Шрифт:
Глава 1
Бейли Уингейт проснулась в слезах. Опять.
Ее начинало это раздражать, потому что причин для слез не было никаких. Если бы она чувствовала себя несчастной, одинокой или на худой конец носила траур, слезы во сне были бы объяснимы. А так ее единственной проблемой был страх.
Ну не то чтобы настоящий панический страх. Просто некая бессознательная тревога, смутное беспокойство, накрывавшее Бейли, когда ей приходилось общаться с пасынком и падчерицей, Сетом и Тамзин. К счастью, такое случалось нечасто, примерно раз в месяц, когда надо было подписывать чеки, по которым дети покойного мужа получали деньги с оставленных отцом фондов. Еще пасынок и падчерица являлись в тех случаях, когда успевали промотать деньги раньше срока, и принимались клянчить, а иной раз и требовать дополнительные деньги. О, они никогда не упускали случая дать Бейли понять, какая она бездушная и жадная сучка!
Сет
Именно на сегодня у этой парочки выпадал «день получения деньжат», поэтому Бейли нервозно ждала сначала предупреждающих звонков, а затем и визитов. Вот уж потеха ее ждет! Тамзин любила мучить мачеху морально, выискивая для этого методы почище оскорблений, используемых Сетом. Наверняка и на этот раз придумает какую-нибудь пакость, например, притащит двух своих малолетних отпрысков, которые будут вопить, плеваться и драться, вызывая у свидетелей такого поведения единственное желание – бежать без оглядки. Эти избалованные создания, всюду выяснявшие отношения, любили также пинать ногами тех, кто оказывался поблизости. Маленькие наглецы знали, что ответной оплеухи им не отвесят.
– Господи, телохранителей, что ли, нанять? – простонала Бейли при мысли о детях Тамзин. Она отбросила одеяло и выбралась из постели.
Впрочем, уже минуту спустя она напомнила себе, что ей, в сущности, грех жаловаться на судьбу. И тем более плакать во сне. Она прекрасно знала, что за детей воспитал Джеймс Уингейт, когда соглашалась стать его женой. И про завещание покойного мужа ей тоже было известно. Разумеется, Сет и Тамзин не могли иначе отреагировать на последнюю волю отца сделать Бейли их опекуном и распорядительницей всего состояния. Джеймс сознательно лишил детишек возможности швыряться деньгами направо и налево, справедливо полагая, что в руках Бейли состояние будет сохраннее. А она, Бейли, согласилась с его решением, зная, что скоро, увы, овдовеет. Но, даже находясь в могиле, Джеймс щедро оплачивал жене необходимость иметь дело с Сетом и Тамзин. Бейли жила в невероятной роскоши.
Пройдя в огромную ванную, отделанную с шиком, Бейли глянула в зеркало. Не сделать это было достаточно проблематично – зеркало тянулось от самого пола и упиралось в потолок. Всякий раз, глядя на свое отражение, Бейли удивлялась несовпадению собственной внешности и внутреннего содержания.
Деньги мужа сильно изменили ее, причем именно внешне. Тело стало подтянутым и загорелым благодаря усилиям личного тренера и солярия. Услуги этого тренера стоили немалых денег, но и материал, доставшийся ему, был не самым удачным. Бейли изматывала себя на тренажерах до седьмого пота, и результат оказался выше всяких похвал. Ее волосы, когда-то короткие и скучно-русые, превратились в великолепный блонд с медовыми и серебристыми вкраплениями, шалью укрывавший плечи. Оттенок выглядел совершенно натуральным и невероятно шел к цвету кожи, дорогая стрижка правильно подчеркнула черты лица, сделав его более изящным и свежим (даже в те моменты, когда Бейли едва вылезала из-под одеяла).
До брака с Джеймсом у Бейли также не было проблем со вкусом, и она одевалась настолько элегантно, насколько ей позволяла зарплата. Но ведь есть разница между простой элегантностью и настоящим гламурным шиком, правда? А теперь Бейли могла позволить себе одеваться гламурно. Внешность ей досталась достаточно обыкновенная, и до замужества ее можно было описать в лучшем случае как «привлекательную» или «симпатичную», однако дорогостоящий уход за собой и правильное обрамление превратили Бейли если не в ограненный алмаз, то по крайней мере в высококачественный рубин. А порой она выглядела действительно сногсшибательно, когда ей того хотелось, – заслуга личного косметолога и стилиста, приобретавшего для нее одежду на заказ. Если окружающие женщины носили одежду, сшитую по стандартным лекалам, Бейли надевала лишь то, что было пошито исключительно на нее.
Как вдова Джеймса Уингейта, она получила в единоличное пользование дом в Сиэтле, особняк в Палм-Бич и виллу в Мэне. Ей никогда не приходилось летать коммерческими авиалиниями, потому что к ее услугам был самолет частной авиакомпании. Она могла подписывать счета, даже не заглядывая в них, и покупать себе все, что приглянулось. Пожалуй, свадьба с человеком, который всего через год оставил ее вдовой, оказалась самой крупной ставкой в жизни Бейли. Ставкой, сорвавшей джекпот.
