Испытание
Шрифт:
— Папа, что с Самантой? — Дочка Сара в утренней пижамке оглянулась через спинку стула, кокетливо склонив голову набок. — Она заболела? Что с ней?
Девочка говорила спокойно, но глядела чуть исподлобья, как всегда, когда была чем-то встревожена. Это была ее кошка. Они даже спали вместе. И однажды она сочинила про нее стишок:
Свой хвостик Саманта показывает всем,Но только штанишек у нее нет совсем.— Солнышко, пожалуй, тебе лучше пойти в свою комнату, — откликнулся отец.
— Но что с Самантой?
— Я
Кажется, он понял, что случилось. Кошку выпускали гулять утром, подумал он и со злостью вспомнил одного старикана, жившего за два дома от них, который постоянно путал их Саманту с двумя другими соседскими сиамскими кошками. Те нередко охотились за малиновками и голубыми сойками. Как раз вчера, когда Сара, прижимая к себе свое сокровище, возвращалась домой, старик остановил ее и припугнул. “Послушай, девочка, — сказал он. — С сегодняшнего дня держи свою кошку дома. Она губит моих красивых птичек, а знаешь, что я делаю с кошками, которые губят моих птичек? Я их засовываю в мешок, а мешок одеваю на выхлопную трубу моей машины. А если они появляются у меня во дворе, я стреляю в них из ружья!”
Сара примчалась домой и кинулась в подвал, чтобы спрятать кошку в кладовке. Он ходил выяснять отношения со стариком, но тот даже не открыл дверь.
— Что ты делаешь? — поинтересовалась Клер.
— Я вспомнил об этом старом ублюдке. Пытаюсь понять, не ранена ли она.
Но никаких ран он не обнаружил. Вообще было не заметно, чтобы ее кто-то покалечил. Непонятно. Отчего же она умерла, черт побери?
— Не стоит возводить напраслину на пожилого человека, — возразила жена. — Мало ли что могло случиться!
— Но что? Ты можешь объяснить?
— Откуда я знаю? Ей все-таки было шестнадцать лет. Может, сердечный приступ.
— Может, Вполне вероятно, — согласился он, но мысль о старике продолжала вертеться в мозгу. Сара стояла рядом и плакала в своем стульчике, завопил малыш. Мужчина подошел к лестнице, ведущей в подвал, и положил кошку на ступеньки. Вернувшись, он обнял дочку.
— Ну не плачь, успокойся, моя хорошая. Давай лучше поешь и постарайся забыть об этом.
Но она даже не пошевельнулась, а когда он приподнял ее и усадил на стул, отвернулась от стола и застывшим взглядом уставилась на свою Саманту. Он попытался неловко пошутить, спросив, не надо ли ее тоже покормить, как маленькую, и погладил по голове.
— Хорошая девочка. Я люблю тебя.
Малыш тем временем вопил не переставая, скривив свое раскрасневшееся личико. Клер взяла его на руки и собралась кормить из бутылочки, предварительно прижав ее к щеке, чтобы проверить, не слишком ли горяча.
— Позавтракаем, и я отвезу кошку к ветеринару, — сказал мужчина. — Надо же понять, черт возьми, что с ней произошло.
Он продолжал подозревать старика. Не мог ли тот подсыпать яд? Может, он подбросил отравленное мясо, или рыбу, или еще что-нибудь?
А может, молоко?
Сара с трудом подняла тяжелый кувшин и налила себе молоко в тарелку с хлопьями, расплескав немного на стол. Он больше не думал о старике, он вспомнил Кесса и их разговор восемь месяцев назад, когда Кесс рассуждал, что яд — очень удобное средство для уничтожения людей. Господи, этого просто не может быть! Даже Кесс не способен на такое! Он рванулся вперед и перехватил ложку, которую дочка уже было поднесла ко рту,
— Его бутылка! Стой!
Но было уже поздно. Она уже дала ему соску. Малыш сделал глоток, поперхнулся и замер.
Яд, — говорил Кесс, — великолепное оружие. Его легко достать. То, что вам нужно, возможно, давно стоит на какой-нибудь полке в соседской теплице. Его остается только хорошо очистить. Он удобен в применении. В конце концов, каждому человеку надо есть и пить. — Кесс разгибал пальцы, перечисляя достоинства яда; в его ровном приятном голосе слышалось все большее возбуждение. — Он действует немедленно и наверняка. Он не требует вашего непосредственного присутствия, достаточно подсыпать его вашей жертве в картофельные хлопья, например, или в молоко, или в кофе. И дело сделано! Вы можете находиться где угодно в тот момент, когда ваша жертва делает глоток — и падает замертво. Вдобавок, лучшие яды очень трудно обнаружить в организме.
Глава 2
Он то и дело подходил к большому окну в гостиной, высматривая, не едет ли полиция и “скорая помощь”. Черт возьми, ну куда же они делись? Почему до сих пор никого нет? Мягкий толстый ковер глушил шаги. Внезапно он замер, услышав звук сирены. Звук все приближался, и он напряженно ждал, когда машина появится из-за угла. Но сирена, достигнув крещендо, стала ослабевать — автомобиль проследовал куда-то на север. Вслед за первой взвыла и другая, и тоже, приблизившись, миновала их дом в том же направлении. Что это? “Скорая” или полиция, спешащие на место аварии? Но почему же не едут к ним?
Из гостиной ему была видна Клер, оцепенело сидящая на кухне с малышом на руках. Ее застывший взгляд уперся в молочную лужицу на черном столе. Господи, как же она изменилась за эти минуты! Всегда такая хорошенькая, круглолицая. Она резко осунулась и побледнела, кожа лица словно обтянула череп… Так плохо она выглядела только в последние месяцы беременности и первое время после родов, когда малыш почти не спал по ночам и совершенно измучил их. Она словно сжалась вся внутри, и от малейшего толчка могла снова начаться истерика — в тот момент, когда он звонил в полицию. Клер в слезах грохнула несчастную бутылочку об стенку, тут же в рыданиях зашлась Сара, закричав: “Перестань! Я не хочу ничего слышать! Я не буду вас слушать!” Заткнув пальцами уши, она выскочила из кухни. Куда она побежала?
Господи, почему они до сих пор не едут?
Он всерьез был обеспокоен нервным состоянием дочки и хотел отправиться на поиски, но в то же время боялся оставить без присмотра Клер, а в голове крутилась одна мысль: Кесс. Он не имел права! Только не ребенка! Что бы там ни было, за что же…
Господи, ребенка-то за что?
Полтора года назад, весной, он чуть было не ушел к другой женщине. Она была очень симпатична и мила, а главное — подвернулась ему в тот момент, когда он уже было решил, что в его жизни не осталось ничего, кроме работы и ответственности перед Сарой и Клер. Старая как мир история, и ему следовало быть хоть чуточку поумнее. Она сказала, что готова уйти от мужа, но ей надо немного пожить одной, чтобы все хорошенько обдумать… Иными словами, это означало, что между ними все кончено. Но он, как последний дурак, успел объявить Клер, что они расстаются.