Исторические сочинения о России XVI в.
Шрифт:
То, что среди московитов не было бы недостатка в людях, которые отдали бы своих сыновей [для обучения] священникам, присланным апостольским престолом, заставляет меня, по милости господней, кое на что надеяться. Ведь господу нашему легко в один миг обогатить бедного и заставить агнца жить вместе со львом. И если само старание установить дружбу с московским князем и другими христианскими государями будет иметь продолжение, хотя сатана всегда будет стараться придумывать всякие способы помешать этому, нельзя и выразить, сколь большие выгоды оно при этом принесет, в особенности если те, кто будет этим заниматься, поставят целью одну лишь славу божью. Именно с этим следует приходить к схизматикам и еретикам. Если они с самого начала подумают, что с ними будут говорить о религии, они не дадут такой возможности, отвергнут услышанное или с помощью своих приспешников преградят продвижение вперед к остальному. Если бывает нужно, католические государи советуются в делах политических с апостольским престолом, так как знают, что всё, касающееся мира исходит от вашего святейшества, и понимают, что это подобает пастырю и наместнику на земле бога отца и сына. Поэтому и католические правители, и правители еретики и схизматики не только охотно прислушиваются, но, даже излагая на словах свои
Могут явиться (а мы это знаем на своем опыте) другие планы помощи народам, о которых мы никогда и не помышляли. Если мы с чистой совестью и при благополучных обстоятельствах сможем завязать дружбу, хотя бы и светского характера, с другими государями, пусть еще и не христианскими, я готов поверить, это когда-нибудь позволит христианской религии распространиться в этих областях шире, чем это делалось до сих пор. А о том, приведет ли это к более глубокому проникновению истины в души самих государей, пусть судят те, кто много размышляет о терпении и мученичестве римских священнослужителей, которые в первые 200 лет существования католической церкви, держа кормило правления при бушующих волнах преследований, почти все своей кровью укрепили христианскую веру и бестрепетно привели к господу нашему Иисусу Христу корабль веры (если так можно сказать), наполненный многими варварскими народами.
НА ЧТО НУЖНО ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ ПРИ СНАРЯЖЕНИИ ПОСОЛЬСТВА ОТ АПОСТОЛЬСКОГО ПРЕСТОЛА ИЛИ ОТ ДРУГИХ КАТОЛИЧЕСКИХ ГОСУДАРЕЙ В МОСКОВИЮ
Тому, на кого падет выбор исправлять посольство, необходимо обратить внимание на три обстоятельства: чтобы посольство учреждалось самым чистосердечным образом во славу божью, чтобы было отправлено в подходящий момент, чтобы во главе его был человек, внутренние достоинства и непоколебимая добродетель которого, соединенная со знанием греческих обрядов, преобладала над каким бы то ни было внешним блеском и знатностью. Кроме того, важно, чтобы посольство, направляющееся к московитам, не доставило законного повода к подозрению полякам, литовцам, да и самим московитам.
В свое время в Рейнсгейме кардинал Мороне [212] добивался от имени вашего святейшества разрешения отправить к московскому князю папского нунция, вместе с прибывшими туда московскими послами. Цезарь Максимилиан дал на это свое согласие. Посольство уже снаряжалось, но некий германец, прекрасный богослов, знакомый с русским языком и уже получивший от вашего святейшества письмо, на основании которого он должен был исполнять обязанность нунция при московите, умер через некоторое время после этого [213] .
212
Кардинал Мороне — папский легат в Рейнсгейме (Германия) в 1576 г. См.: Пирлинг П. Россия и папский престол, т. I. Спб., 1912, с. 426—429.
213
Имеется в виду Рудольф Кленхен (Кленке), доктор теологии. В 1576 г. кардинал Мороне по поручению папы Григория XIII готовил его для посольства в Москву (цель посольства — соединение церквей и совместная борьба против турок). Умер Кленхен в 1578 г. См.: Пирлинг П. Россия и папский престол, т. I, с. 428— 431.
Ваше святейшество пыталось учредить также и другое посольство: из Рима был послан нынешний епископ форлийский Алессандро Канобио [214] , но не смог проехать через Литву. Он вернулся в Вильну, и, так как дело было испорчено, ему необходимо было вернуться в Рим, по-. тому что встретились какие-то препятствия для его дальнейшего продвижения.
Несколько лет тому назад Виченцо дель Портико [215] , впоследствии архиепископ рагузский, был назначен блаженной памяти Пием IV посетить московита в то время, когда должен был исполнять должность апостольского легата при польском короле Сигизмунде. Однако позже его святейшество, услыхав о жестокости князя московского, отказалось от этого намерения. Наконец ваше святейшество, стремясь оказать помощь северным народам, поручило мне через своего легата, епископа бриттонорского, находившегося у польского короля Стефана [216] , разузнать, нельзя ли через шведского короля Юхана III, у которого я находился по поручению вашего святейшества, переслать письмо в Московию. Я доложил королю об этом деле, и он ответил, что на следующий год это можно будет сделать. Таким образом, хотя не было еще подходящего случая, однако семена этих попыток и терпения, которое обычно доводит до конца любое дело, заметил сам господь бог и дал им развитие.