До замужества Бейли была скорее бедной, чем обеспеченной женщиной. И хотя она никогда не стремилась выйти замуж по расчету, нельзя было не признать, что деньги и власть изрядно облегчают жизнь. Облегчают, но не превращают в райские кущи. К примеру, даже у вдовы Уингейт были свои проблемы. Первой из них были Сет с Тамзин. Впрочем, они беспокоили ее нечасто, тем более после подписания чеков. Бейли оставалось лишь следить за состоянием их трастовых счетов – условие покойного мужа, которое она безропотно и ответственно выполняла. Вряд ли Сет и Тамзин поверили бы тому, что рост их фондовых средств был целиком заслугой мачехи. Второй проблемой Бейли была скука. Невероятная, всеобъемлющая скука, против которой не помогали путешествия и шопинг.
Бейли вошла в душевую, отделанную матовым стеклом, и включила воду.
Джеймс предусмотрел все детали, составляя завещание. Возложив на плечи жены ответственность за сохранность трастовых фондов, он тем самым обезопасил Сета и Тамзин от растраты семейного капитала. О, Джеймс отлично знал своих детей и понимал, какая судьба уготована состоянию Уингейтов, попади деньги в руки его отпрысков. Позаботившись о детях, он позаботился и о молодой жене, оставив ее единоличной наследницей.
О том, как сложится судьба Бейли после его смерти, Джеймс едва ли размышлял. Она была для него просто финансовым партнером, женщиной, с которой у него сложились хорошие отношения и которая имела голову на плечах. Пожалуй, большего он и не желал. Вряд ли он мог предусмотреть, как одиноко будет Бейли на вершине мира, отрезанной от своего круга, но так и не вошедшей в круги высшего света. Друзья Джеймса, все люди его возраста, принимавшие Бейли в своих домах, пока был жив ее муж, немедленно вычеркнули ее из списков гостей, когда она овдовела. Большинство из них годились ей в отцы, кроме того, они хорошо знали первую жену Джеймса, Лину. Они так и не смогли принять второго брака Уингейта, поскольку Бейли была слишком молода и не их круга. Кое-кто из них знал Бейли и раньше, пока она работала помощницей Джеймса. Ее стремительный скачок на позицию жены бывшего босса смущал и внушал неловкость. Да и самой Бейли было не по себе брать дружеский тон с теми, перед кем еще недавно приходилось лишь вежливо расшаркиваться. Поэтому она ни в чем не винила друзей покойного мужа.
Будь Бейли безмозглой куклой, в руки которой попало целое состояние, возможно, она бы чувствовала себя совершенно счастливой. Порой она даже жалела, что не умеет получать настоящего удовольствия от обладания деньгами. Она слишком много размышляла, слишком остро чувствовала жизнь, чтобы не задыхаться в золотой клетке. Ей приходилось следить за тем, чтобы росли средства тех, кто ненавидит ее всей душой, – это вносило разлад в ее скучное, но безмятежное существование.
Конечно, Джеймс предупреждал ее, что гнев Сета по поводу завещания отца будет весьма интенсивным. Но она и предположить не могла, что настолько сильным. Стать заложником воли молодой девицы, на три года младше его самого, – это сжирало Сета изнутри и выплескивалось наружу при каждой встрече с Бейли. Он швырялся деньгами, как мужская версия какой-нибудь Пэрис Хилтон, не знал ни в чем отказа, но ему постоянно было мало. Вместо того чтобы найти себе дело, открыть свой бизнес (уж для этого ему бы вполне хватило средств и даже мозгов), Сет прожигал жизнь и не интересовался ничем, кроме вечеринок и скандальных выходок. А ведь Сет был надеждой отца, рассчитывавшего, что с возрастом ответственность возьмет в нем верх над юношеской бесшабашностью. От Тамзин Джеймс ничего особенного и не ждал. Ее совершенно не интересовал бизнес как источник доходов. Ее волновал лишь конечный результат – сумма на счету, которую можно потратить. Тамзин жаждала заполучить все деньги своего фонда здесь и сейчас, чтобы беспрепятственно их тратить.
Бейли криво усмехнулась и протянула руку за флакончиком с лосьоном для душа. Если бы Тамзин получила долгожданный контроль над своим фондом, он опустел бы лет за пять.
Телефон зазвонил в тот момент, когда Бейли выключила воду и потянулась за мягким полотенцем. Торопливо завернувшись в полотенце и намотав еще одно, поменьше, на голову, Бейли сняла со стены трубку и посмотрела на экран. Затем повесила трубку обратно, так и не ответив. У нее был собственный «черный список» номеров, на которые она могла не отвечать, если не желала. Судя по всему, Сет уже с утра думал о счетах, раз позвонил так рано. Бейли не хотела говорить с ним прежде, чем выпьет кофе. У нее было право на спокойный завтрак, не испорченный чужими оскорблениями.
Впрочем, тотчас подумала Бейли обеспокоенно, ранний звонок был не в духе Сета. Что, если у него неприятности? Парень целыми ночами пропадал в клубах и просыпался лишь после обеда, да и то не всегда в своей постели. С чего бы Сету звонить утром?
У Бейли неприятно сжался желудок. Ну вот, а она рассчитывала спокойно позавтракать!
Как раз в эту секунду телефон зазвонил снова. Бейли тоскливо посмотрела на него и выждала пять гудков, собираясь с духом. Затем неохотно сняла трубку, вздохнула и нажала кнопку ответа. Уже включился автоответчик, так что пришлось говорить «алло» сквозь механический мужской голос. Бейли не стала записывать сообщение автоответчика сама, выбрав один из стандартных вариантов, забитых в телефон. Ей не хотелось, чтобы каждый звонивший слышал ее радушный голос, особенно если это Сет или Тамзин.