Испытательный срок
Шрифт:
— Отлично! На сливках?
— Да…
— Я запью?
Он протянул руку к бутылочке «колы», которую Паша обожал, несмотря на вредность и содержание ортофосфорной кислоты.
Ну точно «Криминальное чтиво»! Сейчас процитирует Святое Писание и…
— Ты помнишь, Павел, что сказано в Святом Писании?
От страха санитар забыл даже мат. А хороший матерок сейчас бы совсем не помешал. И то только Шопен.
— Нет… Я не читал.
— Плохо… Есть вещи обязательные для чтения культурному человеку. «Дядя Степа», «Горе от ума», тоже Писание… Так вот, Иисус сказал — возлюби ближнего своего, как самого себя…
Рука мента снова потянулась в карман…
— Честно говоря, — продолжал он, — мне не совсем понятен смысл этой фразы. А если я не люблю себя? Вот я лично себя не люблю. Просто ненавижу! Иногда убить готов! А ты, Павел?
— Лю…блю…
— Тебе проще. Значит, ты и ближнего должен любить. О нем сейчас разговор и пойдет.
— О ком? — едва слышно прошептал окаменевший санитар.
Опер достал из кармана платок и вытер губы.
— О ближнем! А кто тебе сейчас наиболее близок?
— Мама?
— Смешно… Нет. Мама на втором месте. Потому что у мамы ты на агентурной связи не состоял. И мама, в случае чего, врагам тебя не сдаст. Подписку о негласном сотрудничестве нечаянно не потеряет. Понял, наконец, о каком ближнем идет речь?
Паша, конечно, понял… Но настроение данное обстоятельство ему не подняло. Ему бы сейчас не поднял настроение и весь «Comedy Club» в классическом составе.
— Глеб Павлович?
— Именно! Во-первых, надо помочь ему и автоматически помочь себе! То есть достичь полной гармонии с Писанием!
— И… Как помочь?
— Ты же хочешь, чтобы твой реальный срок за продажу оружия превратился в условный?
Паша опустился прямо на пол. Стоять в такой ситуации мог только памятник. И то конный.
— Вообще-то, у меня нет никакого срока.
Незваный гость аккуратно положил приборы рядом с тарелкой.
— А здесь ты глубоко заблуждаешься. Как в кино. «Видишь срок?» — «Нет». — «А он — есть». Павел, не волнуйся так. Ничего особенного делать не придется. Просто сказать несколько простых и понятных слов. И немножечко волшебных.
— Каких слов? — недоверчиво поинтересовался хозяин дома, все еще опасливо посматривая на карман брюк.
— Вот ответь мне, к примеру… Откуда у тебя взялась винтовка?
— Я уже говорил вам — Глеб Павлович принес.
Опер посмотрел на него, как персонаж Джексона на наркодилера после того, как пристрелил его приятеля, лежащего на койке.
— Паша, сосредоточься! Разве ж это волшебные слова? Ты их действительно уже говорил, а чуда не произошло. Значит, слова были неправильные, так ведь?.. Думай лучше! Чтобы получить условный срок, надо постараться… Итак. Попытка номер два: откуда у тебя винтовка?
— Так это… Правда Глеб Павлович… Нет?
— Нет! — подтвердил Фокин и вдруг, жахнув кулаком по столу так, что омлет перевернулся на блюде, рявкнул: — А ну быстро отвечай: откуда ствол, паскудник?!
— Мне его продали… — послушно пробормотал Галкин. — Кажется… Мужик какой-то продал…
И, заметив, что лицо оперуполномоченного озарила располагающая улыбка, с видимым облегчением продолжил:
— Кавказской внешности… Назвался Самедом. Или Мамедом… Точно не помню. Я его раньше никогда не видел и…
— …и опознать его… — в тон, словно учитель, подсказывающий троечнику урок в надежде вытянуть того на четверку, продолжил опер.
— …смогу?.. — вопросительно посмотрел ему в глаза Паша, наморщив лоб.
По выражению лица собеседника понял, что не угадал.
— …то есть это… Не смогу! — моментально сориентировался служитель царства теней. — Мы по телефону договаривались, а когда встретились, то в машине сидели. Там темно было… Больше с ним никогда не встречались.
Гость еще раз улыбнулся и убрал платочек в карман.
— Правильно. После чего продал винтовку кому?
— Другому черному…
— Ответ неправильный. Нам нужна только правда.
— Леше-морпеху? Так он же меня…
— Не переживай. Не убьет… Вот видишь? Горы свернешь, когда припрет. И запомни крепко-накрепко: это магическое заклинание ты должен произнести и на следствии, и на суде. Без запинки, без слов «кажется». Тогда точно получишь условно. Или не точно… Но получишь.
Опер поднялся со стула и аккуратно задвинул его под стол.
— Приятного аппетита.
Едва он скрылся в темноте, Паша схватил с любовью приготовленный омлет и с яростью зашвырнул его в ближайшие кусты вместе с блюдом. Потом опустился на стул и горько загрустил.
Начальник юрьевского УВД генерал-майор Моржов — человек, никогда не споривший с внутренним голосом, с одной стороны, был возмущен фактом присутствия в рядах его подразделения организатора заказных убийств — теперь придется отдуваться за нерадивого подчиненного. Но с другой — не скрывал радости, что благодаря его личной прозорливости негодяя изобличили.
— Чья идея была на развилке у «Огородов» пост установить, а? Чья?!
— Ваша, Антон Сергеевич, — спокойно, без льстивого придыхания ответил сидящий напротив генерала Царев.
— То-то! — Начальник Управления не без удовольствия взглянул на зеркало, висящее на стене. — Как в воду глядел! Я знаю, что делаю… Я всегда знаю, что делаю! Кто в тот день дежурил?
— Не помню.
— А тут и помнить нечего! У вас там постоянно один и тот же сержант службу несет. Я уже и в лицо его знаю… Сегодня же уточнить данные и наградной — мне на стол. Лично подпишу! И в Москве договорюсь, чтоб не волокитили. Медаль, как минимум! Вручать будем торжественно, с телевидением. Пусть люди видят, что реформа не прошла мимо!