Историческая личность
Шрифт:
– Как? – спрашивает мисс Каллендар.
– Впустите меня, и я вам расскажу, – говорит Говард.
– Это противоречит моим принципам, – говорит мисс Каллендар.
– Я пришел не за тем, чтобы обвинять вас, или соблазнять, или обращать в свою веру, – говорит Говард. – Я просто хочу рассказать вам одну историю.
– Историю, – говорит мисс Каллендар.
– Тут очень холодно, – говорит Говард.
– Ну, хорошо, – говорит мисс Каллендар, – входите. Большой викторианский дом чуть попахивает плесенью.
Говард
– Ну вот, – говорит мисс Каллендар, – моя очень удобная квартира.
– Да, вы мне говорили, – говорит Говард.
Квартира очень маленькая; изгибистые стены, викторианские эстампы на них под следами сырости, горящий газовый камин, потрепанный красный афганский ковер, торшер с абажуром в бахроме и картинках, два кресла и диван в чехлах из ситца в цветочек.
– Ну и как вы узнали? – спрашивает мисс Каллендар, стоя перед газовым камином.
– Вас нет в телефонной книге, – говорит Говард.
– За неимением телефона, – говорит мисс Каллендар.
– И вас нет в списках избирателей, – говорит Говард.
– За неимением права голоса, – говорит мисс Каллендар.
– Но вы есть в списке книжного магазина, поскольку им требуется домашний адрес для открытия счета, – говорит Говард.
– Ну, что же, – говорит мисс Каллендар, – столько хлопот только для того, чтобы прийти рассказать мне историю.
– Но вы же слышали его версию, – говорит Говард, – не кажется ли вам, что вы должны выслушать и мою?
– Я очень беспристрастна, – говорит мисс Каллендар, – но все как будто считают меня своего рода экспертом по историям. А я им не являюсь.
– Я думал, это ваша область, – говорит Говард, снимая свое пальто.
– Совсем нет, – говорит мисс Каллендар, – мы ведь живем в эпоху высокой специализации. Моя область – лирические стихи, а это две большие разницы.
– И в чем же разница? – спрашивает Говард.
– Не хотите ли чаю? – спрашивает мисс Каллендар. – Истории всегда вызывают у меня жажду.
– Благодарю вас, – говорит Говард.
Мисс Каллендар выходит в еще одну коричневую дверь, и слышно позвякивание чайника.
– Вы не объяснили разницы, – говорит Говард в направлении этих звуков.
– О, она очень велика, – говорит мисс Каллендар. – Если существует логическая разница между формой и содержанием, которой, мы уже согласились, не существует, то истории должны очень прилежать содержанию, а лирические стихи в той же степени – форме.
– Понимаю, – говорит Говард.
– Как вы понимаете, доктор Кэрк, я предпочитаю форму.
– Понимаю, – говорит Говард, заглядывая за третью коричневую дверь. Там еще одна комната, которую ему описала мисс Каллендар; спальня с кроватью в ней.
– Я рад, что вы были голодны в тот вечер, – говорит он в сторону кухни.
– Креветки под чесночным соусом оказались очень вкус-ми, – говорит мисс Каллендар.
– Я думал тогда, что вы пригласите меня сюда, – говорит Говард.
– Я знаю, – говорит мисс Каллендар, – но, как я объяснила вам тогда, моему аппетиту есть предел. И к счастью, как оказалось.
– Почему к счастью? – спрашивает Говард.
– Ну, думаю, мне вряд ли было бы приятно попасть в список ко всем остальным.
– Но было бы это так уж плохо? – спрашивает Говард.
– А! – говорит мисс Каллендар, возвращаясь в комнату с подносом и коричневым чайничком для заварки. – Вы считаете его почетным списком. Увековечением спасенных душ. В этом суть вашей истории?
Говард стоит у окна, из которого открывается вид на замок и зимнее море за ним; он говорит:
– По меньшей мере я надеюсь, что вы не поверили версии мистера Кармоди.
– Я слушаю все истории с некоторым здоровым скептицизмом, – говорит мисс Каллендар. – Вам с молоком?
– Благодарю вас, – говорит Говард, подходя к дивану и садясь на него.
– Ну, – говорит мисс Каллендар, – повесть о сексуальном героизме. Прошу вас, продолжайте.
– Насколько я понимаю, вы знаете, что меня обвиняют в том, что я ставил хорошие оценки мисс Фий в обмен на сексуальные услуги? – говорит Говард.
– Да, – говорит мисс Каллендар, – сахар?
– И в общем моральном разложении, – говорит Говард, – с политическими обертонами. Нет, благодарю.
– Я думаю, вас, главным образом, обвиняют в интеллектуальных преследованиях, – говорит мисс Каллендар. – Сухарики с цукатом?
– Благодарю вас, – говорит Говард. – Но ключевым вопросом теперь стали мои отношения с мисс Фий. Вы помните мисс Фий?
– А я должна ее помнить? – спрашивает мисс Каллендар.
– Да, – говорит Говард, – вы видели ее в моем кабинете внизу, когда уходили с вечеринки.
– Так значит, это был один из ваших эпизодов, – говорит мисс Каллендар. – Да, мне так и показалось.
– Жаль, что вы не знаете ее ближе, – говорит Говард, – тогда, возможно, вместо того, чтобы поддерживать сумасшедшие утверждения Кармоди, вы поняли бы, какая это извращенная, вредоносная чепуха.
– Я не поддерживаю его историю, – говорит мисс Каллендар, – я не знаю, верна ли вообще его интерпретация того, что он видел. Просто у меня, не правда ли, есть основания думать, что он видел то, что видел.