Исторические портреты
Шрифт:
— По имеющимся у меня бумагам, — пояснил Санковский, — граф Разумовский сообщает, что государь направил в Париж статского советника Убри для переговоров с Бонапартом о мире. — После позорного поражения при Аустерлице Александр I умасливал Наполеона.
— Убри имеет полномочия в качестве условий мира с Бонапартом уступить французам Которо и убрать наши войска из Далмации и островов, — поделился своими сведениями посланник.
Сенявин нахмурился:
— Нынче для меня граф Разумовский и советник Убри не указ. Пока мне не поступит повеление его величества, никаких действий предпринимать я не намерен. Назавтра на французов назначен штурм.
Общий штурм начался в два часа. Овладев аванпостами, черногорцы устремились к вершинам, но там их остановил картечный огонь замаскированных пушек. В этих редутах оборонялись солдаты генерала Дельгога. Он считал, что его позиции не преступны. Действительно, начавшаяся мощная канонада сотен корабельных орудий вреда им не принесла, — ядра сюда не долетали. Через час Дельгог под прикрытием артиллерии сделал удачную вылазку. Его солдаты атаковали черногорцев, потеснили их большой отряд, отрезали и прижали к пропасти. Французы уже праздновали победу, как вдруг за спиной у них раздалось русское «Ура!». На помощь пришла колонна егерей майора Забелина. Штыковой атакой егеря смяли французов, опрокинули и большинство уничтожили.
На исходе четвёртого часа сражения Лористон получил донесение Дельгога — русские отброшены и до наступления ночи будут разгромлены. Но Дельгог поспешил, приняв черногорцев за русских. Не успел Лористон дочитать донесение, как услышал сильный шум на высокой горе Святого Сергия. Невооружённым глазом было видно, как беспорядочно катились вниз французы, а на вершине показались русские знамёна. Дельгог просчитался и поплатился за это своей жизнью. Он погиб в этой атаке и уже не видел позорного бегства своих солдат.
Лористон с досадой скомкал донесение Дельгога и отбросил его в сторону.
Прижатые к скалам, отчаянно бились егеря капитана Бабичева и черногорцы с превосходящими во много раз французскими отрядами. Подоспевший батальон ещё большим ударом потеснил русских егерей, и казалось, вот-вот французы взберутся на крутизну и оседлают вершину.
...Со шканцев «Селафаила» Сенявин наблюдал, как чёрные шапки французов всё ближе подбирались к макушке горы, пытаясь опрокинуть егерей и черно горцев.
— Продолжать поддерживать десант пушечным огнём, пока французы не оставят всех позиций вокруг порта, — приказал Сенявин и направился на берег.
В это время на выручку Бабичева устремились бегом две роты егерей.
Со штыками наперевес, они лавиной обрушились на французов, круша и разбрасывая всё на своём пути. Ошеломлённые солдаты Лористона безуспешно пытались сдержать навалившихся на них егерей, начали медленно скатываться под кручу. Не давая врагам опомниться, егеря смели их ряды и на их плечах ворвались в первую линию редутов.
Разбитые французы по всем направлениям оставили свои редуты и бежали под защиту крепостных стен.
Поднявшись на вершину Святого Сергия, Сенявин долго рассматривал лежавшую внизу крепость, её окрестности. Потом повернулся к морю, где лежали в дрейфе корабли эскадры, заперев все подступы к Дубровнику.
— Теперь Лористон у нас на прицеле и деваться ему некуда, — опустив трубу, проговорил Сенявин. Надобно, не теряя времени, начать бомбардировать крепость, пока мы обложили французов со стороны моря и помощь к ним ещё не поспела.
Далеко за полночь адмирал закончил донесение в Петербург, императору:
«... Сражение, бывшее 5 числа июня, доказало французам, что для храбрых войск вашего императорского величества нет мест неприступных, ибо они везде разбили неприятеля...»
Спустя неделю загрохотали единороги, карронады и мортиры, посылая на Дубровник сотни ядер, бомб, брандскугелей. В городе поползли слухи, что Сенявин скоро начнёт решающий штурм крепости. Прекратилась подача воды, запасов продовольствия хватало на несколько недель. Нобили стали поговаривать о сдаче города.
Казалось, сенявинский план полного изгнания французов из Далмации близок к осуществлению, по судьбу Дубровника предопределили события, происходившие за тысячи километров отсюда. Быстро отозвались они в Которо, куда 21 июля прибыл из Парижа французский офицер с письмом от советника иностранных дел России Убри.
«Честь имею сообщить вам, — писал Убри, — согласно полномочиям, данным мне его величеством императором, нашим августейшим государем, я сегодня подписал окончательный мирный договор между Россией и Францией. Должно отдать Наполеону Боко-ди Которо, Рагузу, Черногорию, Далмацию, тем более приглашаю ваше превосходительство поспешить с этими мерами, задержка с вашей стороны может нарушить спокойствие различных государств Европы».
Вслед за французом появились австрийские эмиссары. Они пронюхали, что в Париже подписано соглашение и торжествовали, но Сенявин остудил их пыл:
— Сие оказался заштатный гонец, без доверенности и полномочий русского посла.
Расстроенные австрийцы удалились, а на следующий день прислали официальную ноту.
Один за другим появлялись гонцы из Италии от наместника принца Богорне с теми же требованиями. Всем им Сенявин давал от ворот поворот.
После подписания соглашения в Париже две недели назад военные действия приостановились, и с французами велись переговоры. На этот раз пожаловал сам Лористон. Это был тот самый генерал, которого через пять лет Наполеон пришлёт к Кутузову с предложением: «Мир — во что бы то ни стало».
Адмирал встретил его радушно, и тот отвечал ему любезно:
— Наши императоры договорились о мире. Нам следует им подражать.
«Тебе-то уже и праздник. Не было ни гроша, да вдруг алтын, — размышлял Сенявин, глядя на французского генерала, — однако радость твоя преждевременна».
— Нынче посетили меня австрийские эмиссары, — начал после обмена любезностями адмирал, и требуют сдать им Которскую область, как принадлежащую Австрии. В том я усматриваю резон.
Лицо генерала вытянулось.