Истина в деталях

Болдт Р. С.

Сегодня пятница — меньше недели проходит с момента инцидента с Лоренцо и стрельбы. Я считаю, что мне повезло, что я до сих пор жива.

Стук в дверь моей спальни раздается в шесть часов, как раз, когда я снимаю свою рабочую одежду.

— Входи.

Голиаф заходит в мою комнату. Он смотрит на меня с опаской, словно ожидая, что я буду дрожать, как испуганный зверек, и от его нерешительности у меня мурашки по коже. Меньше всего мне хочется, чтобы меня жалели или обращались со мной как с ребенком. Я делаю то, что у меня получается лучше всего, когда жизнь преподносит

мне жестокие удары: продолжаю действовать настолько близко к нормальному состоянию, насколько это возможно. Потому что, если я замкнусь в себе, это означает, что мудак победил.

Я отказываюсь присуждать этому ублюдку какие-либо победы.

— Босс хочет, чтобы ты спустилась на ужин.

Я поднимаю брови, мой тон насмешливый.

— О, он хочет, да?

Я могу поклясться, что губы Голиафа подергиваются от едва заметного смеха.

— Да, мэм.

Со вздохом я поднимаюсь с кровати.

— Как видишь, я не одета для ужина. — Я жестом показываю на свою безразмерную футболку и шорты для сна. — Передай мистеру Альканзару благодарность, но я, пожалуй, пропущу.

Голиаф заметно колеблется.

— Профессор…

Я вздыхаю и решаю пойти на откровенность.

— Послушай. Это была чертовски трудная неделя. Я просто хочу побыть одна.

Его плечи опускаются, как и уголки губ.

— Да, мэм. — Затем он выходит, закрывая за собой дверь.

Я провожу руками по лицу в разочаровании и… Уф. Как будто мне и так не хватает проблем.

С недовольным ворчанием я подхожу к зеркалу в ванной и осматриваю прыщ у линии роста волос. Дверь моей спальни распахивается как раз в тот момент, когда я достаю из своей туалетной косметички тюбик крема от прыщей.

Я оборачиваюсь, сжимая пальцы, когда ко мне врывается Нико. Инстинктивно я убираю руку с тюбиком за спину, потому что… давайте будем честными. Этот человек уже был свидетелем моего самого уязвимого состояния. Я не могу допустить, чтобы он увидел, как я наношу этот чертов крем от прыщей.

Он идет ко мне, между его бровей пролегает заметная складка. Его шаги плавные и уверенные. Глаза пылают раздражением, он останавливается в метре от меня, и ванная комната словно уменьшается в размерах от одного его присутствия.

— Какого черта ты не хочешь спуститься на ужин?

Я смотрю на него в полном недоумении.

— Действительно, с чего бы это? Особенно когда хозяин так любезен и врывается в мою комнату без стука?

— Это ужин, профессор, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы. — А не гребаное предложение руки и сердца.

Его слова вызывают прилив раздражения, и это подстегивает мою потребность восстановить преимущество. Подтвердить, что у меня нет к нему чувств.

— Учитывая сферу твоих интересов, я подумала, что у тебя может быть деловой ужин. Знаешь… — я непринужденно пожимаю плечами. — Убить нескольких конкурентов-наркоторговцев в четыре часа, переправить наркотики на пару тысяч к пяти, вернуться домой и поужинать к шести. Повторить снова и снова.

Он смотрит на меня таким ледяным взглядом, что

я удивляюсь, как в ванной комнате еще не образовалась ледяная корка.

— Миллионы.

Я хмурюсь в замешательстве.

— Что?

— Это миллионы в наркотиках, которые отправляются, профессор. — Он подходит ближе. — Не тысячи.

Я пристально смотрю на него.

— Серьезно? — затем я закатываю глаза, потому что он меня чертовски бесит. — Ты рос, желая стать таким? Начинал в детском саду с того, что мертвыми глазами смотрел на щенка воспитательницы? Или, может быть, ты украл у всех голубые карандаши, а потом заставил их заплатить молоком, чтобы вернуть их?

Он смотрит на меня задумчиво, а затем откидывает голову назад с гортанным смехом. Тем самым застает меня врасплох: богатый вибрирующий звук скатывается по моей коже, бархатисто лаская ее.

— Ты очень забавная, профессор. Знаешь об этом?

Я отодвигаюсь, чувствуя себя неловко из-за изменения его поведения. Его глаза опускаются к руке за моей спиной, и на его лице появляется хмурое выражение. Подозрение проникает в него.

— Что у тебя в руке?

Раздраженная тем, что он врывается сюда и пытается запугать меня, чтобы я поужинала с ним, я слегка приподнимаю подбородок.

— Тебе не о чем беспокоиться. А теперь я хочу вернуться к своим процедурам, так что ты можешь идти, — другой рукой я отмахиваюсь от него, — наслаждаться ужином и размышлять о том, на сколько миллионов ты сегодня отгрузил наркотиков.

Он подходит ближе, и я ненавижу, что мне приходится поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Если бы только он не был таким высоким.

— И если бы он не был также таким чертовски красивым, — добавляет предательский внутренний голос.

В карих глазах мелькают крошечные золотистые искорки недоверия.

— Покажи мне, что у тебя в руке, профессор.

— Серьезно? — в моем голосе звучит раздражение, и я выдыхаю. — Ты мудак, знаешь это?

— А ты что-то скрываешь. — Он подходит ближе, между нами остается метр. — В моем доме.

— Ты прав. — Мой голос падает до издевательского шепота, наполненного сарказмом. — Это еще одна флешка, и она полна парней, с которыми я познакомилась на сайте MenWithManners.com. — Меня охватывает злое ликование при виде того, как блестят его глаза. — Я бы посоветовала тебе завести профиль, но… — нацепив на лицо язвительное выражение, я пожимаю плечами. — Мы оба знаем, что у тебя отвратительные манеры.

— Последний раз спрашиваю, профессор, — цедит он, возвышаясь надо мной. Когда Нико наклоняется, я отступаю, а он двигается вперед. Каждый раз, когда я отступаю дальше, он подходит ближе, пока я не оказываюсь прижатой к этой чертовой стене. — Что за хрень у тебя в руке?

Я отвечаю ему каменным взглядом, стараясь, чтобы мое тело не реагировало на его близость. Его глаза опускаются к моим губам, и в его выражении мелькает что-то неразборчивое. Он протягивает руку, обхватывает пальцами мое запястье и притягивает мою сжатую в кулак руку между нами.