Источник солнца (сборник)
Шрифт:
Марк Марк внимательно следил за всеми его движениями, точно проверяя, тот же перед ним был человек, что много лет назад, или другой.
– А ты постарел, папа. Похудел. Усы отпустил.
– Да… – Евграф Соломонович виновато как-то выдавил из себя, – я давно уже так.
– Как?
– Да так. С усами. – Евграф Соломонович едва коснулся верхней губы левой рукой. Желая удостовериться, что и вправду был при усах.
– А-аа…
– Теперь оба стояли в тапочках и молчали.
– Ты тоже, я смотрю, оброс. Что, так модно сейчас?
Марк
– Ага… может, чаю хочешь?
– А отчего бы и чайком не отравиться, коли предлагаешь.
– Кухня налево.
– Я помню еще.
– Я не подумал. Извини.
– Не страшно.
На кухне у плиты сидел Артем и доедал кусок мармеладу. Вид у него был, как у сойки, которую в очередной раз гонят из гнезда. Он затравленно скосился на вошедших, собрал пакет с мармеладом и чашку в кучу и со словами «ухожу-ухожу», покинул кухню. Ощущение у Марка Марка и Евграфа Соломоновича было, точно они кого-то обидели.
– Он что, всегда такой? Или это трудности переходного возраста?
– Он болен, Марк. Оставь его.
– Да я и не трогаю. Мне незачем. Просто спрашиваю. Братья ведь.
– Ну он тебе брат только по совпадению.
– Это точно. Я вообще – по совпадению.
Сели за стол. Марк Марк взял чашку с тиранозавром и налил туда чаю. Евграф Соломонович даже не успел предложить.
– Это – Валина.
– Нельзя?
– Можно-можно. Пей.
– Спасибо.
Опять замолчали. Евграф Соломонович знал, что что-то случилось, иначе бы Марк Марк в жизнь не приехал к нему. Но что именно – понятия не имел. А Марк Марк преспокойно угощался всем, что видел перед собой: доел чью-то – вероятно, Сашкину – колбасу, отрезал кусок торта, повеселился парой-тройкой печений из вазочки. Евграф Соломонович смотрел, как жадно он ест, и догадывался, что так едят только те, чей кусок хлеба непостоянен. Кому за этот кусок приходится черт знает что выделывать. Странное чувство проснулось в Евграфе Соломоновиче: точно тот, кого он когда-то обидел, пришел ему помочь.
И это странное чувство называлось стыд.
Евграф Соломонович подумал подложить Марку Марку еще колбасы, но не решился. Можно было обидеть еще сильнее.
Съев все, что видел, Марк Марк отряхнул руки и отвалился на спинку стула. Евграф Соломонович рассмотрел вдруг все морщины на сыновнем лбу. А их было немало. Не по годам.
Марк Марк знал, что отец его рассматривает. Но терпеливо позволял ему это. Потому что понимал: нужно дать ему такую возможность. Все-таки давно не видел.
– У тебя есть папироса?
– Нет. Мы не курим.
– А. Правильной жизнью живете. Молодцы!
– Марк…
– Что?
– А ты собственно…
– Зачем пришел, да? – Он сморщился, будто делал что-то крайне неприятное. – Соскучился, папа. Сил нет, хотел тебя видеть. Изнемог.
– Прекрати паясничать, Марк.
– Да я не паясничаю. Правда, немного соскучился. – Налил себе еще чаю. – Вот что, дорогой папа: твой папа съел последний хрен и готовится сам понимаешь к чему. Очень он больной, твой папа. И
Евграф Соломонович встал, подошел к шкафу, открыл его и начал что-то там искать. Все искал и искал.
– Да ты не мечись. Я ничего такого не думаю. Ты сам думай. Я только пришел тебе сказать.
– Почему ты так со мной, Марк!? – Евграф Соломонович взвизгнул отчаянно, захлопнул дверь так, что та едва не слетела с петель, и обернулся. В глазах его блестели слезы.
– Тихо-тихо, пап. Не нервничай. Хочешь чаю? – наивно протянул ему свою кружку.
– Ты издеваешься?
– Да.
Евграф Соломонович даже не нашелся что сказать. Он просто опустился на табуретку и закрыл лицо руками. Марк Марк спокойно пил чай из кружки с тиранозавром. Допил, поставил на стол и заговорил:
– Да ты не убивайся. Все пока еще живы. С переменным успехом, но живы. Съезди к нему как-нибудь. Только на долго не откладывай. Он долго не сможет ждать. И так уже слишком долго ждал тебя.
– Марк…
– И не думай про меня. Я тут случайно, можно сказать. Просто больше некому было брить ему бороду и стричь ногти. Некого ему было попросить съездить к тебе. Вот и все.
– Марк…
– Ну что?
– Ах, Марк…
– Поживем – увидим. Может, все еще и образуется.
– Что образуется?
– Может, ты к нему и вправду съездишь, пап.
Глава 20
… – Не, ну и живете вы, ребята!
Марк Марк поскреб ногтем край песочницы на предмет грязи и сел, приглашая жестом отца последовать его примеру. Евграф Соломонович сел рядом. Двора возле декторовского дома не было, и поэтому пошли в незабвенный 60 А – там Артем с Валей в школьную бытность распивали алкоголи, и добропорядочные родители выволакивали их оттуда за уши, когда находили. Чаще – не находили и не выволакивали. Марк Марк слыхом не слыхивал про легенды этого 60 А, однако же местечко ему нравилось: он вообще везде себя с давних пор чувствовал как дома. Так обычно бывает с бесприютным человеком, мыкающимся между множеством всякого рода пристанищ, не знающим куда приклонить голову. Марк Марк потягивал сигарету и выпускал из левой ноздри тоненькую струйку серого дыма. Курил он виртуозно.
– Я в твои годы так не умел.
– Ты много чего умел другого.
– Марк, скажи, ты зол, да? Ты ведь ненавидишь меня, Марк?
– Да бог с тобой! – Марк хмыкнул и посмотрел куда-то вдаль, точно куда-то торопился и там, вдали, его ждали. Ветер погнал по асфальту пустой спичечный коробок. Оба долго смотрели на него, не говоря ни слова. – Злился – это было. Знаешь, злился до того момента, как вас всех сегодня увидел. Даже не всех, а Настю. Ведь злишься, когда завидуешь своему обидчику. Когда этому человеку лучше, чем тебе, и на тебя наплевать. А вам так хреново друг с другом!.. я как Насте в глаза посмотрел, сразу все понял. У нее вид, прости меня, как у нелюбимой жены товарища Сухова. Ты «Белое солнце» давно смотрел?