Историческая библиотека
Шрифт:
3. (1) В Сирии царь Александр, чья слабость характера привела его к невозможности управлять царством, получил переворот Гиеракса и Диодота[6] в правительстве Антиохии.
4. (1) Деметрий, теперь, когда царская власть в Египте была уничтожена, и он остался один[7], уверовал, что избежал все опасности. Поэтому, презрев искать расположение народа, как это было заведено, и даже становясь все более невыносимым в своих требованиях, он катился по пути деспотической жестокости и расточительного беззаконного поведения всех видов. Вот только ответственность за его наклонности лежит не только на его натуре, но также на человеке[8], который возвел его на царство. Ибо он, будучи нечестивым мошенником, был творцом всех этих пороков, поскольку он льстил юноше и толкал его на поступки полные бесчестия. (2) Своим первым постановлением Деметрий наложил взыскание на тех, кто враждовал с ним во время войны, но не снисходительное порицание, а покарал их диковинными наказаниями. Затем, когда граждане Антиохии в отношении
4a. (1) Некто Диодот, также называемый Трифон, который пользовался большим почетом среди "друзей" царя, осознавая недовольство масс и их ненависть к государю, восстал против Деметрия, и вскоре нашел большое число готовых присоединиться к нему (призванных первыми?) мужей из Лариссы, прославленных своею храбростью, и получивших настоящее обиталище как награду за мужество, ибо они были колонистами из фессалийской Лариссы и как преданные союзники царской династии Селевка Никатора, всегда сражались в первых рядах кавалерии. Он также заключил союз с арабским шейхом Ямлихом[10], которому случилось содержать Антиоха прозванного Епифаном[11], тогда еще ребенка, сына Александра. Возложив диадему на его голову и обеспечив свитой, уместной царю, он восстановил мальчика на отцовском троне. Он полагал, что было вполне естественно, что народ, жаждущий перемен, радушно примет его из-за справедливости царей из его дома и из-за беззаконности нынешнего правителя. Имея малое войско, он первым делом стал лагерем у города Халкис, что на границе с Аравией и способного содержать расквартированную здесь армию и обеспечить безопасность; используя его как базу, он привлек на свою сторону соседние области и собрал припасы, необходимые для войны. Деметрий сперва отнесся к нему легкомысленно, как к обычному разбойнику, и приказал солдатам схватить его, но позже, когда Трифон организовал армию неожиданно крупную и под предлогом восстановления мальчика на царстве выдвигал собственные притязания, Деметрий решил отправить против него стратега.
5. (1) Жители Арада решили, что настало время разрушить город Мараф. Поэтому послав тайно к Аммонию[12], первому министру государства, они убедили его принять 300 талантов за выдачу им Марафа. Они послали Исидора в Мараф, якобы по делам, но на самом деле захватить город и передать его арадянам. (2) Но марафяне, не ведая о судьбе им уготованной, и зная, что арадяне пользуются покровительством царя, решили не пускать в город солдат, посланных царем, а вместо этого лично обратились за помощью в Арад. Соответственно, они отобрали десять старейших граждан, людей высочайших отличий, и отправили их в Арад явиться с ветвями просителей, и привезли с ними наиболее древних городских идолов, в надежде, что обращение к узам родства и почтение к богам, полностью изменит отношение арадян. (3) Посланники, следуя наставлениям, сошли с корабля и обратились с призывами и просьбами к народу. Арадяне, впавшие в безумие, пренебрегли законами, повсеместно соблюдаемыми в отношении просителей, и не посчитались с почтением к образам и богам родственного народа. Итак, разбив вдребезги образы божеств и растоптав их ногами, они пытались побить камнями послов. Но когда несколько старцев призвали остановиться обезумевшую толпу, те нехотя, и в уважение к их сединам, прекратили бросать камни, но решили отвести посланников в тюрьму.
(4) Арадяне, впавшие в безумие, выказали неуважение к послам. И когда несчастные посланники воззвали к священному праву просителей и к неприкосновенности послов, наиболее безрассудные юноши убили их. Как только страшное кровопролитие завершилось, они устремились на собрание и добавили к уже свершенному преступлению еще один нечестивый замысел против марафян. (5) Содрав с мертвых кольца[13], они послали письмо народу Марафа, якобы от послов, в котором они сообщали, что арадяне согласились прислать солдат им на подмогу, надеясь, что если марафяне поверят, что, воистину, это пришли союзники, их солдаты будут допущены в город. (6) Они, однако, не смогли довести до конца свой безнравственный замысел, поскольку богобоязненный и честный человек возымел сочувствие к судьбе тех, кто уже стоял на краю гибели. Хотя арадяне убрали все лодки, с тем чтобы никто не мог открыть обреченной жертве козни, направленные против них, один моряк, расположенный к марафянам и привыкший к плаваниям в прибрежных водах, ночью вплавь пересек пролив, так как его баркас у него отобрали, благополучно завершил рискованный заплыв
5a. (1) В Писидии жил человек по имени Молкест[14]: уроженец Бубона, он был первым в почете среди всех в этой части, и за свою известность был избран стратегом. Так как его власть выросла, он получил телохранителей, а затем открыто объявил себя тираном. Через некоторое время его брат Семиас, который домогался передачи власти и пользовался доверием брата, убил Молкеста и наследовал его пост. Сыновья убитого, которые в это время были подростками, были тайно отправлены к родичам в Термесс. Здесь они были взращены, и по достижении полной возмужалости, выступили отомстить убийце отца. Но после убийства тирана они не стали искать власти для себя, но восстановили на свой родине народное правительство.
6. (1) Птолемей[15], брат Птолемея Филометора, став царем начал свое правление царством с ужасающих нарушений закона. Например, очень многих людей, которых он опутал лживыми обвинениями в заговоре против себя, он жестоко и беззаконно казнил; других он ложно обвинил в разнообразных преступлениях, отправил в изгнание и конфисковал имущество. Так как эти деяния вызвали недовольство и возмущение, он навлек на себя гнев всего народа и быстро стал объектом ненависти своих подданных. Тем не менее, он правил пятнадцать лет.
6a. (1) Диодор говорит, что младший Птолемей, наследовавший своему брату, правил пятнадцать лет и совершил много беззаконных деяний: он женился на свой сестре Клеопатре[16], ложно обвинил многих в заговоре против себя и некоторых казнил, других отправил в изгнание своими указами и захватил их имущество.
7. (1) Вириат, когда множество золотых и серебряных чаш и всевозможных видов расшитой одежды были выставлены по случаю его бракосочетания, опершись на копье, отнесся к щедрой выставке без признака восторга или удивления, но выказал скорее презрение. Он также единственным замечанием высказал глубины здравого смысла, и он допустил много заявлений о неблагодарности к благодетелям и недальновидности... будучи напыщен изменчивыми дарами фортуны: главным образом, что расхваливаемое богатство его тестя было само по себе собственностью человека, который держал копье; более того, что он задолжал ему гораздо больше чем другие, даже предлагал ему, истинному владельцу всего этого, не собственные дары[17]. (2) Вириат поэтому не омылся и не занял место за столом, хотя ему докучали просьбами так сделать, но когда стол со всевозможными яствами поставили перед ним, он взял хлеб и мясо и отдал это тем, кто сопровождал его; затем мимоходом[18] взяв несколько кусочков он приказал привести к нему невесту. Принеся полагающиеся жертвы и исполнив обряды обычные среди иберов, он усадил девушку на свою кобылу и немедленно уехал в место в горах, им подготовленное. (3) Ибо он считал самодостаточность своим величайшим богатством, свобода его родины и высокое положение, приобретенное храбростью - своими надежнейшим владениями. Он был человеком, который в разговоре был чересчур прямолинеен, поскольку слова им произносимые, были невинным излиянием простодушной и неиспорченной натуры.
(4) Когда множество предметов было выставлено для его свадьбы, Вириат, осмотрев эти кучи, сказал Астолпасу: "Почему, спрашивается, римляне, которые видят все это на наших пирах, удерживают свои руки от таких ценностей, хотя в их власти вырвать это у нас?" Когда Астолпас ответил, что никто не может двинуться, чтобы захватить или потребовать их, Вириат сказал: "Тогда почему, к слову, если власть дает тебе неприкосновенность и защищает обладание такими вещами, ты бросаешь их и присоединяешься к мой кочевой жизни и моему скромному обществу?"
(5) Это был, воистину, человек, который в разговоре шел прямо к цели, поскольку его слова лились из неискушенной и неиспорченной натуры. Так например, на предложение народа Тукки[19], которые никогда не держались одного и того же курса, но переходили то к римлянам, то к нему, и часто повторяющих такие переходы, он рассказал басню, тонко составленную, и в тоже самое время упрекающую их в переменчивости намерений. Жил-был, рассказал он, один человек средних лет, который имел двух жен. Младшая, желая иметь мужа подходящего ей, выдергивала седые волосы, тогда как старшая женщина выдергивала черные, до тех пор, пока из-за них он не стал совершенно лысым[20]. Подобная судьба, сказал он, уготована и народу Тукки; ибо римляне приговорят к смерти тех, кто был с ними несогласен, а лузитаны сделают это со своими врагами, так что город быстро опустеет. (7) Он, говорят, в той же мере сделал много других глубокомысленных замечаний, ибо хотя он не имел обычного образования, он обучался в ходе постижения практических дел. Ибо речи того, кто живет в соответствии с природой, немногословны, будучи побочным продуктом добродетельных занятий; и когда мысль высказана просто, кратко и без витиеватости, говорящий уверен в точности сказанного, тогда как слушатель что-то запомнит.
8. (1) Слабость и скромное положение в жизни способствуют бережливой самодостаточности и честности, но высокое положение идет рука об руку с самовозвышением и пренебрежением к законам, что есть корень нечестивости.
9. (1) Деметрий, находясь в Лаодикее, проводил свое время в праздности, устраивал пирушки и щедро потворствовал самым дорогим удовольствиям. Так что общественные заботы оставались без его попечения, по той причине, что он продолжал совершать беспорядочный произвол в отношении многих людей и был неспособен из-за своих превратностей стать на путь исправления.