздумий, без рассуждений, без оглядки. Ведь когда у тебя за плечами больше нет ничего ценного, то тебе нечего и терять. Вейдер старается лучше понять природу своего предназначения, и знает, что однажды ему суждено убить Палпатина или самому пасть от его руки; в конце концов, такова судьба каждого ситха.
Но все меняется в один момент. Знакомый световой меч в руках мальчишки, который после подрыва «Звезды Смерти» стал одним из первых лиц, разыскиваемых Империей, — этот меч неожиданно заставляет темного владыку поверить в то, что доселе казалось невозможным. Бен чувствует, как смятение понемногу сменяется восторгом, и как призрачные очертания надежды в сердце Вейдера окончательно приобретают ясность, когда тот слышит имя преступника: Скайуокер, Люк Скайуокер.
… он прячется ото всех в одной из своих сфер для медитаций на борту «Палача» и проклинает Оби-Вана за то, что тот скрыл от него истину, которая могла бы изменить все: его ребенок, его сын, мальчик, которого, пока тот еще находился в материнской утробе, отец называл Джинном — это дитя сумело уцелеть после смерти Падме!
Эта истина, откройся она вовремя, возможно, еще могла бы спасти Энакина Скайуокера. Но теперь уже поздно.
Имя магистра Кеноби приходит на ум Вейдеру в первую очередь, ведь трудно представить, кого он ненавидит сильнее, чем своего былого наставника. Но одновременно тот проклинает и Палпатина, который
Отныне все существование Верховного главнокомандующего военных сил Галактической империи тайно подчинено новой цели — отыскать мальчишку раньше Императора. Прикрываясь стремлением обезвредить опасного террориста, владыка не жалеет сил и средств, чтобы выследить Люка Скайуокера. Он прибегает к услугам наемников, вроде «солдата удачи» Лор-Сан Текки или охотника за головами Бобы Фетта. Неуемные поиски приводят его на самый край галактики — в позабытую всеми богами систему Хотт. Но в конечном счете все оказывается напрасным.
Палпатину становится известна правда, и тогда изображение на голопроекторе, немилосердно взирая на коленопреклоненного Вейдера, говорит те самые слова, от которых все существо человека, скрытого за плотной оболочной из железа и дюрастали, отчаянно вздрагивает: «Похоже, что этот мальчик — сын Энакина Скайуокера».
По одному выражению глаз Императора Вейдер понимает — понимает и Бен, все еще наблюдающий за происходящим сквозь время и сквозь свой сон, — что глава Империи не склонен заблуждаться на его счет. Разумеется, владыка Вейдер уже знает обо всем, — но как раз это обстоятельство и кажется старику Палпатину самым интересным. Он считает забавным проверить, как много еще осталось в его ученике от прежнего сентиментального мальчишки. Понимает ли он, что ему придется выбирать между своей жизнью и жизнью сына? Ведь если юноша откажется примкнуть к адептам Тьмы, он умрет; но если согласится, в ордене ситхов имеется лишь два места…
Когда он, наконец, находит Люка, и Люк вновь ускользает, Вейдер не знает, радоваться этому или нет. По крайней мере, он успел открыть сыну правду, а дальше пусть уж мальчик решает сам.
И тот принимает решение — такое, которое, возможно, принял бы ранее и сам молодой Эни Скайуокер на его месте. Люк приходит за отцом, добровольно сдаваясь властям Империи на луне Эндора — и тем самым ставит ученика-ситха перед выбором, которого тот опасался больше всего.
… отец и сын дерутся не на жизнь, а на смерть. Палпатин взирает на них со своего трона, показательно скаля стариковские зубы…
… Вейдер падает на колени, ожидая финального удара. Однако Люк лишь отворачивается от него и решительно отбрасывает в сторону сейбер.
«Вы проиграли, ваше величество. Я — джедай, каким прежде был мой отец»…
… посрамленный поражением, темный лорд вынужден молча наблюдать за тем, как его сын корчится в агонии, медленно сжигаемый Молниями Силы, и безнадежная, на исходе сил, мольба Люка о помощи опаляет его душу. Не стоит обманывать себя, он уже знает, чем все окончится. Он, Энакин Скайуокер, уже сделал выбор. Нужно только собраться. Еще один вдох, еще один удар сердца прежде, чем решиться.
Наконец, он решается.
Смерть одновременно настигает их обоих — ученика и учителя. Тело Палпатина исчезает на дне реактора. Но и Вейдер перестает существовать, освобождая свою прежнюю личность, столько лет томившуюся в плену забытья. В его измученной душе воцаряется умиротворение; он не сожалеет о своем выборе. Перед смертью он просит Люка снять с него шлем…
Бен неспешно открывает глаза, чувствуя, что сон перетек в реальность. Призрак деда все еще рядом, спокойно глядит на него, дожидаясь пробуждения — в конце концов, ему некуда торопиться.