Испытания госпожи Трейт

Снежная Дарья

У Тони была рессечена скула и порван пиджак. И взгляд был яростный и немножко безумный.

— Лив, не высовывайся, — повторил он приказ Брайана, а потом — сунул руку за пояс и вытащил свой револьвер.

Зачем?..

— Тони, нет! — я попыталась ухватить его за полу пиджака, но было поздно, мгновения, потраченные на такие медленные сейчас размышления, были упущены.

Я осталась за машиной одна.

Я сидела, сжавшись в комок, зажав голову руками и только вздрагивала от каждого выстрела. Господи Боже!

Звон

над головой. Мой вскрик. Осколки стекла сыплются сверху, а я могу только сильнее вжаться в шину, не чувствуя ничего — ни мелких порезов, ни силы, скапливающейся вокруг меня туманным облаком.

Силы, которую я должна контролировать. Но сейчас весь мой контроль уходит на то, чтобы просто оставаться в сознании и, подчиняясь приказу, сидеть здесь и не делать глупостей.

Магия, всегда ласковая и послушная, хоть и не особенно любимая, сейчас будто решила припомнить мне все обиды. Браслет-накопитель нагрелся и ожег мне руку, и только тогда я осознала, что происходит.

Но было уже слишком поздно.

Переполненные потоки оказались абсолютно неуправляемыми.

Нынешних магов никто не учит контролировать уровень силы самостоятельно — зачем, если есть браслет?

Хотя, конечно, всем нам рассказывают о случаях, пусть редких, но иногда бывает, что в ситуации сильнейшего стресса браслет может не справиться, и тогда необходимо прибегнуть к специальному алгоритму.

Алгоритм. Да. Первое — контроль дыхания.

Вдохнуть. И с моим вдохом раздувается потрескивающее облако магии вокруг меня, и от этого встают дыбом волосы и с них с шелестом осыпаются осколки.

Выдохнуть.

Очередной выстрел снова заставляет вздрогнуть. И выдох получается дерганым, неровным. Я сбиваюсь с мысли, слыша мужской вскрик. И панический испуг захлестывает разум, заставляя полностью забыть любые алгоритмы.

Я могу только всхлипывая стащить браслет, от которого кожа уже покрылась волдырями, а никакого толка все равно нет, и… отпустить.

Просто отпустить. Потому что внутри рождается понимание: если я не отпущу сейчас, потом будет поздно.

И все, на что хватило моих знаний, моей тренировки, это направить силу туда, откуда летели пули.

Ударная волна чистой магии с грохотом обрушилась на улицу, отшвыривая мобили, выворачивая из земли деревья, ударяясь о магические щиты, сбивая с ног тех, у кого они были недостаточно сильными.

И я в эпицентре — полностью опустошенная. И полностью открытая. Как и все, в радиусе нескольких десятков футов передо мной.

Пуля вошла в неизвестно откуда взявшийся щит, как в очень густое желе и не отлетела, а зависла в нем перед самым моим носом.

— Лив! В укрытие! — рявкнул кто-то откуда-то.

Я машинально обернулась на голос и увидела, как другая пуля, светящимся алым росчерком врезается такой же «желейный щит», закрывающий Тони.

Врезается, замедляется… и не останавливаясь,

ударяет в живот с короткой вспышкой.

Я закричала, а следом меня почти сразу сбило с ног воздушной волной, роняя на мостовую и припорошив сверху то ли песком, то ли пеплом.

Я ударилась головой и, кажется, на мгновение снова потеряла сознание.

А может быть и не на мгновение.

Может быть на дольше.

Но когда я открыла глаза, то первое, что я поняла — сквозь звон в ушах больше не слышно стрельбы.

Слышно панические крики, слышно отдаленный звон тревожного полицейского колокола, слышно какой-то нарастающий гул.

Тони.

Я подскочила и чуть не упала снова, привалилась к тому самому столбу, о который ударилась, обшарила взглядом окружающее пространство, выглядящее так, будто здесь была не перестрелка, а зона ожесточенных боевых действий…

Когда я рухнула на колени рядом с ним, Тони поднял на меня глаза, и его губы искривило что-то похожее на вымученную улыбку. Из уголка стекла струйка крови.

— Приподними его, уложи на себя, в положение полусидя.

Голос Брайана, руки которого были по локоть в крови, звучал хрипло.

— Говори с ним. А ты — с ней. Не отключайся, ясно? Оливия!

Повторный окрик заставил меня, вздрогнув оторвать взгляд от окровавленных тряпок, которыми Брайан зажимал рану — не только тряпки, все вокруг было в крови, ее, казалось, было так много, что непонятно, как вообще еще хоть что-то оставалось внутри.

Я сглотнула вязкий ком в горле и дала себе мысленную пощечину.

Приди в себя, дура, сейчас самый не подходящий момент для того, чтобы включать обморочную даму.

Он был тяжелый. У меня кружилась голова и перед глазами плыло, но я, кое-как просунув руки Тони под спину, смогла приподнять его, подпереть поясницу коленом, и обнять-прижать в том положении, в котором приказал Брайан.

Сдавленный стон боли, сорвавшийся с побелевших губ, едва не вывернул мне всю душу наизнанку.

Я зажмурилась и прижала тяжелую голову к своей груди, зарываясь пальцами в растрепанные светлые волосы. Ком вернулся в горло, теперь не тошнотой, а рыданиями, но я снова с трудом протолкнула его обратно и вспомнила о другом указании.

— Прости меня, — голос звучал каким-то чужим. — Прости меня, пожалуйста…

— За… что?.. — кажется, каждый звук давался ему с трудом. Тони тяжело, рвано дышал и вцепился вцепился в мою руку так, будто хотел сломать ее одним лишь напряжением мышц.

— У меня не получилось сидеть и не высовываться.

— У тебя… никогда… не… полу… получалось…

Он закашлялся, а я, глотая градом текущие по щекам слезы, попыталась вытереть кровь с его губ. Господи, где все? Где целители? С начала пальбы прошла вечность! А звуки колокола я слышала миллиард лет назад! Где они? Где их носит? Он же сейчас…