Историческая библиотека
Шрифт:
19. (1) Так как царь Прусий имел отталкивающие черты и совершенно уженоподобился от изнеженной жизни, вифиняне ненавидели его[32].
20. (1) Сенат отправил комиссию в Азию для урегулирования войны между Никомедом и его отцом Прусием и выбрал для этой службы Лициния, человека страдающего подагрой, Манциния, голова которого была пробита упавшей черепицей, так что большая часть кости была удалена, и Луция, человека лишенного сочувствия. Катон, глава сената и человек величайшей прозорливости, по этому поводу заметил в сенате: "Мы отправляем посольство без ног, без головы и без сердца". Его острота попала в цель и пересказывалась по всему городу.
21. (1) Никомед, разбив своего отца Прусия в битве, убил его, когда тот искал убежища в храме Зевса. Вот так он овладел троном Вифинии, добившись высокого положения путем свершения наиболее кощунственного убийства.
22. (1) В то время как карфагеняне были осаждены, Гасдрубал отправил приглашение Гулуссе прибыть на беседу. В соответствии с распоряжением полководца[33] Гулусса предложил Газдрубалу убежище для него самого и десяти членов семьи на выбор и десять талантов, и сто рабов в подарок. Газдрубал ответил, что пока его отечество опустошается пламенем, не видеть ему солнца, изыскивая себе спасение. Так на словах он изобразил храбрость, но дела его выявляли в нем изменника. Ибо хотя город был в отчаянном положении, он вел роскошную жизнь, устраивал пьянки во всякое время, давал пышные пиры, и высокомерно выставлял вторые блюда. Тем временем, его сограждане погибали от голода, но он, как коронованное оскорбление, ходил в пурпурных одеждах и в дорогом шерстяном плаще, как бы упиваясь несчастьями своей родины.
23. (1) При падении Карфагена полководец[34], позабыв напускную храбрость и надменные речи, бросил перебежчиков и приблизился к Сципиону в одеянии умоляющего. Упав на колени перед Сципионом и рыдая, он молил всеми возможными доводами и вызвал жалость к себе. Сципион посоветовал ему набраться храбрости, и обратившись к друзьям, которые заседали с ним в совете, сказал: "Вот человек, который добровольно отверг предложение о спасении на очень благоприятных условиях. Таково непостоянство Фортуны и ее власть; неожиданно она приводит к краху все людские начинания".
24. (1) Когда Карфаген был предан огню, и пламя делало свою ужасающую опустошительную работу по всему городу, Сципион плакал не стыдясь. Спрошенный Полибием, своим наставником, чем он так тронут, он ответил: "Потому что я размышляю о непостоянстве Фортуны. Когда-то, возможно, придет время, когда такой же жребий настигнет Рим". И процитировал эти строки из поэмы Гомера:
День придет и погибнет священная Троя, с нею Приам и его народ.[35]
25. (1) После взятия Карфагена Сципион показывал собранные трофеи послам, прибывшим из Сицилии, предлагая им по отдельности изымать какие бы то ни было предметы, которые в прошлом были вывезены из их отдельных городов в Карфаген и забрать их на Сицилию. Много портретов известных людей было найдено, много статуй выдающегося мастерства и не мало поразительных посвящений богам в золоте и серебре. Среди них был так же печально известный бык из Акраганта: Перилай вылепил его для тирана Фалариса и потерял жизнь в первой демонстрации своего устройства, когда он был справедливо наказан, став жертвой собственного изделия[36].
26. (1) Никогда за все времена, что люди записывают историю, Греция не становилась жертвой таких бедствий[37]. В самом деле, настолько чрезвычайны были ее несчастья, что ни писать, ни читать без слез о них никто не сможет. Я не подозревал сколь мучительно перечислять несчастья Греции, и посредством своего сочинения передавать грядущим поколениям надежный отчет о том, что тогда случились; но я также отмечу, что предостережения, извлеченные из пережитых событий и их исхода, принесут не малую пользу людям в исправлении своих собственных недостатков. Соответственно, критика должна быть направлена не на историков, но скорее на тех, кто вел дела столь неумело. Например, вовсе не малодушие солдат, а неопытность их командиров привели Ахейский союз к краху. (2) Ибо хотя ужасная катастрофа настигла карфагенян примерно в то же самое время, но бедствие выпавшее на Грецию было не меньше, но даже, истинная правда, гораздо больше. Ибо хотя карфагеняне были совершенно уничтожены, горе от их несчастий исчезло вместе с ними; но греки, после личного свидетельствования бойни и обезглавливания своих родичей и друзей, завоевания и разграбления городов, после оскорбительного порабощения целых народов, после, одним словом, утраты, как своей свободы, так и права говорить свободно, сменили высшую степень преуспевания на самую крайнюю нищету. Позволив себе так необдуманно вступить в войну с Римом, они тотчас пережили еще большие несчастья[38].
