Испытание вечностью
Шрифт:
Ха! Они пытались его, ЕГО! Маугли! Загнать в джунглях? Заикались пыль глотать! Какой там марафон? О чём ты? И это ещё его «особая» аптечка — осталась герметичной, не вскрытой. С таблетками — они бы вообще его «потеряли». Но, Медведь им крепко-накрепко вколотил в голову — что это самый крайний способ. Слишком он дорог для здоровья. Применять стоит только тогда, когда вопрос здоровья уже не стоит. Когда вопрос встал — о Жизни. И Смерти. Тогда — цена уже не имеет значения. Перед Мишей такой вопрос не стоял. После Сталинграда — ни разу. Выкручивался чудом. И чудо это — физические данные, тренировки до потери пульса и Сила Духа.
Миша вспомнил Войну. Скулы заходили ходуном, зубы заскрипели. Он вспомнил, каким нашел Батю в том злополучном доме. «Точка». Киностудия «КультуРа» — их семейный, как говорят пендосы, «бизнес», готовит к выходу полнометражный фильм «Точка». Фильм частично состоит из воспоминаний самого Медведя. А вернее — записей из его памяти. Впервые в мире зрителям будет показана война — от первого лица. Частью фильм будет состоять из видеофрагментов, которые предоставил сам Виктор Иванович. Миша уже видел фильм. Потрясение — вот самое точное определение этого. Снова пережить Войну. Видеть всё своими глазами. Видеть молодым Илью Гавриловича, видеть документальные кадры самой мясорубки войны, самому, всем своим естеством ощутить, как тебе в лицо летит кровь твоего соратника, летят пули врага, как тебя бьёт стена воздуха, спрессованного взрывом, видеть, как неотвратимо движется прямо на тебя пика ножа. А после этого — чёрный экран. Потрясение. Воевавшим — вдвойне. Не воевавшим — втройне.
А после этого — выйдет фильм о мести горячих корейских партизан подлому американскому генералу. Во всех ролях — корейцы. «Маугли» — тоже кореец. Реальная история приключений Миши и его отряда легла в основу сценария. С купюрами, естественно. Ничего русского в фильме не будет. Всё — корейское. В фильме используется тот же кинематографический приём — тоже достаточно много съёмок «от первого лица». Только Михаил — не умеет видео брать прямо из головы, как отец. Миша носил на шлеме видеокамеру.
Сейчас в Зеленограде запускается ещё один заводик, где начнётся производство подобных камер. Называться кинокамера будет — «Экстрим». Миниатюрная камера, которую можно будет закрепить на голове, как фонарь шахтёра. Питание — от пояса. Не как у Миши было — всё вместе. Но, Мишина камера — артефакт. Таких — больше не будет. Вместе с камерой «Экстрим» мир увидит новый способ досуга, новый способ записи и хранения фото- и видеоматериалов, мир увидит новую жизнь. Другую. Которая уже не будет такой, какой была прежде. Когда ты — сам себе режиссёр. Ведь чудо камеры «Экстрим» не в самой камере, а в её записывающем устройстве, в способе захвата изображения, обработки и записи, каком-то цифровом формате. Маугли так давно не был в Гвардейске, что уже перестал понимать — что они там наворотили! Единственное, что Миша понял — камера «Экстрим» будет, как камера Миши. С «жёстким диском». Надо, надо в Гвардейск, узнать — что это именно, как устроено. Докопаться до основ. Интересно же!
Грядёт переворот индустрии развлечений. Очередной. Вообще, отец этому, «глядскому», как он сам говорит, направлению уделяет внимания даже больше, чем оружию и промышленности. Поэтому — у нас есть собственное издательство, своя студия звукозаписи и своя киностудия. И люди Медведя руководят всем этим ёжнутым «творческим стадом». Когда речь заходит о творческих личностях — писателях, певцах-композиторах, художниках-режиссёрах, отец неизменно переходит на второй командирский. Почти всегда о этих людях — в третьем лице и женском роде. И если прямую нелитературную речь опустить, то не останется ничего. Только сплошные точки. Из-за неразрешимых творческо-мировозренческих разногласий. А не интересны «художникам» темы, на которые нанимают их директора Медведя. Им бы только процесс дефикации снимать. А все эти «пафосные», «исторические» картины — не интересны. А Медведю не интересны сценарии про жизнь обычных «маленьких людей».