214
Не совсем точные сведения. Джованни Франческо Мацца Канобио (а не Алессандро, как пишет Поссевино) в 1561 г. был послан папой Пием IV в Москву с целью пригласить русское духовенство принять участие в Тридентском соборе, но не был пропущен польским королем Сигизмундом. Любопытно, что ошибка в имени (Алессандро вместо Джованни Франческо) встречается в сочинении о «царевиче Димитрии», изданном в 1605 г. в Венеции неким Бареццо Барецци. См.:
215
Виченцо дель Портико — папский нунций в Польше в 1570 г. Папа Пий V намеревался послать его к московскому великому князю с предложением вступить в антитурецкую лигу. Впоследствии папа изменил свое решение под предлогом «жестокости московита». Пирлинг П. Россия и папский престол.., т. I, с. 403, 416. Слухи о жестокости московского князя появились в большой степени под влиянием рассказов Альберта Шлихтинга, только что вернувшегося из Москвы после семилетнего плена. См.: Шлихтинг А. Новое сказание о России времени Ивана Грозного. Пер. А. И. Малеина Л. 1934. Письмо и инструкцию папы Поссевино читал перед отъездом в Россию. — ДАИ, с. 20. См. также: Лихачев Н. П. Письмо Пия V к царю Ивану Грозному в связи с вопросом о папских бреве. Спб., 1906.
216
Андрея Калигари — папский легат в Польше в 1579 г.
Всего несколько месяцев спустя неожиданно приехал из Московии Шевригин, гонец от великого князя московского, посланный за кем-нибудь, кто от имени вашего святейшества заключил бы мир между московским князем и польским королем. Этот случай показался удобным, и было назначено посольство. Но не было двух важных условий: основательного знакомства с тамошними делами и человека, которого можно было бы послать. Что касается меня, которому было приказано отправиться туда, несомненно, господь проявил бесконечную свою милость и желания, которые он вложил в душу вашего святейшества, имели определённый результат. Действительно, если существует достаточно продуманный план, касающийся этих дел и путей их осуществления, господь позаботится о предлогах и когда-нибудь доставит поводы. Таким образом светоч веры будет передан лучшим, и тот, кто искренне жаждет славы христовой, внесет католическую религию в обе России, и ту, что у польского короля, и ту, что у московского князя.
КОГО СЛЕДУЕТ ОТПРАВЛЯТЬ ВМЕСТЕ С ПОСЛАМИ
Посылать следует немногих, иначе потребуется много ненужных расходов и посольство будет привлекать к себе внимание, а это может дать наиболее подозрительным людям случай помешать его осуществлению. Поэтому будет очень полезно для дела, если послы не будут подолгу оставаться при дворах государей, но, если не возникнет в том необходимость, проедут мимо. Напротив, если их окажется много, из этого последует больше блеска и шума, чем пользы для дела. Вот что можно наблюдать почти ежедневно: посольства выдают себя, по-видимому, внешним видом, а для недоброжелательных людей открывается дорога разрушать всё самое хорошее и заранее враждебно настраивать государей, к которым направляется посольство, разными вымыслами и хитростью.
Альберто Кампензе [217] в книге, написанной для Климента VII, о такого рода посольстве говорит, что для начала достаточно будет 5 человек, но если прибавить кучеров и переводчиков, их окажется больше. Поэтому я не стал бы возражать, если бы из Рима выехали впятером с еще меньшим числом слуг. Однако, когда посольство достигнет Польши или Вильны, необходимо будет присоединить к нему также и несколько человек оттуда. Без сомнения, там можно будет найти людей, более приспособленных к перенесению непогоды, более выносливых к трудностям пути, лучше знающих дороги, им не нужно будет много платить, и со свежими силами они принесут больше пользы в трудный момент.
217
См. прим. 17.
Пусть лучше будет два переводчика, а не один, чтобы в случае болезни или смерти одного из них (как это случилось с одним из моих) [218] , не полагаться на переводчиков московского князя, так как это влечет за собой много неудобств. Даже если они оба будут здоровы, они принесут немало пользы, наблюдая за событиями, выведывая чужие мысли, излагая русские письменные документы, проверяя и соблюдая взаимную правдивость и верность [перевода]. Если же возникнет война между польским королем и московитом, им придется вести некоторые дела от имени государей. Нужно самым тщательным образом проверить, какую веру исповедуют русские переводчики и насколько они добросовестны в светских делах. Когда я говорю о добросовестности, я хочу, чтобы под этим понимали, насколько может доверять им посол. Что касается религии, нужно, чтобы московит не опирался на них больше положенного. Если они не будут подданными польского короля, с ними труднее будет иметь дело; если же они будут опутаны русской схизмой, может возникнуть сомнение, не откроют ли они того, о чем нужно молчать, и не истолкуют ли превратно из верности к своему государю то, о чем следует докладывать. Я говорю обо всем этом, основываясь на собственном опыте.
218
Имеется в виду переводчик Поссевино Андрей Полонский (Аполлонский), умерший во время переговоров в 1581 г. См.: Коялович М. О. Указ. соч., с. 421.
Случается (а это принято в Литве и России), что путешествующие туда и обратно занимаются обменом товаров. Поэтому следует очень опасаться, как бы при этом переводчики из-за жажды наживы не стали заниматься больше торговлей с иноземцами, чем принимать участие в ведении переговоров. Какой от этого может произойти ущерб, особенно когда речь идет о делах религии, поймет всякий, достаточно дальновидный человек.
Если переводчик будет славянином или богемцем, он, конечно, вначале не сразу овладеет всем русским языком, но, если пробудет здесь более продолжительное время, он очень приблизится к его пониманию. Это пришло на практике к одному из наших спутников — славянину и двум другим, знавшим богемский язык. Они, конечно, будут более приятны московитам, нежели подданные польского короля, к которым они относятся с естественной подозрительностью. Что касается московских переводчиков, то едва ли на них можно положиться (если только кто-нибудь из них не окажется католиком), и менее всего, если им поручить перевести на их язык что-нибудь, касающееся религии. Даже если они и могли бы это сделать, они не осмелятся из-за страха перед своим государем. Если же не будет хватать и русских переводчиков, нужно предпочесть (а это очень важно) людей из той части России, которая принадлежит польскому королю.