Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва
Шрифт:
– Будешь рассказывать ей о новом сценарии?
– Ты думаешь, я на другое не способен?
Долгушин промолчал.
– Ты очень изменился, Юра.
– Мне через три года шестьдесят.
– О тебе плохо говорят.
– Кто и где? Те, что приходят сюда по вечерам и пьют кофе? Их мнение меня не волнует.
– Я защищаю тебя… Кстати, у тебя не будет трех рублей?
Долгушин достал пятерку, протянул Виталию. Тот оглянулся, взял еще три сигареты и, барственно кивнув, пошел к своему столу.
О том, что Наташа
Она медленно мазала зернистую икру на хлеб, медленно пила шампанское.
Они молчали.
– Ну как? – нарушил молчание Юрий Петрович.
– Он согласен. Но просит сам знаешь что.
– Хорошо. Я дам ему эту картину. Только пусть начинает оформление.
– Он хочет, чтобы я с ним спала.
Долгушин зло ткнул сигарету в пепельницу.
– Юра, ты же все сам понимаешь.
– К сожалению, Ната, к сожалению. Понимаю, что надо, но не могу смириться.
– Мы с тобой смирились со многим.
– Правильно, но ради чего? Цель?
– Цель оправдывает средства.
– Понимаю. Ты мне не говори больше об этом, ладно?
– Как хочешь. Ты думаешь, мне легко?
Долгушин взял сигарету, прикурил. И тут же вспомнил, что до конца дня он может выкурить всего три, а дел предстоит много. И чувство досады на себя на время затмило все остальное, исчезло острое ощущение ревности, и он опять мог контролировать себя.
– Как у тебя дела? – спросила Наташа.
– Все по плану, документы сдал, отношение положительное, в ноябре надеюсь гулять по Елисейским Полям. Причина для поездки солидная – архив Дягилева… Посмотрим…
– А если сорвется?
– Нужно надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Я готовлюсь. В издательстве все в порядке, заказанные статьи делаются. Главное, чтобы уехала ты.
– Мне иногда становится страшно, Юра.
– Это ты напрасно, Наташа. – Долгушин вытер рот салфеткой, скомкал ее, огляделся.
Из-за соседнего столика на него смотрел Виталий. С ненавистью смотрел, с тоской.
С Наташей Долгушин попрощался у выхода, она пошла к себе в «Интурист», а Юрий Петрович сел в машину.
Ровно через час он должен был выступать во Дворце культуры в устном молодежном журнале.
Юрий Петрович вынул из кейса красную коробочку, раскрыл ее. Золотом блеснула
Долгушин привинтил ее к лацкану пиджака, скосил глаз. Медаль всегда придавала ему уверенности. Она выглядела солидно и нарядно. Когда он получил ее, многие удивлялись. Не столь уж велик был вклад молодого мэнээса в работу над монографией и в науку вообще. Мало кто знал, что академик, руководивший работой, был частым гостем в квартире на Сивцевом Вражке. А жил в этой квартире мэнээс Долгушин. И бывал там академик не один.
Пришло время, и не стало академика, выпрыгнувшего на волне очередной кампании в 1948 году.
Никого не интересовали книги, выпущенные тогда. А медаль осталась. Навсегда. Она, как путеводная звезда, провела своего владельца сквозь бурное время реорганизаций. Звание, как щит, надежно закрывало его.
Надежно ли? Об этом стал чаще и чаще думать Долгушин.
Он уже много лет жил двойной жизнью, но, как умный человек, понимал, что когда-то всему этому должен прийти конец. Поэтому и оформлял он документы для поездки во Францию, поэтому и заставлял женщину, которую любил, ложиться в постель к иностранцу и выходить за него замуж.
У него было слишком мало времени. Слишком мало.
Долгушин думал об этом, сидя на сцене Дворца культуры. Он не волновался. Выступать он умел и любил.
– А теперь, друзья, – сказала ведущая, хорошенькая, совсем юная девушка, – выступит лауреат Государственной премии, искусствовед Юрий Петрович Долгушин. Он автор книги «Рукоятка меча», он расскажет нам…
– Минуточку, – Долгушин прервал ведущую, – не раскрывайте моего секрета.
Он подошел к микрофону.
– Итак, друзья, великий философ Средневековья Мартин Лютер сказал: «На том стою и не могу иначе».
Домой он вернулся поздно. Сел в кресло, не зажигая огня, закурил сигарету. Позади был тяжелый день. Но все, кажется, уладилось. Даже Гриша привел себя в порядок и начал работать. Гриша когда-то был прекрасным журналистом, писавшим об искусстве, потом начал пить. Работая в издательстве, попал под суд за взятку. Теперь он стал верным «негром» Долгушина. Автором-невидимкой.
Долгушин курил, но вкуса сигареты не чувствовал, так бывает, когда куришь, не видя дыма. Он щелкнул выключателем. Над письменным столом загорелся цветной колпак настольной лампы.
И тут Долгушин увидел человека. Тот сидел в углу, в кресле. Долгушин напрягся для прыжка.
Человек встал.
– Спокойно, Каин, на своих не бросайся.
– Как ты сюда попал?
– Через дверь, естественно. – Человек подошел к столу и взял из пачки сигарету.
– Садись, – сказал генерал и достал сигареты из кармана пиджака, висевшего на спинке стула.
Орлов сел, прикидывая мысленно, для чего вызвал Кафтанов.
– Я прочел твой рапорт. Что это за ночные визиты?