Источники социальной власти: в 4 т. Т. 1. История власти от истоков до 1760 года н. э.
Шрифт:
Такое пересечение, по всей видимости, привело критскую культуру к появлению письменности. Как и в остальных случаях, общей причиной возникновения письменности была ее польза в стабилизации контакта между производством и частной собственностью, с одной стороны, и контакта между экономическим перераспределением и государством — с другой. Это делает весьма маловероятным чистый диффузионистский случай появления письменности. Диффузионисты в целом склонны полагать, что письменность настолько полезна, что каждый столкнувшийся с ней хоть раз захочет ею овладеть. Но на самых ранних стадиях письменность использовалась весьма специфическим образом. Маловероятно, что древнее общество могло овладеть письменностью еще до появления производственных/перераспределяющих циклов. Письменность отвечала региональным нуждам. Возможно, на Крите, как и в любой другой древней цивилизации, письменность распространялась самым простым из возможных способов, то есть путем повторения за каждым иностранным торговцем с пиктограммной печатью на его горшках и сумках с товарами или за каждым местным торговцем, просматривавшим таблицы иностранных хранилищ. В таком случае для этой диффузии была бы необходима только минимальная торговля. У нас есть доказательства торговли за пределами этих минимально необходимых расстояний. Торговля с Египтом,
Сочетание трех вышеупомянутых факторов, как представляется, привело к тому, что ранние древние минойцы оказались на краю. Но это был край, который множеству других народов так и не удалось преодолеть. По причине нахождения Крита вблизи ближневосточных цивилизаций, а также незначительной торговли с ними мы не можем рассматривать его как независимо возникшую цивилизацию или государство. Этот пример демонстрирует, насколько меньше усилий требует прорыв к цивилизации, когда в регионе уже доступны технологии власти. Границы «клетки» в случае Крита были более проницаемыми, чем в Месопотамии. Пересечение областей выращивания винограда, оливы и злаков было ключевым моментом огромной стратегической власти. Но пойманы в «клетку» они были постоянным «письменным» государством, поддерживаемым сплоченной религией, зависящим от широких региональных взаимосвязанных сетей.
МЕЗОАМЕРИКА
Значимость цивилизаций Нового Света для теорий социального развития состоит в том, что ученые, которым несвойственно мыслить в универсалистских терминах, рассматривают их в качестве автономных от других цивилизаций. Поскольку они были местными для другого континента с отличавшейся экологией, развитие цивилизаций было уникальным во всех отношениях. Например, они не использовали бронзу. В отличие от евразийских цивилизаций их инструменты технически относились к неолитическому веку. Ничто не могло направить их к жесткой девелопменталистской модели, основанной на ирригации, заключавшей в «клетку», или к чему-то подобному. Поэтому следует ожидать лишь приблизительных сходств. Это особенно верно, если мы сравним Мезоамерику с Перу. Их разделяли тысячи километров, разные окружающие среды, реальных сходств было мало.
В Мезоамерике[41] появление поселений, церемониальных центров и, возможно, «государств», урбанизации и письменности было географически более неоднородным, чем где бы то ни было. Лидерство в развитии переходило от одной окраины к другой. Вероятно, имели место три основных этапа.
То, что может быть обозначено как первый прорыв к появлению церемониальных центров, к календарю длинных циклов и к появлению основ письменности, произошло в низинах Мексиканского залива. Археологические работы предполагают, что ядром этого были богатые аллювиальные земли вдоль речных запруд. Взаимодействие с тропическим подсечно-огневым земледелием, рыбацкими деревнями и периферийными народами, поставлявшими сырье, например обсидиан, привело к экономическому и политическому неравенству с ранговыми, в основном элитарными аллювиальными землями (см. исследовательские отчеты Сое and Diehl 1981; обзор, составленный Flannery 1982; общее заявление Sanders and Price 1968). Эта протоцивилизация — ольмеки — хорошо вписывается в мою общую модель. Она обладает сходством с домилитаристическим Китаем династии Шан. Для нее также характерна малая плотность городских поселений. Сан-Лоренцо — самое сложное поселение насчитывало всего лишь 1–2 тыс. человек. Мезоамериканская цивилизация также была отмечена сходством с китайской в религии, календаре и системе письменности (хотя полноценное письмо здесь так и не развилось). Этот факт воодушевляет диффузионист-ские теории: Шан или прочие азиатские ее ответвления могли повлиять на культуру ольмеков (см., например, Meggers 1975). Возможность культурного контакта через Тихий океан остается слишком призрачной, чтобы убедить нас относительно происхождения ольмеков.
