Историческая библиотека
Шрифт:
3. (1) В Сирии царь Александр, чья слабость характера привела его к невозможности управлять царством, получил переворот Гиеракса и Диодота[6] в правительстве Антиохии.
4. (1) Деметрий, теперь, когда царская власть в Египте была уничтожена, и он остался один[7], уверовал, что избежал все опасности. Поэтому, презрев искать расположение народа, как это было заведено, и даже становясь все более невыносимым в своих требованиях, он катился по пути деспотической жестокости и расточительного беззаконного поведения всех видов. Вот только ответственность за его наклонности лежит не только на его натуре, но также на человеке[8], который возвел его на царство. Ибо он, будучи нечестивым мошенником, был творцом всех этих пороков, поскольку он льстил юноше и толкал его на поступки полные бесчестия. (2) Своим первым постановлением Деметрий наложил взыскание на тех, кто враждовал с ним во время войны, но не снисходительное порицание, а покарал их диковинными наказаниями. Затем, когда граждане Антиохии в отношении к нему повели себя в обычной манере, он выставил против них значительный отряд наемных войск и отнял у граждан оружие; тех, кто отказался принять его руку, он или убил в открытом бою, или порубил вместе с женами и детьми в их домах; (3) а когда сильные волнения охватили разоруженных, он предал огню большую часть города[9]. После наказания множества участников, он конфисковал их имущество в царскую мошну. Много антиохийцев в страхе и ненависти бежали из города и скитались по всей Сирии, ожидая своего часа для нападения на царя. Деметрий, их открытый враг, не прекращал убивать, изгонять и грабить, и даже превзошел своего отца в жестокости и кровожадности. (4) Ибо фактически его отец, который был предрасположен, но не к царственной справедливости, а к тираническому беззаконию, вовлек своих подданных в непоправимые бедствия, в результате чего царей из его дома ненавидели за их преступления, а таковых из другого дома любили за их справедливость. Поэтому в то время в Сирии имели место борьба и непрерывные войны, так как государи каждого дома непрерывно устраивали ловушки таковым из другого. Народ, фактически, приветствовал династические изменения, поскольку каждый царь при восстановлении искал его благосклонности.
4a. (1) Некто Диодот, также называемый Трифон, который пользовался большим почетом среди "друзей" царя, осознавая недовольство масс и их ненависть к государю, восстал против Деметрия, и вскоре нашел большое число готовых присоединиться к нему (призванных первыми?) мужей из Лариссы, прославленных своею храбростью, и получивших настоящее обиталище как награду за мужество, ибо они были колонистами из фессалийской Лариссы и как преданные союзники царской династии Селевка Никатора, всегда сражались в первых рядах кавалерии. Он также заключил союз с арабским шейхом Ямлихом[10], которому случилось содержать Антиоха прозванного Епифаном[11], тогда еще ребенка, сына Александра. Возложив диадему на его голову и обеспечив свитой, уместной царю, он восстановил мальчика на отцовском троне. Он полагал, что было вполне естественно, что народ, жаждущий перемен, радушно примет его из-за справедливости царей из его дома и из-за беззаконности нынешнего правителя. Имея малое войско, он первым делом стал лагерем у города Халкис, что на границе с Аравией и способного содержать расквартированную здесь армию и обеспечить безопасность; используя его как базу, он привлек на свою сторону соседние области и собрал припасы, необходимые для войны. Деметрий сперва отнесся к нему легкомысленно, как к обычному разбойнику, и приказал солдатам схватить его, но позже, когда Трифон организовал армию неожиданно крупную и под предлогом восстановления мальчика на царстве выдвигал собственные притязания, Деметрий решил отправить против него стратега.
5. (1) Жители Арада решили, что настало время разрушить город Мараф. Поэтому послав тайно к Аммонию[12], первому министру государства, они убедили его принять 300 талантов за выдачу им Марафа. Они послали Исидора в Мараф, якобы по делам, но на самом деле захватить город и передать его арадянам. (2) Но марафяне, не ведая о судьбе им уготованной, и зная, что арадяне пользуются покровительством царя, решили не пускать в город солдат, посланных царем, а вместо этого лично обратились за помощью в Арад. Соответственно, они отобрали десять старейших граждан, людей высочайших отличий, и отправили их в Арад явиться с ветвями просителей, и привезли с ними наиболее древних городских идолов, в надежде, что обращение к узам родства и почтение к богам, полностью изменит отношение арадян. (3) Посланники, следуя наставлениям, сошли с корабля и обратились с призывами и просьбами к народу. Арадяне, впавшие в безумие, пренебрегли законами, повсеместно соблюдаемыми в отношении просителей, и не посчитались с почтением к образам и богам родственного народа. Итак, разбив вдребезги образы божеств и растоптав их ногами, они пытались побить камнями послов. Но когда несколько старцев призвали остановиться обезумевшую толпу, те нехотя, и в уважение к их сединам, прекратили бросать камни, но решили отвести посланников в тюрьму.
(4) Арадяне, впавшие в безумие, выказали неуважение к послам. И когда несчастные посланники воззвали к священному праву просителей и к неприкосновенности послов, наиболее безрассудные юноши убили их. Как только страшное кровопролитие завершилось, они устремились на собрание и добавили к уже свершенному преступлению еще один нечестивый замысел против марафян. (5) Содрав с мертвых кольца[13], они послали письмо народу Марафа, якобы от послов, в котором они сообщали, что арадяне согласились прислать солдат им на подмогу, надеясь, что если марафяне поверят, что, воистину, это пришли союзники, их солдаты будут допущены в город. (6) Они, однако, не смогли довести до конца свой безнравственный замысел, поскольку богобоязненный и честный человек возымел сочувствие к судьбе тех, кто уже стоял на краю гибели. Хотя арадяне убрали все лодки, с тем чтобы никто не мог открыть обреченной жертве козни, направленные против них, один моряк, расположенный к марафянам и привыкший к плаваниям в прибрежных водах, ночью вплавь пересек пролив, так как его баркас у него отобрали, благополучно завершил рискованный заплыв в восемь стадий, и предупредил марафян о заговоре против них. И когда арадяне через своих соглядатаев узнали, что их план раскрыт, отказались от отвратительного замысла с письмом.
5a. (1) В Писидии жил человек по имени Молкест[14]: уроженец Бубона, он был первым в почете среди всех в этой части, и за свою известность был избран стратегом. Так как его власть выросла, он получил телохранителей, а затем открыто объявил себя тираном. Через некоторое время его брат Семиас, который домогался передачи власти и пользовался доверием брата, убил Молкеста и наследовал его пост. Сыновья убитого, которые в это время были подростками, были тайно отправлены к родичам в Термесс. Здесь они были взращены, и по достижении полной возмужалости, выступили отомстить убийце отца. Но после убийства тирана они не стали искать власти для себя, но восстановили на свой родине народное правительство.
6. (1) Птолемей[15], брат Птолемея Филометора, став царем начал свое правление царством с ужасающих нарушений закона. Например, очень многих людей, которых он опутал лживыми обвинениями в заговоре против себя, он жестоко и беззаконно казнил; других он ложно обвинил в разнообразных преступлениях, отправил в изгнание и конфисковал имущество. Так как эти деяния вызвали недовольство и возмущение, он навлек на себя гнев всего народа и быстро стал объектом ненависти своих подданных. Тем не менее, он правил пятнадцать лет.
6a. (1) Диодор говорит, что младший Птолемей, наследовавший своему брату, правил пятнадцать лет и совершил много беззаконных деяний: он женился на свой сестре Клеопатре[16], ложно обвинил многих в заговоре против себя и некоторых казнил, других отправил в изгнание своими указами и захватил их имущество.
