Историческая библиотека
Шрифт:
(6) Теперь, когда мы достаточно осудили лакедемонян, мы, в свою очередь, должны передать дальнейший ход нашей истории, после того как мы сначала установим сроки этого раздела. Предыдущая книга, которая является четырнадцатой нашего сочинения, заканчивается событиями, связанными с порабощением регийцев Дионисием и захвата Рима галлами, которые состоялись в год, предшествующий походу персов на Кипр против царя Эвагора. Эту книгу мы начнем с той войны и закончим годом, предшествующим воцарению Филиппа, сына Аминты[1].
2. (1) Когда Мистихид был архонтом в Афинах, римляне избирали вместо консулов трех военных трибунов: Марка Фурия, Гая и Эмилия. В этом году Артаксеркс, царь персов, пошел войной на Эвагора, царя Кипра. Он долго занимался подготовкой к войне и собрал большие вооружения, как морские, так и сухопутные; его сухопутные войска состояли из трехсот тысяч человек, включая кавалерию, и он снарядил более трехсот трирем. (2) Главнокомандующим сухопутных сил он выбрал своего шурина Оронта, а морских - Тирибаза, человека, который пользовался большим почетом у персов. Эти командиры приняли вооруженные силы в Фокее и Киме, отправились в Киликию и переправились на Кипр, где они энергично развили военные действия.
(3) Эвагор заключил союз с Акорисом[2], царем египтян, который был врагом персов, и получил сильное войско от него, а от Гекатомна, повелителя Карии, который тайно сотрудничал с ним, он получил крупную сумму денег на содержание наемных войск. Также он побуждал других, кто был в ссоре с персами, присоединиться к войне с Персией либо тайно, либо явно. (4) Он был хозяином практически всех городов Кипра, также Тира и некоторых других финикийских городов. Он также имел девяносто триер, из которых двадцать были тирийские, а семьдесят были киприйские, шесть тысяч солдат из своих подданных, и много больше этого числа от своих союзников. В дополнение к этому он призвал множество наемников, так как средств у него было в изобилии. И немало солдат были отправлены к нему царем арабов и некоторыми другими из тех, кому царь персов не доверял.
3. (1) Поскольку Эвагор обладал такими выгодами, он самоуверенно вступил в войну. Во-первых, так как он имел немало судов вида, используемого для пиратства, он обложил вражеские пути поставки припасов, затопил часть их кораблей в море, часть вынудил отступить и захватил остальные. В результате, купцы не решались привозить продовольствие на Кипр; а так как большое воинство было собрано на острове, армия персов вскоре начала страдать от нехватки продовольствия (2) и взбунтовалась; наемники персов, напав на командиров, убили некоторых из них, и заполнили лагерь суматохой и возмущением. С большим трудом полководцы персов и начальник флота, известный как Глос, положили конец мятежу. (3) Отплыв со всем своим флотом, он доставил большое количество зерна из Киликии и обеспечил изобилие пищи. Что касается Эвагора, царь Акорис доставлял достаточное количество хлеба из Египта и посылал ему деньги и соответствующие поставки для всяких других потребностей. (4) Эвагор, видя, что он сильно уступает в военно-морских силах, снарядил дополнительно шестьдесят кораблей и послал за пятьюдесятью от Акориса в Египет, имея, по-видимому, всего двести трирем. Он оборудовал их для битвы таким образом, чтобы вызывать ужас, и продолжал тренировки и муштру, готовясь к морскому сражению. Соответственно, когда флот царя проплывал мимо в направлении Китий, он неожиданно напал на корабли и получил большое преимущество над персами. (5) Ибо атаковал своими кораблями в плотном строю неупорядоченные корабли, и поскольку он сражался людьми, чьи действия были подготовлены, против людей не готовых, он сразу же при первом столкновении добился предрешенной победы. Ввиду того, что он атаковал своими триремами в тесном строю триремы, которые были рассеяны и пребывали в замешательстве, он потопил часть и захватил другие. (6) Тем не менее персидский наварх Глос и другие командиры организовали доблестное сопротивление и разгорелась ожесточенная схватка, в которой поначалу Эвагор брал верх. Позже, однако, когда Глос напал крупными силами и доблестно сражался, результатом стало то, что Эвагор обратился в бегство и потерял много своих трирем.
4. (1) Персы после победы в морском бою собрали как военно-морские, так и сухопутные силы в городе Китий. Отсюда, как из своей базы, они организовали осаду Саламина и окружили город как с суши, так и с моря. (2) Тем временем Тирибаз переправился в Киликию после морского боя и, отправившись оттуда к царю, доложил о победе, и привез две тысячи талантов на военные нужды. До морского боя Эвагор, который напал на отряд сухопутных сил недалеко от моря и разбил его, был уверен в успехе, но, когда он потерпел поражение в морском бою и оказался осажденным, он утратил мужество. (3) Тем не менее, решив продолжить войну, он оставил своего сына Пнитагора в качестве верховного главнокомандующего на Кипре, а сам взяв десять трирер, ускользнул от врага и покинул Саламин. По прибытии в Египет он встретился с царем и призвал его продолжить войну более энергично и рассматривать войну против персов как общее дело.
5. (1) Пока происходили эти события, лакедемоняне решили пойти войной на Мантинею, пренебрегая заключенным договором[3], по следующим причинам. Греки наслаждались всеобщим Анталкидовым миром, согласно которому все города освободились от гарнизонов и восстановили, в соответствии с договором, свою автономию. Лакедемоняне, однако, по своей природе любящие повелевать и предпочитающие политику войны, не выносили мир, который, по их мнению, был тяжким бременем, и тоскуя по былому господству над Грецией, обдумали и изготовились начать новую заварушку. (2) Тогда они сразу же взбаламутили города и создали в них группы сторонников с помощью своих друзей, обеспечив в некоторых городах правдоподобные поводы для вмешательства. Ибо города, после восстановления автономии, потребовали отчета от мужей, которые были в руководстве при владычестве лакедемонянин, а так как процедура была жесткой, потому что народ докучал враждебностью за прошлые несправедливости и многие были отправлены в ссылку, лакедемоняне взялись оказать поддержку побежденной фракции. (3) Приняв этих мужей и отправив с ними войска для восстановления их домов, они сначала поработили слабые города, но впоследствии пошли войной и заставили более важные города покориться, соблюдая общий мир не более чем два года.
Видя, что город мантинейцев, лежащий на их границах, был полон доблестных мужей, лакедемоняне завидовали его росту, который был результатом мира и стремились смирить гордость его граждан. (4) Ввиду этого, они прежде всего направили послов в Мантинею и приказали уничтожить стены, и всем удалиться в начальные пять деревень, которые в старину объединились в Мантинею. Когда никто не обратил на них никакого внимания, они послали армию и осадили город. (5) Мантинейцы направили послов в Афины, прося о помощи. Афиняне не решились нарушить всеобщий мир, мантинейцы тем не менее выдерживали осаду своими силами и упорно сопротивлялись врагу. Вот так новые войны получили начало в Греции.
6. (1) На Сицилии Дионисий, тиран сиракузян, теперь, когда он был избавлен от войны с карфагенянами, наслаждался прочным миром и досугом. В результате он самозабвенно предался сочинению стихов, и призвав людей, прославившихся этим занятием, он предоставил им особые почести и обращался к ним, используя их как наставников и критиков своих поэм. Окрыленный лестными словами, которыми эти люди оплачивали его благодеяния, Дионисий похвалялся своими стихами гораздо больше, чем военными успехами. (2) Среди поэтов из его окружения был Филоксен[4], автор дифирамбов, который пользовался очень большой известностью сочинителя в своем роде деятельности. После обеда, когда были прочитаны сочинения тирана, совсем никудышные, его попросили высказать мнение о стихах. Когда он ответил весьма откровенно, тиран, обидевшись на его слова, нашел его вину в том, что движимый ревностью, он пользовался грубым языком, и приказал своим слугам немедленно тащить его в каменоломни. (3) Однако на следующий день, когда друзья Филоксена подали прошение о помиловании, Дионисий простил его и снова включил в число мужей, составлявших его общество после обеда. Когда подали напитки, Дионисий опять хвастался написанными стихами, прочел некоторые строки, по его мнению удачно составленные, а потом спросил: "Что ты думаешь о стихах?" На это Филоксен не сказал ни слова, но позвал слуг Дионисия и приказал им вести себя в каменоломни. (4) В тот момент Дионисий, посмеявшись над остроумным ответом, примирился со свободою речи, так как шутка не содержала порицания. Но когда через время его знакомцы и Дионисий просили отказаться от чрезмерной откровенности, Филоксен сделал парадоксальное предложение. Он сказал, что сможет своим ответом уважить истину и сохранить благоволение Дионисия. И он сумел подобрать пристойные слова. (5) И когда тиран продекламировал несколько строк, которые описывали душераздирающие события, и спросил: "Каково впечатление от стихов?", он ответил: "Достойные сожаления!", заключая двойной смысл в такой неясности. Ибо Дионисий принял слова "достойные сожаления" в смысле горестные и очень трогательные, что было успешным воздействием хорошей поэзии, и поэтому расценил их как одобрение: остальные, однако, кто уловил настоящий смысл, понимали, что слова "достойные сожаления" были применены только как намек на несостоятельность.
7. (1) Примерно такой же случай произошел с философом Платоном. Дионисий призвал этого человека к своему двору и поначалу благоволил к нему наивысочайшим покровительством, поскольку он видел как тот практикует свободу слова, на что давала ему право философия. Но позже, обидевшись на какие-то его высказывания, он совершенно отвратился от него, выставил на рынке, и продал в рабство за двадцать мин. Философы, однако, собрались, купили ему свободу, и отправили в Грецию с дружеским наставлением, что мудрый человек должен общаться с тиранами либо как можно меньше, либо предельно учтиво[5]. (2) Дионисий не отказался от своего усердия в поэзии, и направил на Олимпийские игры[6] актеров с самыми приятными голосами, которые должны были представить мусическое представление из его стихов для собравшейся толпы. Сначала их приятные голоса наполнили слушателей восхищением, но потом, при дальнейшем размышлении, к чтецам отнеслись с презрением и вознаградили насмешками. (3) Дионисий, узнав о пренебрежении, которому подверглись его стихи, впал в уныние[7]. Его состояние постоянно ухудшалось и безумие овладело его разумом, так что он продолжал говорить, что стал жертвой ревности и подозревал своих друзей в заговоре против себя. Наконец его неистовство и сумасшествие зашли так далеко, что он убил многих своих друзей по ложным обвинениям, и не мало он отправил в изгнание, среди которых были Филист и его родной брат Лептин, люди выдающегося мужества, которые оказали ему множество важных услуг на войне. (4) Эти люди потом провели свою ссылку в Фуриях в Италии, где их радушно приняли италийские греки. Позже, по просьбе Дионисия, они примирились с ним и вернулись в Сиракузы, где они пользовались его прежним расположением, а Лептин женился на дочери Дионисия.
Таковы события этого года.
8. (1) Когда Дексифей был архонтом в Афинах, римляне избрали консулами Луция Лукреция и Сервия Сульпиция, в этом году Эвагор, царь саламинцев, прибыл на Кипр из Египта, доставив деньги от Акориса, царя Египта, но меньше, чем он надеялся. Когда он нашел, что Саламин плотно обложен, и что он покинут союзниками, он был вынужден обсудить условия урегулирования. (2) Тирибаз, который обладал верховным командованием, согласился на урегулирование на условиях, по которым Эвагор должен уйти из всех городов Кипра, и только как царь Саламина должен платить персидскому царю постоянную ежегодную дань, и что он должен подчиняться приказам как раб хозяину. (3) Хотя условия были тяжелыми, Эвагор согласился со всеми кроме того, что он должен подчиняться приказам как раб хозяину, сказав, что он должен подчиняться как царь царю. Когда Тирибаз не согласился на это, Оронт, который был другим полководцем и завидовал высокому положению Тирибаза, тайно отсылал письма Артаксерксу против Тирибаза. (4) Обвинения против него были: первое, что, хотя он был в состоянии занять Саламин, он не сделал этого, но принимал посольства от Эвагора и совещался с ним по вопросу создания общего дела; что он точно также заключил личный союз с лакедемонянами, будучи их другом; что он послал к Пифону[8] вопросить бога о своих замыслах восстания; и, самое главное, добившись для себя командования войсками актами добросердечия, расположил их к себе почестями, подарками и обещаниями. (5) По прочтении письма Царь поверил обвинениям, написал Оронту арестовать Тирибаза и отправить к нему. Когда приказ был исполнен, Тирибаз, будучи приведен к Царю, потребовал суда и на это время был заключен в тюрьму. После этого Царь занялся войной с кадусиями и отсрочил суд, и поэтому правовые действия было отложены.