Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва
Шрифт:
Часы пробили семь, потом восемь. А Малюков еще не выходил из комнаты.
– Как вел себя Суханов? – спросил Вадим Стрельцова.
– Сначала о чем-то разговаривал с матерью, потом ушел к себе в комнату и не выходил.
– А ты что делал?
– Телевизор смотрел. Все подряд.
– Тоже занятие.
– Я заснуть боялся, товарищ подполковник.
Наконец распахнулась дверь, и густой баритон Малюкова заполнил квартиру:
– У нас все.
– Валентин Андреевич, – Вадим
– Обещаю.
– Я вам верю. Всего доброго.
В машине Малюков, повернувшись на переднем сиденье, сказал Орлову:
– Вот уж не знал, что ты такой человеколюб. Странная черта для работника розыска.
– Ты, видимо, путаешь уголовный розыск с какой-то другой организацией. Я в данный момент боролся не только за Суханова.
– А за кого? – с иронией спросил Малюков.
– За тебя, за себя, за всех нас.
– Ты, видать, к старости стал сентиментальным. Я помню, как ты колол Николаева.
– Николаев бандит, насильник и убийца. Не надо путать его с такими, как Суханов.
– Тебя не переспоришь.
– А ты и не спорь.
Дверь им открыла Марина. Малюков на секунду смешался, потом хмыкнул понимающе.
– Олег Малюков, – представился он, – мне приходится работать вместе с Вадимом.
– Марина Денисова.
– Ну вот мы и познакомились, Марина, а то что-то наш друг несколько застеснялся.
– Он еще не привык, Олег. Мойте руки и к столу.
В ванной Малюков посмотрел на Вадима и неодобрительно покрутил головой:
– О таких делах предупреждают. Я бы цветы купил.
В комнате их ждал накрытый стол. И хотя на нем не было ничего необычного, он выглядел сказочно. Они сели за стол и ели необычайно вкусную печеную картошку, помидоры и соленые огурцы, яичницу с колбасой. И водки они выпили из запотевшей, покрытой изморозью бутылки. Потом пили чай и говорили о книгах и фильмах, о грибах, рыбалке. Только о работе они не говорили, но тем не менее помнили о ней. Малюков ушел, а Марина осталась убираться.
Вадим проснулся среди ночи. В комнату падал зыбкий свет фонаря. Марина спала, положив голову ему на руку, и он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Лицо ее в этом ночном свете казалось особенно красивым, и впервые он подумал о том, что счастье его окажется недолгим. Ему захотелось курить, и Вадим начал осторожно освобождать руку. Наконец ему это удалось, и он, встав, подошел к столу и взял сигареты.
Телефон звякнул и подавился, Вадим успел снять трубку.
– Орлов.
– Это Калугин.
– Да, Игорь.
– Есть новость, я могу приехать?
Вадим
– Вы один?
– Да.
– Жду.
Когда он обернулся, то увидел Марину, сидящую на кровати.
– Ты уезжаешь?
– Нет, приедет мой помощник.
– Орлов, а так будет всегда?
– Иногда да.
– Ты будешь стрелять, выпрыгивать из-под машин, улетать, а ночью к тебе будут приезжать сотрудники.
– Это издержки нашей профессии. – Вадим привычно быстро одевался.
– А на столе вместо цветов всегда будет лежать пистолет, – грустно сказала Марина.
– Нет, почему же, я буду покупать цветы.
– Значит, все это окажется вместе.
– К чему этот разговор, Марина? Ты же знаешь, что я работаю в угрозыске, а не в филармонии. Если бы я работал там, то на столе лежала бы скрипка.
– Это все очень грустно, Вадим, и особенно грустно потому, что я тебя люблю.
– Не вижу связи.
– Просто я уже вижу перспективу.
– Она пугает тебя?
– Во всяком случае, не радует.
– Я не уйду со своей работы.
– Я знаю.
В прихожей раздался короткий звонок. Вадим вышел и открыл дверь. На пороге стоял Калугин.
– Прошу простить за поздний визит, – улыбнулся он.
– Вернее, за ранний.
– Пусть так. Куда мне пройти?
– Пойдемте на кухню.
Калугин сел у стола, а Вадим поставил на огонь джезву.
– Сейчас попьем кофе.
– Ох, хорошо бы. А выпить нет ничего?
– А вы разве не за рулем?
– На этот раз нет.
Вадим пошел в комнату, открыл шкаф, взял бутылку. Он старался не смотреть на Марину, слишком знаком ему подобный разговор.
– Ты скоро? – спросила она.
– Не знаю.
– Твой друг хочет есть?
– Мы попьем кофе.
Вадим вышел, плотно прикрыв дверь. Кофе уже был готов, и Калугин разливал его по чашкам. Вадим налил коньяк в бокал Калугину, подумал и плеснул немного себе. Калугин выпил коричневую жидкость залпом, сделал маленький глоток кофе.
– Вроде я пришел в себя. Теперь о деле. Каин – это Долгушин.
– Не понял.
– Каин – Долгушин.
Вадим засмеялся.
– Вы что веселитесь?
– Я-то больше всего боялся этого таинственного Каина.
– Мы установили, – Калугин отхлебнул еще кофе, – что настоящая его фамилия Хомутов.
– Вы шутите?
– Нет. Хомутов его старший брат. Родители их развелись в 1930 году. Отец забрал старшего себе, младший остался у матери. Потом она вышла замуж за инженера Долгушина и переехала в Москву. Так Юрий Степанович Хомутов стал Юрием Петровичем Долгушиным.