(3) Воистину, безумие, которое охватило Ахейский союз и их внезапное стремление к самоубийству имело все признаки божественной кары. Людьми ответственными за их трудности были стратеги. Некоторые из них, запутавшись в долгах, созрели для мятежа и войны, и предлагали отменить все долги; и поскольку было много беззащитных должников, которые поддерживали их, они были способны возбудить общество[39]. И были другие вожди, которые исключительно по недомыслию подталкивали советами к бездне. (4) Главным образом это был Критолай[40], который воспламенил искры восстания в народе. Используя авторитет, который давала его должность, он открыто обвинил римлян в высокомерном поведении и корысти: он сказал, что желает быть другом Риму, но он, естественно, не хотел бы по своей воле провозглашать римлян повелителями. Призывы были горячо заверены тем, что если они покажут себя мужчинами, не будет недостатка в союзниках; если рабами - то не будет недостатка в хозяевах; и своею речью он создал впечатление, что с царями и свободными городами уже велись разговоры на тему военного союза.
(5) Своею речью воспламенив страсти толпы, он выдвинул предложение объявить войну, номинально Спарте, но на самом деле Риму. Вот так зачастую порок побеждает добродетель, а заявления, ведущие к гибели, - призывы воздержаться и спастись.
27. (1) В древности поэты воспевали Коринф:
Коринф - ярчайшая звезда Эллады.
Город этот в смутах более поздних времен был уничтожен завоевателями. Но не только во время гибели Коринф вызвал большое сострадание у тех, кто видел ее; даже в более поздние времена, когда они видели город, лежащий в руинах, все, кто осматривал его, предавались жалости. Не мог путник удержать слез, оглядывая немногие скудные останки былого процветания и славы. Поэтому в древние[41] времена, примерно сто лет спустя, Гай Юлий Цезарь (который за великие подвиги был назван богом) после осмотра местности восстановил город.
(2) Их души были охвачены двумя противоположными чувствами, - надеждой на спасение и ожиданием гибели.
(3) В древние времена, примерно сто лет спустя, Гай Юлий Цезарь (который за великие подвиги был назван богом), когда осматривал местоположение Коринфа, был тронут сочувствием и жаждая славы, приступил к восстановлению с величайшей энергией. И поэтому справедливо, что этот человек и его высокий образец поведения должны получить наше полное одобрение и, что мы должны в нашей истории воздать бессмертные похвалы его великодушию. Ибо тогда как его прадеды жестоко обошлись с городом, он своим милосердием возместил им неумолимую строгость, больше предпочитая прощать, чем наказывать. Величием своих достижений он превзошел всех своих предшественников, и он заслужил титул[42], приобретенный им на основе собственных качеств. Итак, это был человек, который своим благородством, красноречием, руководством на войне и безразличием к деньгам заслужил наше одобрение, и был удостоен похвалы историей за свое великодушное поведение. Величием своих подвигов он превзошел всех бывших до него римлян.
9c. Птолемей Филометр вошел в Сирию с намерением поддержать Александра на основании родства[43]. Но откровенно обнаружив человеческое слабодушие, передал свою дочь Клеопатру Деметрию, утверждая, что готовился заговор[44] и, что после заключения союза отдаст ему ее в жены. Гиеракс и Диодот, разочаровавшись в Александре и пребывая в страхе перед Деметрием из-за своих преступлений перед ним, подбили народ Антиохии к восстанию, и приняв Птолемея в городе, возложили диадему на его голову и признали его своим царем. Он однако не имел потребности в троне, но желал прибавить Келесирию к своему царству, и частным образом договорился с Деметрием о совместных планах, в соответствии с чем Птолемей правил Келесирией, а Деметрий наследственными владениями.