Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва
Шрифт:
Уже в дверях Олег спросил Леуса:
– Как себя ведет Александров?
– Хорошо. Заведует тиром. Неделю назад начал тренироваться, будет выступать за сборную города.
– Ничего за ним не замечали?
– В конце мая, а точнее, 29 мая избил в тире гражданина Захарко, прилетевшего из Москвы.
– Наказали?
– Нет. Пострадавший скрылся с места происшествия.
– Понятно. Как говорят наши клиенты, нет вещей – нет кражи. Валера, закажи мне билет на вечерний рейс.
–
– Дела.
А потом были два часа, не связанные со службой. Они с Леной пили кофе и обедали в «Монди-баре». Сидели в душноватой темноте. Горели на столиках крохотные светильники. Шкуры на стенах ассоциировались с охотничьими забавами, неслышно сновал официант. И им казалось, что они плывут через время. Не было вчера, есть только сегодня, и должно быть завтра.
Потом Лена проводила его к тиру.
– Приедешь в аэропорт? – спросил Олег.
– Конечно. А ты?
Через три дня она возвращалась в Москву.
– А я там ждать буду.
– Ну иди.
– Пошел.
В тире слышались негромкие хлопки пневматического ружья. Стреляли Леус и Валера.
– А вот и наш друг, – сказал Данилевский, – знакомьтесь – Юрий Гаврилович.
Олег осмотрелся. Обычный тир, каких много. На стенах плакаты добровольного общества, мишени с облупленной краской, вытертый локтями прилавок. Только хозяин был здесь необычный. Высокий, лицо словно из камня вырублено, на кожаной куртке знак «Заслуженный мастер спорта».
– Я майор милиции Наумов. Юрий Гаврилович, зачем у вас был Захарко?
Александров повертел в руках духовое ружье, положил на прилавок.
– Мне скрывать нечего. – Говорил он как-то странно, словно зубов не разжимал. – Он пришел, издевался надо мной, предлагал всякие мерзости.
– Какие именно?
– Цех здесь какой-то организовать. Ну я и ударил. А что, он подал на меня в суд?
– Нет. Вы знали Бурмина?
– Нет. Фамилию где-то встречал. Кажется, в газете.
– Захарко ее вам не называл?
Александров посмотрел на Наумова, потом переложил ружье на край прилавка.
– Нет. Он вообще здесь разговаривал мало.
Олег поверил, принимая во внимание руку Александрова. Видимо, ладонь, сжатая в кулак, была ничуть не меньше боксерской перчатки.
– Значит, вы не согласились с предложениями Захарко?
– Вопрос чисто риторический. Последствия встречи являются ответом на него. Я вам так скажу, майор. Я где-то даже рад, что все так случилось. Прежний Александров остался в зале суда. А в Таллин приехал иной. Конечно, смешно говорить, но все происшедшее провело четкую грань. По ту сторону осталось все ненужное, наносное, а здесь я начинаю жить по новой. Только дочку жалко.
Олег не успел ответить, в тир вошел человек лет шестидесяти,
– Добрый день, – вежливо поздоровался он и положил на стойку два рубля.
Александров отсчитал пули.
Человек раскрыл портфель, вынул пневматический пистолет из тех, что когда-то давно продавались в спортивных магазинах. Зарядил. Стрелял он не целясь. Просто быстро вскидывал руку и нажимал на спуск. Тукали выстрелы, с жестяным звоном падали мишени. Потом он сбил шарик, пляшущий в струе воды, потом разбил висящие спички.
Олег с интересом смотрел на этого человека. Как только он поднял оружие, лицо его помолодело, а глаза стали острыми, как кинжал, но вместе с тем в них жило странное ощущение отрешенности от сегодняшнего дня. Словно они видели что-то доступное только им. Странное лицо было у этого человека, очень странное.
Наумов повернулся к Данилевскому, ему хотелось высказать восхищение умением стрелка, и увидел, как у Валеры сжались губы, глаза словно для стрельбы прищурились, резко обозначились скулы.
– А вы все стреляете, гражданин Хинт? – резко сказал он.
– Да, гражданин милиционер. Тем более что я как член стрелкового общества имею право хранить дома пневматический пистолет.
– Я знаю. Не надоело стрелять-то?
– Нет.
– Вам уже за шестьдесят, а вы все тренируетесь.
– У меня был большой перерыв.
– Может быть, вы считаете, что суд был не прав?
– Во-первых, не суд, а трибунал. Во-вторых, я с вами не намерен обсуждать это.
– Я уж обещаю, что вам до смерти придется стрелять только в этом тире.
– Жизнь покажет. – Хинт вежливо поклонился и вышел.
– Гад, – зло посмотрел ему вслед Данилевский.
– Кто это? – удивленно спросил Наумов. Ему давно не приходилось слушать такой злой, недобрый разговор.
– Юулло Хинт. Бывший «лесной брат». Отсидел свой четвертак, вернулся и тренируется.
– Националист?
– Да, бывший. Лесной бандит. К нему закон почему-то был весьма гуманным.
– А ты отсиди двадцать пять лет.
– По мне, они вообще жить не должны.
– Но это, Валера, не нам решать.
– А зря. Кстати, рейс твой через час.
Известие это ошеломило Наумова. Он же договорился с Леной.
– Не бледней. Она ждет у тира. Все условлено заранее. – Лицо Данилевского опять стало добрым и веселым. – Пошли, – сказал он.
Валера довез их в аэропорт и уехал, сказав на прощание:
– Тебя встретит Сытин.
Они остались вдвоем. Таяло время. Вот и посадку объявили. Лена поцеловала его и сказала:
– Жди.
И Олег пошел к самолету. Потом, уже в воздухе, он вспоминал ее слова: