Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва
Шрифт:
Оперативное совещание проводил Кафтанов. Прямо у его стола сидел полковник Чанов из МВД СССР.
– Товарищи, – сказал генерал, – Долгушин получил иностранный паспорт. Завтра в 20:30 он улетает в Париж. Завтра же утром из Амстердама прилетает Корнье. Долгушин передаст ему медальоны, видимо, получит чек и поедет в аэропорт. Во сколько совершится передача, мы не знаем, где – тоже. Поэтому приказываю усилить наблюдение за Долгушиным и, конечно, не спускать глаз с Корнье. Руководит операцией по-прежнему подполковник Орлов.
– Товарищи. – Полковник Чанов достал из кейса бумаги. – Мы, – продолжал он, – навели справки об этом Корнье. Что я хочу сказать? Фирма, которую якобы представляет Корнье, – ширма для группы дельцов, занимающихся незаконной скупкой, хищением антиквариата и произведений искусства. Поэтому мы хотели бы после реализации дела привлечь к нему внимание прессы. Мы должны быть гостеприимны, но вместе с тем и строги. У меня все.
– Орлов, – сказал Кафтанов, – как вел себя Долгушин?
– 8:00, – начал докладывать Вадим, – пробежка, 10:00–11:00 – получал паспорт и валюту. 11:20 – звонил по телефону, говорил с подругой Кольцовой Юлией Петровной Зверевой. До 13:30 ездил по магазинам. В 13:30 – обедал в «Национале». 15:21 – приехал в издательство, 17:11 – приехал на квартиру Кольцовой, 19:00 – вернулся домой. 19:17 – к нему поднялась женщина, сослуживица Кольцовой – Юлия Петровна Зверева. Пока все.
Вадим сел.
– Ну что же, внешне наш подопечный ведет себя вполне спокойно. Что докладывает наружное наблюдение? – спросил Кафтанов.
– Объект не выражал никаких признаков беспокойства, перемещался уверенно, не перепроверяясь.
– Все, кроме Орлова, свободны.
Бар был почти пустой, только в угловом кабинете веселились трое негров. Шеф сам приехал провожать Корнье в аэропорт. Это он делал редко, только перед особо ответственными операциями.
– Я очень люблю пустые кабаки, – шеф был настроен элегически, – знаете, Альберт, есть какая-то неуловимая прелесть в этой общественной пустоте.
– А я наоборот. Мне нравятся шум, люди, музыка.
– Это пройдет с возрастом. Я раньше тоже любил шум, но теперь, в старости…
– Побойтесь Бога, – перебил Корнье шефа, – вам ведь только пятьдесят.
Корнье посмотрел на могучие плечи и крепкие загорелые руки шефа. Он-то знал, сколько часов в день этот человек тратит на теннис и гимнастику.
– Опять ваш молодой максимализм. Для вас мне только пятьдесят, а для меня – уже пятьдесят. Вам, Альберт, тридцать восемь?
– Да.
– Время надежд. – Шеф пригубил бокал сока. Он никогда не пил спиртного и не курил. И что самое ужасное, запрещал другим курить в своем присутствии.
– Что вы вздыхаете, Альберт, наверное, думаете: зачем этот старый дурак увязался меня провожать, теперь даже не выкуришь трубки? Ладно, ладно. Курите, я разрешаю.
Корнье набил трубку, сделал первую, самую сладкую, затяжку. Он мучительно думал, что нужно от него Анквисту, человеку не склонному ни
– Вас, конечно, удивило, Альберт, что я поехал провожать вас?
– Честно, шеф?
– Безусловно.
– Очень удивило.
– Мне надо с вами поговорить, а знаете, в конторе это не всегда надежно.
– Я слушаю вас.
– Наша профессия, Альберт, вечна. Меняются политические течения и системы, начинаются и заканчиваются войны, а наше дело остается. Все пушечные короли и президенты, генералы и гангстеры являются нашими клиентами. Со временем сталь заменят какой-нибудь необыкновенной пластмассой, а вместо бензина придумают смесь из разных сортов минеральных вод. Да, представьте себе, это будет. Но Гоген, Рубенс, Рублев – останутся. Это ценности вечные. Их не касается мода. Вспомните, как неплохо мы заработали на абстракционистах. Но это было вчера.
– Вы хотите сказать, что этот… как его… Ли-ма-рев, мода?
– Нет. Он ценность непреходящая. И мы не выбросим его на аукцион, не в этом и даже не в следующем году. Мы организуем его выставку, а этот русский, господин Юрий, будет рассказывать о нем нашим дуракам с деньгами. Через три года, когда цена станет рекордно большой, мы его реализуем. Понимаете, как важна для фирмы ваша поездка?
Корнье кивнул.
– Теперь второе, в Москву ездил Поль, он встречался с вашей невестой.
– Как, без меня?
– Да, не удивляйтесь, что я пошел на это, мне не безразлично знать, кто будет служить в моей фирме. Это хорошо, что вы женитесь именно на русской. Во-первых, подобный шаг подчеркивает нашу расположенность к стране, во-вторых, у нас будет человек, который сможет постоянно ездить в Россию. Вам и вашей невесте я отдам эту страну на откуп. Теперь еще об одном. Бизнес бизнесом, а дело делом. Мы должны перехватить у англичан заказ на поставку станков. Как к вам относится господин Баринов?
– Как к солидному, деловому партнеру.
– Это хорошо. Полю удалось скомпрометировать англичан. Там, где надо, он сказал, что их фирма – филиал секретной службы.
– Русские не дураки.
– Но они не любят чужую разведку, а пока разберутся, посредниками при сделке станем мы. Помните, если понадобится, достаньте где хотите, но суньте англичанам на стенд что-нибудь компрометирующее.
– Что именно?
– Подумайте.
Голос диктора объявил рейс на Москву. Корнье встал.
– Кстати, шеф, канал доставки прежний?
– Да. Дипломат.
– Он начинает просить слишком много.
– Скотина. Строит из себя форпост западной цивилизации, а грабит нас, словно гангстер. У вас есть русские деньги?
– Юрий передаст их мне.
– Постарайтесь рассчитаться ими. И походите по антикварным лавкам, купите, что сможете. Сейчас пригодится все.
Сидя в самолете, Корнье думал о разговоре с шефом. Нет, он не пойдет к Дипломату. У него на примете есть другой сотрудник посольства, который за полцены перевезет русского художника. А шефу он скажет, что деньги заплачены сполна.