Второй этап также не представляет никакой сложности. Ольмеки, следуя обычной цивилизационной модели, увеличивают возможности своей власти, распространяя ее на высокогорные народы, с которыми они торговали, особенно на народы долины Оахака (см. Flannery 1968). Ольмеки также торговали и распространяли свое влияние по всей Мезоамерике, что видно по монументальной архитектуре, иероглифам и календарю. Далее, хотя и с определенными региональными различиями, имела место одна диффузная сегментированная культура Мезоамерики, намного более экстенсивная, чем могла контролировать одна авторитетная организация.
Но ольмеки так и не развили полноценной государственности (в этом также проявляется их сходство с развалившимся Шанским Китаем). Вероятно, они не были достаточным образом заперты в «клетку». Они исчезли около 600 г. до н. э., но передали свои властные возможности другим группам, две из которых прошли разными путями развития на третьем этапе. Одной из этих групп были майя из северных долин. Около 250 г. н. э. они развили полномасштабную письменность, календарь длинных циклов, большие городские центры, архитектуру с ложными сводами и перманентное государство. Тем не менее майя оставались частично не запертыми в «клетку». Плотность населения их городов была низкой, возможно, даже ниже, чем в династии Шан. Государство также было слабым. И государство, и аристократия были лишены стабильной принудительной власти над населением. Абсолютные ранги — понятие, более подходящее для обозначения их структур, чем стратификация и государство. Майя не практиковали ирригацию. Благодаря обильным тропическим дождям они собирали два урожая зерновых в год, и лишь в немногих аллювиальных областях это было возможно; существует мало доказательств о социальной и территориальной фиксации сельского хозяйства; в большинстве областей истощение почв, напротив, требовало периодических перемещений. На самом деле такие не способствовавшие запиранию в «клетку» условия в целом не благоприятствовали появлению цивилизации. Даже если допустить сильную диффузию ольмеков и прочих народов, проживавших с ними в одно и то же время в центральной долине (что в настоящее время
Второй группой, развившей здесь цивилизацию, стали народы центральной долины Мексиканского залива. Они возвращают нашу модель на более привычную и твердую почву (или скорее воду) ирригации, которая практиковалась в то время в районах озер, в рамках региона, более широкого, чем тот, который огораживали естественные границы гор. Исходя из данных Парсонса (Parsons 1974), Сандерса и прочих (Sanders et all. 1979)’ мы можем различить медленный рост начиная примерно с 1100 г. до н. э. и далее в течение нескольких сотен лет. Затем около 500 г. до н. э. здесь появляются ирригационные каналы (как и в других частях высокогорной Мезоамерики), связанные с увеличением численности населения и образованием ядра. На севере долины вокруг Теотиуакана этот рост населения был диспропорциональным, по всей видимости, по причине необыкновенно благоприятных условий для ирригации, а также стратегического положения для добычи камня и отделочного обсидиана. Здесь существовал интенсивный обмен с охотниками-собирателями и жителями лесов периферии. Эти структуры ирригационного ядра и сетей регионального взаимодействия были похожими на Месопотамию, такими же были и результаты: рост иерархии в поселениях и архитектурная сложность. К 100 г. н. э. здесь возникли два региональных политических центра с населением около 50–60 тыс. человек, сфокусированных вокруг центрального города, завладевшего территорией в несколько тысяч километров и иерархически организованного. Отныне это была «цивилизация», поскольку она располагала храмами, торговыми площадями, а также календарем и иероглифической письменностью. К IV в. н. э. Теотиуакан был постоянным городским государством, практикующим принуждение, с населением 80-100 тыс. человек, господствующим над несколькими другими городами, которые располагались в горной местности. Его влияние распространилось по всей Мезоамерике, а сфера господства — вплоть до границ культуры майя. Но Теотиуакан также, даже еще более загадочным образом, распался между 550 и 700 гг. н. э. После непродолжительного периода междуцарствия он был вытеснен более милитаристическими военными вождями пограничий с севера — тольтеками, практиковавшими человеческие жертвоприношения. Их империя простиралась на большую часть Мезоамерики. В настоящий момент мы рассказываем практически о том, о чем пойдет речь в следующей главе: о цикле между ростом империи и ее фрагментацией, диалектике между империей и военными вождями пограничий. Наиболее известными пограничными завоевателями Мезоамерики были тольтеки. Ацтеки соединяли высокий уровень милитаризма (и человеческих жертв) с самым интенсивным уровнем ирригационного сельского хозяйства и урбанизации из тех, что до сих пор знала Мезоамерика.
Большинство из этих процессов были того же общего рода, что и прочие процессы, которые происходили в Мезоамерике, хотя существовали и отличия. Происхождение майя отличается от остальных, как и во всех общих моделях. Но по большей части цивилизация выстраивалась вокруг широко распространенного доисторического организационного развития. Затем первый этап и центральнодолинная часть третьего этапа привнесли собой заключение в «клетку»: ограничение в территории, отмеченной близостью к аллювиальным рекам и областям озер, а также к локальному или региональному сырью. Следовательно, имел место двойственный процесс возникновения жесткой авторитетной организации, выстроенной вокруг ирригации, а также диффузных сетей обмена и культурного охвата, выходивших за пределы этой организации. В свою очередь, эти процессы заключения в «клетку» привели к знакомым результатам — они давали преимущества военным вождям пограничий и последующим циклам господства центра над периферией, которые будут рассмотрены в следующей главе.
Но не следует слишком увлекаться аналогиями с евразийскими цивилизациями. Экология здесь была совершенно другой: не было ни широкого регионального сходства, как в Китае, ни существенных различий между долиной реки и высокогорьем, как в Месопотамии. Это регион множества контрастов, но не резких и не огромных контрастов, что, по всей вероятности, объясняет, почему общества здесь были меньше заперты в «клетку», менее склонны к централизации и постоянству. Политические структуры различных цивилизованных и полуци-вилизованных народов были гораздо менее жесткими по сравнению с ближневосточными или китайскими аналогами.
Вероятно, за 1500 лет коллективная власть мезоамериканской цивилизации развилась гораздо меньше, чем в Евразии в течение аналогичного периода. Потребовалось всего лишь 500 конкистадоров, чтобы положить конец этому развитию. Трудно представить, что, скажем, ассирийские или ханские династии погибли по этой же причине. Ацтекская империя не была жесткой федерацией. Лояльность ее вассалов считалась заведомо ненадежной. Даже в своем ядре ацтекское общество содержало систему сдержек и противовесов майя, которая сопротивлялась дальнейшему укреплению государства. Религия и календарь, унаследованные от майя, создавали циркуляцию верховной власти и серии календарных циклов в различных городах-государствах/племен-ных единицах империи. Один цикл подошел к концу (хотя некоторые провинции были уверены, что окончен весь календарь) в год их божества — в 1519-м. Пернатый Змей[42] должен быть рожден, и, вероятно, «бледные предки» должны были возвратиться. В 1519 г. прибыли бледные и бородатые испанцы. История о том, как конкистадоры были приняты за материализованных правящих божеств ацтекским правителем Монтесумой, является одной из величайших легенд в мировой истории. Ее часто преподносят как хрестоматийный пример странных исторических событий. Таковым он и является. Но календарь и политическая революция, легитимировавшая его, также выступают примерами механизмов, посредством которых доисторические народы пытались уклониться от постоянного государства и социальной стратификации даже после того, как, по нашим оценкам, они всецело оказались в их ловушке. К несчастью для ацтеков и их вассалов, собственный путь к отступлению завел их в неизбежные оковы европейского колониализма.