Исследователь
Шрифт:
– Макс, ты очень мал по сравнению с тысячами километров тропических лесов.
– Мы можем послать дымовые сигналы, – сказала Кон. – Мы же развели костер.
– Чтобы костер заметили сверху, нам придется сжечь половину джунглей, – заметила Лайла.
– И такой большой костер убьет нас, а не спасет, – добавил Фред.
Кон покраснела:
– Я не хочу строить плот, понятно? Я совсем, совсем не хочу садиться на плот и рисковать своей жизнью, потому что кто-то считает это хорошей идеей.
– Может, это и не очень хорошая идея, – сказала
– Я собираюсь сделать плот. Можешь не помогать, если не хочешь.
На постройку плота ушло больше времени и сил, чем ожидал Фред. Но за работой он не чувствовал страха.
– Ничего у нас не получится, – сказала Кон. Она так плотно обхватила себя руками, что ее пальцы почти смыкались на спине. Рана у нее плече еще не затянулась. – Не стоит уставать, когда на обед у нас одни личинки.
Фред молча продолжал ломать с деревьев огромные ветви. В основном ветви были слишком крепкими, но Фред наваливался на них всем своим весом и размахивал ногами, благодаря чему некоторые ветви время от времени ломались с приятным треском. Фред работал все быстрее, отбрасывая листья и насекомых, которые падали ему на глаза.
Когда все ветви были сложены в кучу, Лайла поднесла их к костру. По очереди она клала каждую из них в огонь. Когда середина прогорала, у них оставалось два куска примерно одинаковой длины, каждый примерно в ее рост.
– Я отсеку обгоревшие концы, – сказала она. – Получится довольно аккуратно.
Она отрубила обуглившиеся края кремнем, постепенно покрываясь сажей.
– Я хочу помочь! – заявил Макс. Он шагал по поляне, выпятив грудь, таща за собой лианы и складывая их в кучу. – Я всегда помогаю лучше всех.
Он сел и стал притворяться, будто лианы разговаривают друг с другом.
Через несколько часов Кон перестала дуться, молча подошла к Максу, взяла одну из лиан и, орудуя кремнем, принялась сдирать грубую кору, чтобы обнажить мягкую сердцевину, толстую, как веревка, и почти такую же гибкую. Работая, она спряталась за волосами, не желая ни с кем встречаться взглядом.
Фред наблюдал за ней краем глаза. За работой Кон была совсем другой. Раньше она казалась сердитой недотрогой, которой палец в рот не клади. Но сейчас, склонившись над лианами, она думала о своем и едва дышала.
Фред никогда ничем не гордился так, как этим плотом. Работа над ним отвлекла его от мучительного голода и беспокойных мыслей. Он перетащил все ветви к берегу реки, волоча по одной в каждой руке, снова и снова возвращаясь на поляну.
Кон протянула ему связку лиан.
– Держи, – сказала она. – Не знаю, может, они подойдут в качестве веревок.
– Можно окунуть их в воду, чтобы они стали мягче, – предложила Лайла.
– Спасибо, – кивнул Фред. – Они идеально подойдут, чтобы связать углы.
Кон
Фред намочил лианы и принялся наматывать их на кулак, пока они не стали мягкими. Ему то и дело приходилось зубами вытаскивать занозы из рук. Он так вспотел, что его рубашка промокла насквозь.
На обед они ели какао-бобы сырыми. Вкусными их было не назвать.
– Есть их – все равно что оскорблять шоколад, – заметила Кон.
Чтобы хоть чем-то наполнить желудки, они жевали белые внутренности стручков, которые на вкус точь-в-точь напоминали ластик на конце карандаша.
– Это не еда, – сказал Макс. Его подбородок и губы дрожали.
– Придется поесть, Макс, – ответила Лайла. – Больше ничего нет.
– Вкус противный! – Макс потер глаз кулаком и потянул себя за брови. – Я хочу домой!
– Я знаю, – сказал Фред. – Я тоже. – Он решил, что личинок с него хватит, и отложил последнюю в сторону, а затем повернулся к ветке, которую разрубал надвое зубчатым камнем. – Мы пытаемся вернуться.
Когда солнце село, Лайла, Фред и Кон отправились на поиски еды, волоча за собой вопящего Макса. Кон нашла фиолетовые ягоды, гроздьями растущие на дереве.
– Это ягоды асаи! – воскликнула Лайла. – Дома их едят. Или в чай добавляют? – Она нахмурилась, глядя на горстку.
Фред пробовал одну ягоду.
– На вкус она немного похожа на ежевику, – сказал он, – только на сердитую ежевику.
И все же он обрадовался, что теперь может хоть что-то пожевать.
Кон попробовала ягоду и вздохнула.
– Я скучаю по школьным обедам, – призналась она.
– Может, их лучше поджарить? – спросила Лайла. Поджаренными ягоды оказались не лучше, но их все равно съели. Фред присел у костра и набил ими рот, отчаянно пытаясь заполнить черную дыру, которая зияла в том месте, где обычно располагался желудок.
В ту ночь он проснулся от внезапной и мучительной потребности сходить к туалетному дереву. Через несколько минут проснулась Лайла, а за ней – Кон и рыдающий Макс.
В общем, ночка выдалась та еще. До утра Фреда мучили тяжелые сны, поэтому он проснулся с ощущением, что его ударили в живот. Он повернулся на бок, постанывая, и увидел в зеленой стене шалаша кучу лиан, которую они приготовили накануне. Он резко сел. «Плот!» – пронзила его мысль. Нужно было закончить его как можно скорее.
Остальные спали, растянувшись на животах, в тепле шалаша. Фред выбрался из укрытия и побежал к реке, где сложил ветки. Солнце палило, а воздух был чист. Кожа Фреда сильно покраснела, но он едва ощутил жжение, когда опустился на колени перед грудой ветвей.
Он связал их лианами, складывая в форме восьмерки и связывая столько раз, что плот от лиан стал темно-зеленым. Фред работал быстро, кусая запястье и тихонько ругаясь всякий раз, когда шипы вонзались в палец.
Он сделал четыре квадрата, каждый примерно два на два метра. Затем он сложил их по два друг на друга и связал вместе, затягивая узлы зубами. – Фу.