Исторические очерки Дона
Шрифт:
События на Дону за десятилетие конца шестидесятых и начала семидесятых годов XVIII века заставили насторожиться Русское правительство. Потребовалось в корне пресечь самую возможность таких явлений, как самоуправство и хищения атамана Степана Ефремова и появление бунтарей, подобных Емельяну Пугачеву. На своенравного, дикого коня, каким рисовалось Донское казачье войско Петербургу, накладывалась узда.
Полковник А. И. Иловайский, наиболее отличившийся при пленении Пугачева и принявший его из рук яицких казаков, был проведен в Войсковые атаманы и правил войском двадцать два года.
В июле 1774-го года вице-президент Военной коллегии, генерал-губернатор Новороссийской губернии и главный командир войск, там
15-го февраля 1775-го года было повелено: «К восстановлению в пределах Войска Донского желаемого благоденствия, учредить отныне для правления всех земских дел Войсковое гражданское Правительство, которому вверить все хозяйственное в пределах Войска внутреннее распоряжение, равным образом сбор всех установленных там доходов и расходов, также все до промыслов, торговли и прочие гражданскому суду подлежащие дела производить на генеральном во всем государстве установлении, с соблюдением данных оному войску привилегий, и состоять оному под управлением Потемкина»… Состав этого «правительства» был — донской атаман, два донских надежнейших и знающих старшины по назначению Потемкина, и четыре старшины, избираемых ежегодно войском.
Все военные дела подчинялись атаману, который был подчинен в военном отношении Потемкину.
До смерти Потемкина Черкасск и с ним все станицы Донского войска были перечислены в состав Азовской губернии.
Власть Круга, возможность его и атамана управлять и распоряжаться судьбами войска Донского была уничтожена. Самое войско некоторое — правда, недолгое — время было стерто с карты:
«Азовская губерния».
Не только самостоятельность, но и самоуправление было утеряно войском.
Правы были яицкие казаки, когда говорили: «Живи, пока Москва не узнала»… Всякая встряска в войсках, бунты, подобные разинскому, булавинскому и пугачевскому, будили бдительность «Москвы» и заставляли ее крепче натягивать повода управления непокорным войском.
Глава XV
Вторая половина XVIII и первая четверть XIX века резко изменили жизнь и быт донских казаков.
До этого казаки, бывавшие постоянно в походах и поисках, знали народы востока, азиатские народы, турок, татар и кавказцев. В свои курени везли они добычу восточную, и с нею — и восточные нравы.
Тревожная и неспокойная была жизнь по станицам, постоянно прерываемая набегами татар или своими бунтарями. Казак не обзаводился «домашнестью», все держал по сундукам, мало беспокоился об украшении своего дома, об улучшении жизни в станице. Но когда граница Войска стала безопасной, когда умолкли бунты и набеги, когда стали казаки не от себя, самовольно и самочинно ходить в набеги за добычею, но стали выставлять полки и ходить целыми большими отрядами на войны, веденные Россией, забрасывали эти походы казаков в самые разнообразные страны и государства. Добыча казаков в этих войнах стала меньше, и не была такой красочной и яркой. Это были войны, а не разбойничьи поиски. Казак привозил с собою в родную станицу нечто большее, нежели самая богатая добыча. Привозил знания и опыт западноевропейской жизни. Являлась жажда к образованию, к познанию жизни, через сравнение крепло сознание своего значения, уважение имени казачьего.
По-прежнему считали казака «диким сыном степей», полукочевником, смешивали его с калмыком и татарином, по-прежнему слова «воры-казаки» были ходячими о казаках — дикое о казаке было представление — а казак тем временем прочно сел на землю, въелся в эту землю и полюбил ее. Он стал садить сады, заниматься виноделием, украшать свой курень заграничными редкостями, стал заботиться о чистоте и уюте, о породности своих табунов и об улучшения скота и птицы. Способный ученик таких полководцев, каким был Суворов, казак и в свое воинское обучение вносил суворовские заветы.
В красивый вошло обычай у Донцов, возвращаясь со службы домой, а тем более возвращаясь с войны, с похода, непременно привезти что-нибудь особенно дорогое и ценное для украшения станичного храма. В глухих станицах появлялись иконы художественного итальянского письма в драгоценных серебряных окладах заграничной работы (Вешенская станица), свещники и люстры в хрусталях венецианского стекла; хоругви французского шелка и бархата…
XVIII век покрывает войско большими деревянными церквями.
Первые церкви были построены в станицах Кочетовской, Черновской и Ведерниковской в 1720-м году. С 1720 по 1743 год были построены церкви по станицам: Старо-Григорьевской, Малодельской и Бурацкой (1722); Усть-Хоперской, Тишанской, Алексеевской и Терновской (1724) Раздорской, Семикаракорской, Усть-Быстрянской, Нижне-Курмоярской, Нагавской и Бесергеневской (1720 и 1727 г.); Дурновской, Филоновской, Лукьяновской, Есауловской и Луковской (1728 и 1729 гг.); Митякинской, Еланской, Кумылжинской, Безплемяновской, Орловской и Котовской (1730 и 1731 гг.); Яминской, Верхне-Чирской, Верхне-Курмоярской, Зимовейской, Луганской, Етеревской и Казанской, Кепинской (1732–1733 гг.); Нижне-Каргальской, Верхне-Каргальской, Кепинской и Голубинской (1735 г.), Березовской, Федосефской и Калитвенской (1736 г.); Кумшацкой, Распопинской, Быстрянской, Богаевской, Мелеховской, Верхне-Кундрючской, Усть-Бело-Калитвенской, Каменской, Гундоровской, Золотовской, Траилинской, Камышевской, Верхне-Михалевской, Пятиизбянской, Романовской, Вешенской, Филипповской, Ново-Григорьевской, Букановской, Правоторовской, Арженовской и Островской (1740 г.); Нижне-Михалевской, Тишанской, Ерыженской, Мартыновской, Перекопской, Усть-Быстрянской и Арчадинской (1742 г.).
К 1764 году на Дону было 4 каменных церкви — все в Черкасске, и 103 деревянных.
Духовенство в эти церкви назначалось воронежскими епископами, которые с 1795 года носят наименование епископов Воронежских и Черкасских.
В 1748 году в Черкасске было открыто первое учебное заведение на Дону — «войсковая латинская семинария», для подготовки казачьих детей к духовному званию.
С 1751 года все донские церкви были подчинены трем духовным правлениям: Черкасскому, Усть-Медведицкому и Хоперскому.
При атамане Степане Даниловиче Ефремове было приказано в 1765 году учредить в станицах «публичные училища».
При Потемкине было приказано сравнять в чинах казачьих офицеров с Русскими армейскими. Сотники и есаулы стали считаться обер-офицерами, войсковые старшины сравнены с гусарскими корнетами, есаулы — с ротмистрами, дальше были устроены чины: майора, подполковника и полковника. Казачьих полковников стали ставить наряду с полковниками Российской армии. Они стали получать права потомственного дворянства Российской империи, и дети их стали дворянами. Им нарезали участки земли и разрешали приводить крестьян для обработки земель. В царствование Императора Павла появилось донское дворянство. В бесклассовом прежнем обществе появились помещики.