Истинная история царевны-лягушки
Шрифт:
– То есть, насчёт убивать ты не споришь?
– Дурное дело не хитрое. Дрон поближе подвести и хелфайр запустить, – произнесла Васька непонятное.
Я с подозрением уставился на неё, но тут за окнами раздался рёв труб.
– Его царское Величество, повелитель Шереметева и Обрыдлова, реп Чуднинских, покровитель купцов и меценат искусств, Никанор Долготерпимый, объявляет смотрины невест сынов своих! – надрывался под окнами Сафон. – Царевичам Степану, Абраму и Ивану надлежит явиться пред отцовы очи во время утренней трапезы!
– Кажется, началось… – скривился я.
– Что началось? – Василиса
– Да опять «А ну-ка, девушки»… Сейчас раздаст задания. Без конкурсов и викторин нам, видите ли, скучно…
– Что за задания? – проявила моя невеста интерес к нашим чудесам.
– К примеру, в прошлый раз братьевы жёны вычищали свинарник и собирали мухоморы, – улыбнулся я. – В позапрошлый – ловили диких гусей и выращивали тыквы.
– Забавные у вас конкурсы, – потёрла нос Василиса. – Подожди, а кто были жёны братьев в прошлый раз?
– За Степаном – Фёкла, дочка дружинного сотника Варенберга. А за Абрамом – та же Сара Мендельсон.
– О как! А говорят, снаряд два раза в одну воронку не падает! – изумилась моя невеста.
– Просто не сложилось что-то у них в прошлый раз. А старик Мендельсон согласно договору жаждет внука, – объяснил я.
– Гы, даже тут договоры! – развеселилась девушка. – Слушай, а у вас вообще бывает, чтобы по любви и на всю жизнь?
– Да, вот батюшка с матушкой тому пример. Правда, до неё папка успел покуролесить. Детей десять наделал. Степана и Абрама, видя их успехи в обучении и ладный облик, затребовал к себе. Лишь к сорока годкам успокоился. И Светлану, матушку мою, сделал своей единственной и постоянной женой. Но ведь это правильно – надо созреть до настоящей семейной жизни.
– А где теперь твоя матушка?
– Умерла, когда мне было семь.
– От чего? – шмыгнула носом Василиса. Как мне показалось, она готова была разреветься.
– Не помню, – нахмурился я. – Вроде и не болела. Просто однажды пропала.
– Так может, жива она? – воодушевилась девушка. – Ушла куда-нибудь, или похищена. Могилу же ты, как я понимаю, не видел?
– Не видел. Но зачем ей уходить? Или для чего её похищать? К чему будить пустые надежды? – я со вздохом махнул рукой.
– Ну, дай пофантазировать! Люблю эти Санты Барбары! – вновь начала нести околесицу Васька и заговорила на разные потешные голоса: – «Мы не можем быть вместе, сын. Потому что я тебе не отец. И даже не приёмный отец. – А кто же мы тогда друг другу? – Мы твоя тётка по прабабкиной линии, усыновлённая по ошибке твоим троюродным дядей!»
Покрутив пальцем у виска, я начал собираться на аудиенцию к царю. Надел первую попавшуюся белую рубаху с узором на рукавах (странно, выглядит выглаженной), натянул сапоги (подозрительно чистые), накинул на плечи модный кафтан (эту штуку не надевал с прошлого года) и хотел было выходить, но Василиса остановила меня:
– Подожди. Раз уж ты теперь человек семейный, должен выглядеть комильфо, – с этим бредом на устах она повязала мне на шею какую-то узкую тряпочку красного цвета. – Кармин, по-моему, вполне сочетается с орепеем. А цумами канзаши добавит изюминку, – и она приколола на грудь брошку.
Я потрогал этот неожиданный аксессуар своего гардероба (тоже модные слова всплыли в памяти). На ощупь – мягкая ткань. Брошка представляла собой искусно сплетённый из кусочков этой ткани лист кувшинки. Цвет менялся от тёмно-красного по краям до ярко-зелёного в середине. Чуть в стороне от центра сидела золотистая лягушка. Похоже, из янтаря.
– Откуда? – обалдело спросил я. Но тут же к моим губам прижался немытый пальчик:
– Никаких вопросов сейчас. Пора к отцу.
– Ага, – только и промолвил я.
9
В тронном зале было людно. Бояре в полном составе, несколько именитых купцов, кое-кто из свободных слуг – все шептались в предвкушении каверз, которыми царь-батюшка решит позабавиться на этот раз. Тут же собрались и почти все добры молодцы, участвовавшие во вчерашней жеребьёвке. В основном все выглядели помятыми. Закидон щеголял замечательным фингалом под левым глазом и попеременно поглаживал грудь то справа, то слева. А вот его закадычного друга Утырка нигде не было видно. Видимо, утанцевала его невеста.
– Ну чо, Ванёк, как там твой стрём поживает? – ухмыльнулся Гаврила Отрыжкин, подмигивая мне мешком под левым глазом.
– Не стрём, а экстрим! – поправил его Закидон. – Почему на мои поминки не заглянул?
– Занят был, – буркнул я.
– Да он из болота свою лягушку вытаскивал! Идти не хотела! – заржал Василий Стрелков.
Видимо, Кулиб вчера по пьяному делу проболтался, куда полетела моя стрела. А вот и он сам, тяжело дыша перегаром, подошёл сзади и похлопал меня по плечу.
– Ну, как? Полный абзац?
– А ты знаешь, в принципе очень даже ничего. Заговаривается, правда, иногда. Начинает какую-то заумную чушь нести – не остановишь. Сопливая, немытая, с бородавкой на носу… Жанке понравилась. И это она её ещё в кокошнике не видела… В общем, я почти в восторге.
– Кстати, как прогулка по лесу? Без происшествий?
– Какое там. Сначала нас чуть таракан не схарчил. Правда, сам на зубок крысам попал. Потом с лягушками подрались. А под занавес к пауку в паутину попали. Ницше, собака страшная, в обморок брыкнулся. Пришлось до дома на себе тащить.
– Ты, небось, порадовался, что у тебя не боевой бык, как у Степана, – подмигнул мне техник. – Того бы легче было сразу на шашлыки пустить. Ну, главное жив остался. О! А вот и царь-батюшка!
Дверь справа от трона распахнулась, и из проёма выступил отец. Он был румян, весел, корона лихо заломлена на бок.
– Ну, деточки мои дорогие! Поздравляю! Вы снова мужья законные, обязанностей благих преисполненные. А чтобы ваши жёны это тоже осознали, выполните-ка моё первое задание. Велю, пусть к завтрашнему утру испекут они по хлебу. Да не просто сходят и купят в пекарне у Сладкова, а проявят сноровку, смекалку и, так сказать, творческую фантазию. Одним словом – креативизьм. Чтоб никаких привлечённых кондитеров не было! Всвязи с этим объявляю на сегодня строгий контрольно-пропускной режим. Ежли кто не понял, всех выпускать, никого без предварительной записи и сличения физий не впускать! Прочие добры молодцы тоже могут принять участие и дополнить экспозицию произведёнными их жёнами композициями. Все свободны! Вань, останься, – обратился царь ко мне, когда я уже встраивался в поток исходящих.