Исторические очерки Дона
Шрифт:
Лучше казаков понимал это полковник. Он продолжал:
— Наша пехота — пятнадцать свежих, не тронутых боем батальонов и сорок пушек — устроились вон за тем пригорком. Надо заманить драгун на них. Поняли?
Казачьи лица оживились. Заблистали неугасимым огнем подвига глаза.
— Поняли, поняли, — шорохом пронеслось среди казаков.
— Заманить, а как те повернут после огня пехотного и батарейного, ударить в дротики.
— Ладно… Только б заманули. Он тоже не прост, а там. Поработаем…
— Так. С Богом!
Через топкое болото жидкою колонною стремительно понеслись Донцы, и совсем неожиданно показались сбоку Брауншвейгских
Казаки Себрякова дерзко наседали сбоку. Не стоило обращать внимания на них. Их было так мало. Но они стреляли с коней, метали стрелы из луков. Они дерзко построили сомкнутый строй и угрожали атакой Брауншвейгским драгунам. Это было смешно — атаковать грозную колонну драгун на их маленьких лошадках. Но фланг — опасное место. У драгун были уже убитые и раненые. Брауншвейгские драгуны стали заходить плечом, чтобы сразу сбить Донцов. Казаки повернули назад и понеслись на холм. Драгуны пошли за ними. Все грознее и скорее был топот их рослых лошадей. Сейчас они врубятся в казачьи ряды.
— За-ма-а-нива-ай! — раздалась звонкая команда по казачьим рядам.
На глазах драгун точно растаял казачий полк. Как будто и не было тут никаких казаков. Казачьи сотни рассыпались и ускакали по сторонам, по перелескам и болотам. В пятистах шагах от драгун в грозном порядке сомкнутых каре стояла Русская пехота, и в промежутке между каре сверкала медь пушек и дымили готовые фитили. Остановить и повернуть сразу расскакавшихся коней было нельзя.
Взвизгнула картечь. Пушки окутались белым дымом; «батальонный» ружейный огонь эхом прокатился по долинам и холмам.
Брауншвейские драгуны в беспорядке повернули.
Как из-под земли выросли, появились опять те же неугомонные казаки. Поработала донская пика. Каждый делал свое кровавое дело, не ожидая приказа. Односум следил за односумом и спешил ему на помощь.
После атаки казаки собрали чепраки Брауншвейгских драгун, сняли с них одноглавых белых орлов и отправили свою добычу в Черкасск. Там их нашили на черные покрышки аналоев. Так и оставались эти покрышки до последнего большевицкого времени, как память победы казачьей лавы над лучшей конницей Прусского короля.
Белые Прусские орлы перелетели с полей Егерсдорфских в Черкасский собор.
Пруссаки познакомились с Донскими казаками. Кровавые столкновения в Семилетнюю войну не озлобили их, но заложили прочное основание уважения и дружбы, которые в полной мере проявились пятьдесят лет спустя, когда Русские войска явились союзниками Пруссии и вступили в войну с Наполеоном для освобождения Пруссии от ига Наполеонова.
Глава VI
Как относились к казакам и как отзывались о них великие Русские полководцы времени Императрицы Екатерины II?
Россия в царствование Императрицы Екатерины II вела две войны с турками: первую, с 1762 по 1774-й год, и вторую, с 1787 по 1791-й год. Усмиряла Польский мятеж в 1794 г., усмиряла Пугачевский бунт и посылала войска в Закубанский поход.
В этих войнах и походах прославили свои имена два
Румянцев узнал Донских казаков в первую турецкую войну, в которой принимало участие 22 000 донских казаков под начальством походных атаманов Михаила Поздеева, Тимофея Грекова, Дмитрия Мартынова и Никифора Сулина. Полки эти действовали в больших сражениях, веденных и выигранных Румянцевым на берегах реки Ларги и на Кагуле; Румянцев по окончании войны выдал Донским казакам следующее свидетельство:
«Подвиги старшин и казаков войска Донского против неприятеля отлично споспешествовали (сопровождали) все славные успехи Российского оружия. Они составляли зимою и летом первую стражу армии, не утомлялись ни нуждою, ни выгодами, особенно в необитаемых местах. Их бдению и врожденному в них военному искусству мы особенно обязаны тем, что неприятель нигде не мог во вред наш скрыть своего движения, но был часто самими казаками отбит. Казаки, побуждаемые доброю волею и рвением к службе, всюду, где было столкновение с неприятелем, в малых и больших стычках и в самых генеральных сражениях, пускались в огонь первые, отличались храбростью чрезвычайною, повиновением власти и жертвованием самой жизни, обретали многие над неприятелем победы. Доказательства их мужества, военного искусства, старания и послушания в действиях, которые я, или генералы, командовавшие отрядами, им поручали — так велики, что описать их трудно и нельзя достаточно похвалить. Я заключаю свое свидетельство тем, что храброе и полезное отечеству Донское войско по отличным своим заслугам, в войне доказанным, достойно Высочайшего благоволения и милостей Монарших».
Императрица Екатерина II отметила участие Донских казаков в первой войне с турками пожалованием войску Донскому 28-го июня 1775-го года похвальной грамоты и великолепно украшенного знамени. На знамени была надпись: «Нашему вернолюбезному войску Донскому за храбрые и мужественные подвиги во время минувшей войны с турками».
Суворов познакомился с Донскими казаками, когда был полковником и командиром пехотного полка. Он уже тогда провозгласил в полку, что главное в военном искусстве — «быстрота, глазомер и натиск»… К его полку во время Семилетней войны были приданы Донские казаки. Это было в Пруссии, и Суворову нужно было занять город Ландсберг и уничтожить в нем мост, имевший важное значение для движения армии Прусского короля.
В сумерках подъехал Суворов на казачьей лошади к Донцам и повел их к реке Нетце. С ним был немец — проводник. Уже темнело, когда Суворов въехал в реку и оглянулся — казаки въехали в реку за ним. Глубже и глубже река, плывет Суворов, плывут за ним и казаки. За рекой втянулись в глухой лесной проселок. За ночь прошли 45 верст, и в предрассветном тумане увидели перед собою каменные стены городка Ландсберга.
Суворов обернулся к казакам и воскликнул:
— Город наш!.. Ура!.. Нападаем?!
— Там Прусские гусары, — в страхе шепнул ему проводник.
— Помилуй Бог!.. Благодарю, — сказал Суворов. — Их-то мы и ищем.
Суворов и казаки подскакали к городку. Тяжелые ворота замыкали крепостные стены. Задержка была на одно мгновение. Не успел Суворов и распорядиться, как у казаков появилось откуда-то взятое тяжелое бревно. Казаки раскачали его и выбили ворота.
Все поскакали к мосту. Суворов кричал:
— Одно ломи!.. Другое жги!
— Сами знают, — сказал ординарец, Донской урядник, — не извольте себя беспокоить, ваше высокоблагородие.