Исторические портреты
Шрифт:
Французы тоже провели ночь не сидя сложа руки. В 6 часов утра начался генеральный штурм города Смоленска. На Королевский бастион и соседние Рославльские и Красненские предместья пошла в атаку пехота корпуса маршала Мишеля Нея. Полководец императора сам повел вперед свои испытанные войска.
Одна из трех штурмовых колонн пошла прямо на Королевский бастион. Ускоренным шагом, под барабанный бой с развевающимися знаменами неприятель стал приближаться к остаткам давно заброшенного крепостного рва. Атака французов была быстрой, но все же Паскевич сумел выстроить свои батальоны для ее отражения. Первый
Однако эти неудачи не остановили маршала Мишеля Нея в стремлении овладеть Королевским бастионом и ворваться здесь в Смоленск. Вскоре французские пехотинцы в большом числе укрылись в крепостном рву, который оказался «мертвой зоной» для огня русских батарей. Тогда Ладожский, Орловский и Нижегородский полки сами устремились в штыки на атакующего в колоннах врага и в рукопашной схватке выбили французов из крепостного рва. Те откатились на исходные позиции.
Паскевичу стоило большого труда остановить бросившиеся в преследование отступающих французов полки дивизии. Он приказал барабанщикам играть отбой атаки и стал вновь выстраивать расстроенные в штыковой атаке пехотные батальоны. Выдвинутые вперед русские стрелки, сами находясь в укрытиях предместий, завязали перестрелку с французами, ведя огонь из-за домов и заборов.
Поняв безуспешность открытой атаки Королевского бастиона, французы повели его обстрел из орудий. Наполеон, взявший по прибытии к городу руководство сражением на себя (около 9 часов утра), спешил взять Смоленск. Он знал, что на помощь его защитникам спешат две русские армии – и Багратиона, и Барклая-де-Толли.
Пока шла артиллерийская дуэль, солдаты Паскевича рыли в удобных местах окопы, перекрывали баррикадами городские улицы. Помощь им оказывали местные жители. Так под пушечным огнем прошел почти весь день. Под вечер маршал Мишель Ней попытался еще раз овладеть Королевским бастионом и городскими предместьями, но снова безуспешно. И опять отличилась 26-я пехотная дивизия генерал-майора и Георгиевского кавалера И.Ф. Паскевича.
Полки дивизии вновь отразили все атаки неприятеля – где ружейными залпами и «ближней» картечью, где штыковыми контратаками. Солдаты и офицеры Паскевича бились с такой отвагой и стойкостью, что французской пехоте так и не удалось где-либо вклиниться в позицию русских.
Первый день битвы за Смоленск закончился в пользу его защитников. Но это был только пролог Смоленского сражения Отечественной войны 1812 года. Поздно вечером к городу подошла армия Багратиона, а ночью – армия Барклая-де-Толли. В ночь на 5 мая обескровленные полки 7-го пехотного корпуса были сменены свежими войсками 6-го пехотного корпуса генерала от инфантерии Д.С. Дохтурова.
Первый день Смоленского сражения сложился не в пользу Великой армии Наполеона Бонапарта. И одним из главных виновников этой неудачи 4 августа оказался для императора французов генерал-майор И.Ф. Паскевич со своей 26-й пехотной дивизией. О ее начальнике Наполеон был наслышан еще с дела под Салтановкой…
Вместе с Главной русской армией дивизия Паскевича пришла на Бородинское поле. Корпусу Раевского была поставлена задача защиты Курганной высоты, которую французы назвали Центральным редутом. После битвы высота стала называться Батареей Раевского. Борьба за нее в день Бородина могла быть сравнима по накалу и кровопролитию только со схватками за Багратионовы флеши и Семеновские высоты.
Собственно батарею на Курганной высоте, которая являлась центром позиции кутузовской армии, было поручено «за боевые заслуги» защищать 26-й пехотной дивизии, ее четырем полкам: Орловскому, Полтавскому, Ладожскому и Нижегородскому. Они составляли пехотное прикрытие курганной батареи.
При этом один из батальонов полтавцев занял стрелковую позицию во рву шириной до семи метров у самого склона высоты. Второй батальон полтавцев с Ладожским полком расположился с южной стороны укрепления. Позицию с севера заняли Нижегородский и Орловский полки.
Начальник дивизии находился большей частью на батарее, чтобы оттуда руководить защитой Курганной высоты. По свидетельствам очевидцев, Иван Федорович Паскевич в день Бородина показал образец личного бесстрашия и самоотверженности, командирской решимости в отдаваемых приказах.
В разгар сражения стало ясно, что на курганную батарею обрушивается главный удар наполеоновских войск «в лице» 4-го корпуса маршала Франции вице-короля Э. Богарне. Тогда генерал-майор Паскевич приказал при штурме батарейной позиции на высоте не свозить с нее орудия из-за опасности оставить их неприятелю. Дивизионный начальник отослал назад только лошадей и зарядные ящики.
Настойчивые до отчаянности атаки французов из дивизии генерала Морана следовали одна за другой. Курганная высота и подступы к ней оказались под ураганным огнем наполеоновской артиллерии. Ряды батальонов пехотного прикрытия редели прямо на глазах начальника дивизии.
Наконец настал тот момент Бородинской битвы, когда ликующие французы ворвались на Центральный редут и захватили на высоте 18 русских орудий (по другим данным, их было 24 или 12). Но неприятелю не пришлось ими воспользоваться: зарядные ящики были увезены с высоты и уведены лошади артиллерийских упряжек.
26-я пехотная дивизия оказалась одной из немногих в русской армии на поле Бородина, которая подверглась массированному удару наполеоновских войск. Были минуты, когда она могла быть разрезанной надвое штурмовой колонной французов. Видя такую опасность, дивизионный начальник собрал всех, кто оказался подле него, и контратаковал фланг нападавших на Курганную батарею. Тем самым он смог выправить положение, но на самое короткое время.
Полки Паскевича держались уже из последних сил, выстояв до начала второй половины дня 26 августа. Но они потеряли большую часть своих бойцов. После этого остатки защитников «Большого редута» были выбиты с высоты.
В своих «Записках» один из героев дня Бородина А.П. Ермолов отмечал критичность ситуации схватки за Курганную высоту:
«Долго при неравных средствах слабое укрепление наше держалось против сосредоточенного огня сильных неприятельских батарей, но при находящихся в нем восемнадцати орудиях не было ни одного заряда, и угасший огонь их облегчил приближение французов. При тесноте укрепления весьма мало пехоты помещалось в нем во внутренности его; стоявшая снаружи, истребляема картечью, рассеяна.