7. (1) Вириат, когда множество золотых и серебряных чаш и всевозможных видов расшитой одежды были выставлены по случаю его бракосочетания, опершись на копье, отнесся к щедрой выставке без признака восторга или удивления, но выказал скорее презрение. Он также единственным замечанием высказал глубины здравого смысла, и он допустил много заявлений о неблагодарности к благодетелям и недальновидности... будучи напыщен изменчивыми дарами фортуны: главным образом, что расхваливаемое богатство его тестя было само по себе собственностью человека, который держал копье; более того, что он задолжал ему гораздо больше чем другие, даже предлагал ему, истинному владельцу всего этого, не собственные дары[17]. (2) Вириат поэтому не омылся и не занял место за столом, хотя ему докучали просьбами так сделать, но когда стол со всевозможными яствами поставили перед ним, он взял хлеб и мясо и отдал это тем, кто сопровождал его; затем мимоходом[18] взяв несколько кусочков он приказал привести к нему невесту. Принеся полагающиеся жертвы и исполнив обряды обычные среди иберов, он усадил девушку на свою кобылу и немедленно уехал в место в горах, им подготовленное. (3) Ибо он считал самодостаточность своим величайшим богатством, свобода его родины и высокое положение, приобретенное храбростью - своими надежнейшим владениями. Он был человеком, который в разговоре был чересчур прямолинеен, поскольку слова им произносимые, были невинным излиянием простодушной и неиспорченной натуры.
(4) Когда множество предметов было выставлено для его свадьбы, Вириат, осмотрев эти кучи, сказал Астолпасу: "Почему, спрашивается, римляне, которые видят все это на наших пирах, удерживают свои руки от таких ценностей, хотя в их власти вырвать это у нас?" Когда Астолпас ответил, что никто не может двинуться, чтобы захватить или потребовать их, Вириат сказал: "Тогда почему, к слову, если власть дает тебе неприкосновенность и защищает обладание такими вещами, ты бросаешь их и присоединяешься к мой кочевой жизни и моему скромному обществу?"
(5) Это был, воистину, человек, который в разговоре шел прямо к цели, поскольку его слова лились из неискушенной и неиспорченной натуры. Так например, на предложение народа Тукки[19], которые никогда не держались одного и того же курса, но переходили то к римлянам, то к нему, и часто повторяющих такие переходы, он рассказал басню, тонко составленную, и в тоже самое время упрекающую их в переменчивости намерений. Жил-был, рассказал он, один человек средних лет, который имел двух жен. Младшая, желая иметь мужа подходящего ей, выдергивала седые волосы, тогда как старшая женщина выдергивала черные, до тех пор, пока из-за них он не стал совершенно лысым[20]. Подобная судьба, сказал он, уготована и народу Тукки; ибо римляне приговорят к смерти тех, кто был с ними несогласен, а лузитаны сделают это со своими врагами, так что город быстро опустеет. (7) Он, говорят, в той же мере сделал много других глубокомысленных замечаний, ибо хотя он не имел обычного образования, он обучался в ходе постижения практических дел. Ибо речи того, кто живет в соответствии с природой, немногословны, будучи побочным продуктом добродетельных занятий; и когда мысль высказана просто, кратко и без витиеватости, говорящий уверен в точности сказанного, тогда как слушатель что-то запомнит.
8. (1) Слабость и скромное положение в жизни способствуют бережливой самодостаточности и честности, но высокое положение идет рука об руку с самовозвышением и пренебрежением к законам, что есть корень нечестивости.
9. (1) Деметрий, находясь в Лаодикее, проводил свое время в праздности, устраивал пирушки и щедро потворствовал самым дорогим удовольствиям. Так что общественные заботы оставались без его попечения, по той причине, что он продолжал совершать беспорядочный произвол в отношении многих людей и был неспособен из-за своих превратностей стать на путь исправления.