Но, работа в команде Медведя — это статус. Это — престиж. Потому — терпят. Пишут то, что с них требуют, снимают то, на что указывают. И так, как указывают. Раньше, помниться, всё возмущались, что солдафон лезет не в свои щи. После выхода целой серии книг, статей и фильмов, неизменно срывающих кассу в Союзе и за его пределами — приумолкли. Ну, нечего им противопоставить. Весь мир «лёг» после «Брестской крепости». А это было — только начало. Никто ничего подобного снять не может. Никто не может снять живого ходячего робота — Терминатора. Никто не может снять роботов, что «прикидываются» грузовиками, как Оптимус Прайм. Конечно, эти фильмы ещё не вышли в кинотеатры. Никоим образом никому не объяснишь, как это снималось. Никак — сова на глобус — не натягивается. Но, эти фильмы — уже есть в Закрытой Сети. Ждут своего часа опорожнить бюджеты зрителей всего мира и магнатов-кинопрокатчиков.
И только Миша знает, что и в самом деле — никто не сможет даже близко подобного снять. Никто. Сейчас. Бася — не считается. Он — Что. Бася может любой фрагмент изображения или фильма переработать до неузнаваемости. Заменить морду Миши во всех отражениях на лицо корейского актёра Тцая. Или вставить молодого Медведя во все сцены «Точки», где он изображался со стороны, а не от первого лица.
А книги? Любой тираж, любого размера раскупается сразу по поставке книг в книжные магазины. Не читая названия, имени автора и жанра произведения. Следа медвежьей лапы на переплёте — достаточно.
След медвежьей лапы. Стилизованный, конечно. Этот след появился ещё в 1942-м году. Так бойцы Медведя отмечали принадлежность свою и своей техники к «хозяйству» Медведя. Так помечали трофеи и битую ими технику. Так сейчас помечаются товары, в производстве которых принимают участие кто-либо из Медвежат. Люди берут с охотой, даже если цена — выше, чем у аналогов. Если он вообще есть — аналог. Потому что — знак качества. Если нет ожидаемого качества — есть телефон службы поддержки — звони, жалуйся и на этом товаре больше не появляется этот знак. Но и люди выпустившие брак — с Медвежатами больше никогда не работают. След лапы у них появляется на корме и в личном деле. Чёрной, несмываемой краской.
След медвежьей лапы — это бренд. Это лицо. За своим лицом — надо следить. И отвечать. Единственное, где не оставляют Медвежата такой след — тайные операции.
«Взрослые» вернулись. Опять — одновременно. Миша сразу свернул уши в трубочку — его очень заинтересовал разговор, начавшийся, видимо, ещё в лифте, продолжающийся теперь и в парадной:
— Хорошо, что удалось разгадать замысел этого проклятущего ЦРУ, — сказала Вишнина, расстёгивая молнию на своих суперстильных сапогах.
Крокодилова кожа. Какой Милан, милай? На подошве — след медвежий. Гвардейская обувная фабрика. Не зря Медвежата ездили в тур по Европам. Медвежатам палец в рот не клади! Особо — не пускай на выставки. Купить-то купят. Только потом — разоришься. Конкурировать капиталистам с нашими — тяжело. У нас издержки, в виду климата — выше, но полностью отсутствует коррупция и сильно ниже «представительские» расходы — реклама, продвижение товара, взятки и подкупы. Оттого, получается — с нехилой прибылью. А так как у нас — общественная собственность — вся прибыль идёт прямиком в казну Союза. Потому цену мы можем указать любую. И можем — вовсе отказаться от прибыли. И даже — торговать в убыток. Разорив вас. Вас, не нас. У нас — не может быть убытков. Казна Союза — большая. Потеряем тут, возьмём — другим. Нас не интересует процент рентабельности. Нас интересует процент занятости рынка нашим товаром и итоговая ёмкость рынка. Вам недоступны такие экономические показатели и такие экономические модели ведения дел. Эффект массы — называется. Тем более, что наш Рубль и ваши бумажки — несопоставимы. И всё, что произведено у нас и куплено вами — уже доход страны, уже — прибыль. Разные экономики, разные мышления. Они делают деньги, мы делаем Будущее. Им нас — не догнать.
— Удалось бы, ага, если бы один из людей Медведя не стал бить в колокола. Хорошо, что он вспомнил! — проворчал генерал ГБ, принимая верхнюю одежду жены. Женщина есть женщина — одела — всё лучшее сразу. С другой стороны — им не позавидуешь. Это нам — напялил мундир и ордена — готов! При параде. Что, Вишниной тоже ордена одевать? Тем паче, что они — насквозь секретные.
— Да, за железками, мы совсем как-то упустили их подлые махинации. Ловко они задумали — наши дуболомы к стенке ставят умеренных социалистов в странах Восточной Европы, мы вынуждены там давить, проводить новые выборы, приводить к власти «правильных» коммунистов. И вся Европа нас дружно ненавидит. А мы, надрывая пупки, кормим эти местечковые «компартии». (Именно так и произошло на рубеже 40-50-х годов, — прим. авт.) Нет. Пусть идёт, как идёт, — отец уже давно «поухаживал» за матерью, теперь ставит на стол свою коллекцию бутылок. У каждой — история. И она сегодня будет рассказана. Но, позже.