Исторические портреты
Шрифт:
Несмотря на невзгоды жизни, Сенявин не изменял себе, оставался человеком весёлого и скромного характера, отличался незлопамятностью, терпением, умел управлять собой. Дипломат П. Свиньин, сопровождавший четыре года эскадру Сенявина на корабле «Рафаил», в своих записках вспоминал: «В действиях Сенявина в продолжении четырёх лет его главного начальства над столь многочисленными силами мы видели во всём блеске силу духа и неоцененные качества сердца. К ним остаётся ещё прибавить два достоинства, необходимые для военачальника: хладнокровие и тёр пение, коими обладал он в высшей степени и коими умел покорить пламенную душу свою; к ним остаётся ещё сказать, что подчинённые его страшились более всех наказаний утраты улыбки, коею сопровождал он все приказания свои и коею принимал донесения».
К изложенному следует добавить вещие слова выдающегося флотоводца, действенные и по сию пору: «Без духа ни пища, ни чистота не делают человеку здоровье. Ему надобно дух, дух и дух. Пока будут делать всё для глаза (т.е. для смотра), пока будут обманывать людей, разумеется вместе с тем и себя, до тех пор не ожидай в сущности ни добра, ничего хорошего и полезного».
Положение Сенявина резко изменилось после 12 лет отставки с воцарением на престоле Николая I. Осознавая значение существенно запущенного флота, о чём писали царю арестованные декабристы, царь 24 декабря 1825 года распорядился о Сенявине: «Принять прежним старшинством и объявить, что я радуюсь видеть опять во флоте имя, его прославившее». Он был назначен первым из моряков генерал-адъютантом, командующим Балтийским флотом и в следующем 1826 году произведён в адмиралы.
Летом 1827 года адмирал Сенявин повёл флот в Англию, где ему следовало выделить эскадру для направления в Средиземное море для совместных действий с Англией и Турцией в защиту греческого населения от турецкого произвола.
Жарким июльским днём 1827 года на обширный Спитхедский рейд, подгоняемый лёгким бризом, с зарифленными парусами втягивался 80-пушечный линейный корабль «Азов», лучший и образцовый корабль Балтийского флота. На грот-стеньге трепетал Андреевский, с голубым перекрестием по диагонали, адмиральский флаг командующего Балтийской эскадрой. В кильватер «Азову» стройно держались полтора десятка кораблей.
На шканцах «Азова», опершись о фальшборт, всматривался вдаль, в покрытое дымкой побережье адмирал Сенявин. Без малого два десятилетия назад покинул он эти берега и возвратился в Россию с экипажами своих кораблей.
Сенявину поручили подготовить эскадру для действий в Средиземном море. Соединившись с эскадронами Франции и Англии, русские моряки должны помочь грекам пресечь разбой турок. Внешнее благополучие эскадры не приносило полной радости и удовлетворения адмиралу. За полтора месяца пребывания на эскадре Сенявин не раз сталкивался с произволом офицеров в обращении с матросами, который претил ему. На следующее утро об этом вёл разговор адмирал с контр-адмиралом Гейденом и командиром «Азова» Лазаревым. В прошлые годы службы он не знал ни того ни другого, хотя о Лазареве был наслышан — тот трижды ходил вокруг света.
— Замечено мною, ваше превосходительство, — Сенявин повернулся к Гейдену, — что господа офицеры употребляют в обращении к служителям непристойные слова, а те, глядя на них, промеж себя сорят ругательства. — Сенявин, прохаживаясь по каюте, остановился против Лазарева. — Дошли до меня сведения, что офицеры «Азова», к примеру лейтенант Нахимов, хотя часто и по усердию к службе, но преступают меру наказания, дозволяют себе, сверх того, в пылу ударять служителей во время работы.
Багровое лицо Гейдена покрылось потом. Всё это было для него не новость, но такое суждение начальства слышал он впервые.
— Посему, — продолжал Сенявин, — предписываю объявить господам командирам: приложить старания, дабы искоренить дурное обращение, а коли не исполнят сей запрет, взыскать и наказать строго. А вам, господин капитан первого ранга, — Сенявин обратился к Лазареву, — сие поставлю на замечание и предписываю виновных в рукоприкладстве офицеров арестовать на три дня, сделав им строгий выговор. — Сенявин сделал паузу. — О сих позициях по эскадре приказ соответственно будет отдан.
Он, конечно, понимал: ни внушения, ни его приказы не изменят сути самой системы отношений с нижними чинами на флоте, ибо эта же система господствует и во всём государстве. И всё же он стремился уменьшить зло хотя бы и на время...
Приказ адмирала произвёл сильное впечатление на офицеров, особенно на молодых. Переживал и Нахимов. Прежние его взгляды на службу, на матросов, от которых требовали безупречного повиновения самыми суровыми мерами, казались незыблемыми. Упрёк боевого адмирала прозвучал властно и заставил задуматься и пересмотреть многое...
В Наварине 7 октября 1827 года сражение закончи лось полным разгромом египетско-турецкого флота.
За подвиг экипаж «Азова», первый среди кораблей русского флота, удостоен высшей награды кормового Георгиевского флага. Заслуги Сенявина в успехе эскадры отметили по достоинству. Его наградили алмазными знаками ордена Святого Александра Невского.
В следующую кампанию 1828 года в Средиземное море отправилась эскадра контр-адмирала Петра Рикорда. Сенявин возглавил её на переходе Балтийским морем. Николай послал его прежде всего для поддержания порядка и дисциплины, муштры экипажей.
Сенявин же дружески советовал Рикорду:
— Не забудьте, что всюду у нас немало друзей — бокезцы в Адриатике, иониты на островах, греки — повсюду. Главное, не забывайте о служителях. Забота о здоровье, справедливости в поступках — залог успеха в бою. Высокий дух матросов в итоге решает исход дела...
В следующую кампанию он уже не выходил в море. Неизлечимый недуг подкрался незаметно. Никогда прежде не хворал и не любил лечиться. Главное — терять начал силы в ногах. Доктора не помогли.
Взял отпуск, поехал в Москву подлечиться. Надеялся на перемену климата — не помогло. Окончательно сразил ещё один удар. Скоропостижно скончался младший сын, поручик Лев Сенявин.
Весной 1831 года он уже не вставал с постели. Предчувствуя кончину, шутил:
— Странно, я никогда не пил много воды, а помираю от водяной. — Он обвёл взглядом стоявших вокруг боевых товарищей офицеров, улыбка не сходила с его лица. — Прошу вас об одном. Погребите меня на Охте, как есть, в халате. Попросту, без церемоний и лишних хлопот.
5 апреля 1831 года адмирал Д. Н. Сенявин скончался.
Император распорядился по-иному. Отпустил на похороны 5 тысяч рублей, приказал хоронить со всеми почестями. Похоронили адмирала в Духовской церкви Александро-Невской лавры, где покоились камергеры, шталмейстеры, статс-дамы.
Прекрасной эпитафией адмиралу Д.Н. Сенявину может служить акростих, сочинённый его сослуживцами, подчинёнными офицерами. Никто из русских флотоводцев не удостаивался таких проникновенных слов своих собратьев по оружию, которые заслужил Дмитрий Николаевич Сенявин после окончания Средиземноморской эпопеи: