Исторические сочинения о России XVI в.

Поссевино Антонио

Да пребудет ваше священство в здравии и благополучии. Написано в нашем лагере под Псковом, 29 сентября 1581 года, на шестом году нашего царствования.

АНТОНИО ПОССЕВИНО — ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ МОСКОВСКОМУ ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ [266]

Как только я, милосердием господа, благополучно прибыл к войску польского короля Стефана, для меня не было ничего более важного, чем изложить ему все соображения о заключении мира. Я долго говорил о делах, которых желала твоя светлость, а он выслушивал меня и при многолюдном собрании своего совета, и в частной беседе [267] . Прежде всего: хотя ему и был приятен твой поклон, который ты при моем отъезде просил передать ему от своего имени, однако он. вместе со своими сенаторами очень удивлялся тому, что ты не хочешь отдавать те ливонские крепости, которые от твоего имени обещали в Вильне твои послы. Когда я представил соображения, какие мог, о прекращении пролития христианской крови, не только сам король Стефан, но и все остальные (чтобы сказать тебе всю правду) так мне ответили, что я понял: мне не остается ничего другого, как только усердно помолиться богу, а потом послать к тебе как можно скорее одного из наших слуг, чтобы он обо всем правдиво сообщил тебе.

266

Латинский текст см.: Relacye.., t. I, p. 349—353.

267

Беседа состоялась 6 октября. «На совете у короля был Поссевин, которого русский князь называет «сивый папа». Должно быть, докладывал обо всём. Кроме сенаторов никого туда допущено не было». — Дневник последнего похода.., с. 119.

Итак, суть дела, которое мне изложил король Стефан, заключается в следующем: он не согласится ни на какие другие условия мира, как только на те прежние, которые он уже объявил (о чем я и сам говорил тебе раньше и о чем он писал в последнем своем письме). Поляки говорят, что это тебе нужно сделать в особенности потому, что ты видишь, чем больше ты откладываешь возвращение [королю] этих крепостей, тем легче большая часть их переходит в руки короля Стефана. Шведский же король взял Нарву (почти о ней одной только и был спор с твоими послами при переговорах о мире), Ивангород, Белый Камень [268] и некоторые другие хорошо укрепленные крепости. Пока в этом месте ты будешь сражаться с войском польского короля, состоящим из людей многих национальностей, он с другой стороны проникнет в твои внутренние области,

если ты не заключишь как можно скорее мира с королем Стефаном. Далее. Поляки понимают, что ты видишь, в какой страшной опасности находится Псков, очень значительный и самый лучший из твоих городов, и если ты не ответишь благодеянием мира на те условия, которые тебе предлагают, ему будет причинен очень большой ущерб. Кроме того, твои отряды, которые ты посылал в этот город, разбиты, а твой замечательный воевода Никита Хвостов [269] взят в плен (я видел его собственными глазами и просил, чтобы его вместе с его слугой держали более свободно и в более почетном месте). В ту же ночь, когда я пишу, твои солдаты, прибывшие из Новгорода и пытавшиеся проникнуть в город, были перебиты и многие взяты в плен. Жители Пскова, хотя их и много, со всех сторон окружены войском польского короля и переносят то, о чем ты по своей мудрости можешь догадаться. Мне сообщили, что в городе очень многие погибают от обстрела королевских пушек, от болезней и душевной скорби, подобно тому как и в деревнях многие испытали на себе меч врага, что я видел собственными глазами, а так как они твои подданные, и ты будешь держать за них ответ перед богом, подумай, не захочешь ли ты позаботиться об их спасении без большего труда, а именно: отдать королю Стефану то, что он у тебя просит [270] . Этого я никогда не предложил бы тебе делать, если бы мог видеть другие планы, на которые ты мог бы опираться в своих намерениях, заботясь о благополучии своих людей и о славе своего имени. Вот что должно произвести на тебя самое сильное впечатление и что я узнал, насколько смог, от моих друзей, пользующихся высшим доверием у великого первосвященника: король Стефан решил зимовать и вести военные действия повсюду в Московии в остальных твоих владениях. Кроме того, он приказал подвезти из Риги большое количество пороха и ядер и вот уже четвертый день ждет пополнения из иностранных солдат. Еще самые достоверные сведения: не только король почти со всеми своими знатными людьми строят себе в лагере деревянные дома, в которых, как они говорят, они собираются провести (если нужно будет) эту зиму и делать набеги на твои внутренние владения, но и остальные солдаты роют для себя рвы, чтобы спасаться от ночного холода, день же их будет отдан военным действиям. К этому можно добавить еще и то, что ты понимаешь по своей мудрости, а именно те возможности, которыми обладает столь большое войско короля Стефана, уже привыкшее за три года ко всем трудностям войны и победам. И так как оно преодолело все исключительно трудные дороги, перевезло большие орудия и овладело в твоих землях столькими крепостями, оно сможет получать отовсюду продовольствие и свежие подкрепления. На будущий же год, не в июле или в августе, а когда растает снег, польский король собирается пойти походом против тебя из Литвы и Польши, а также из [взятых у тебя] внутренних твоих владений. А так как он проник в них без каких бы то ни было препятствий, они говорят: что сможет он сделать, если захочет вывести добрую часть своей легкой конницы на открытые пространства за пределами Москвы? Я слыхал, что он на самом деле собирается это сделать, даже если и продлится осада Пскова, который он приказал окружить какими-то осадными сооружениями. Он будет изо всех сил стараться захватить его, если ты обо всем этом не подумаешь и не пришлешь мне ответа как можно скорее. Я никаким способом не мог убедить короля вывести свое войско отсюда раньше, чем ты на самом деле выведешь из других мест свои гарнизоны. Мало того, когда я вчера настойчиво просил короля приказать солдатам воздерживаться от резни в Пскове в случае его взятия (от чего нужно было бы оградить ни в чем неповинный народ), он сказал, что очень хотел бы этого, но на самом деле это будет очень трудно, так как солдаты, разгоряченные пылом сражения, не в состоянии будут щадить даже самих себя, если и захотят. Поэтому я умоляю тебя, светлейший государь, подумать, какая польза будет тебе от того, что ты вовлечешь в опасность остальные [свои владения] из-за тех, которые тебе уже больше не принадлежат. Ведь всякий раз, как они переходят в руки твоих врагов (в то время как в твоей власти сохранить их в неприкосновенности) из-за твоей медлительности, королевские люди смело говорят о своей надежде на то, что твои народы, отложившись от тебя, отдадут этим королям [т. е. польскому и шведскому] не только свою волю и желания, но свое имущество и свою жизнь.

268

Белый Камень, ок. 100 км от Ревеля (Таллина). Взят русскими в 1573 г., захвачен шведами в 1581 г. — ПДС, т X, с. 151, 176, 204.

269

Никита Хвостов — начальник отряда, пытавшийся прорваться в Псков, был взят в плен с отрядом из 15 солдат 3 октября 1581 г. См.: Коялович М. О. Указ. соч., с. 96—97, 100; ПДС, т. X, с. 250; Дневник последнего похода.., с. 146—147.

270

Последних слов нет в русском тексте. Далее в русском тексте есть фраза: «Што хотя вжо не велми много в земли Ливонской городов маешь, чтоб и того без кровопролитья хрестьянского поступился еси». — ПДС, т. X, с. 250.

Узнав обо всем этом, я стал настойчиво склонять короля Стефана к тому, чтобы он по крайней мере послал к тебе, как ты этого хотел, своих больших послов или какого-нибудь посланца, и тогда переговоры о мире смягчили бы этот воинственный пыл. Но мне ничего не удалось добиться, так как он говорил, что ты просишь этого для того, чтобы отнять время у военных действий и что это он знает из переговоров о мире три года тому назад [271] . Наконец, с божьей помощью и авторитетом великого первосвященника, я склонил его к тому, что, как только ты отошлешь своих послов в какое-нибудь место, расположенное не очень далеко отсюда, в новгородской области или еще где-нибудь, он тотчас же пошлет своих. Вообще же он требует, чтобы ты предоставил возможно скорее своим послам самую полную свободу вести переговоры, заключать перемирие, решать любые другие дела и выводить сразу же гарнизоны из крепостей. Что же касается короля Стефана, я позабочусь о том, чтобы он также наделил такими же полномочиями своих главных послов. И ради той любви, которой удостаивает тебя великий первосвященник (такую же верность я обещал тебе при этом вторичном ведении переговоров), я отвечу тебе тем, что отправлюсь вместе с твоими послами на место сбора послов, а закончив дела, вернусь к тебе. Тогда я займусь делом, которое имеет самое тесное отношение к распространению славы божьей и возвеличению твоей славы. Что же касается торговых связей и сделок, которым, как ты думал, сможет воспрепятствовать король Стефан, если тебе придется уйти из Ливонии, и дружбы с христианскими государями (principes) и великим первосвященником, которую ты хочешь и которая не сможет поддерживаться по этой же причине, я, поставив самые твердые условия, которые в моих силах, позабочусь, с божьей помощью о том, чтобы после предоставления гарантий твоим послам всегда был обеспечен безопасный проезд к тебе через Литву, Польшу и часть Ливонии, примыкающую к владениям короля Стефана, для этих государей, а также для любых твоих купцов и купцов твоих людей, направляемых к ним. Такого [разрешения], святого и ненарушимого, эти христианские государи, и в особенности великий первосвященник, легко добивались от польских королей. Но [сейчас] они видят, что весь доступ к тебе для приезда и привоза товаров в Московию ограничивается сушей, путь же по морю закрыт (так как светлейший король шведский взял Нарву и другие крепости, а также Вик и довольно большой морской путь у берегов Ливонии до Пернова, вместе с крепостями Лоде, Леаль, Фекель и Габсаль), и ты видишь, что они считают войско короля Стефана победителем, так как оно уже перегородило все пути и дороги к Пскову и Новгороду. Поэтому можно догадаться, как полезно будет для тебя и твоих дел, если ты как можно скорее пришлешь своих послов с полной (свободой действий (хорошо, если бы в ближайшее время ты сделал то же самое и в отношении шведского короля!), моего человека сейчас же отпустишь, а то письмо, которое ты напишешь мне, позаботишься переслать ко мне с другим твоим человеком, чтобы избежать помехи для столь важного дела, если бы с одним из них что-нибудь случилось в пути. Что касается остальных крепостей, которые король Стефан взял в твоих владениях за пределами Ливонии, а также военных расходов, о которых упоминали твои послы в Вильне [272] и о которых король Стефан писал тебе в последнем своем письме, я не перестану говорить с ним и надеяться на то, что благодаря влиянию и авторитету великого первосвященника кое в чем из этого он пойдет на уступки. Через восемь дней я пошлю, если смогу, через новгородского воеводу другие письма к тебе, из которых ты сможешь понять, какой ответ будет мне дан королем Стефаном на то, что ты написал мне из крепости Старицы [в ответ] на его письмо.

271

Перемирие между Россией и Речью Посполитой было заключено 25 марта 1578 г. на 3 года, но в следующем же 1579 г. Стефан Баторий нарушил его, начав военные действия под Полоцком.

272

Весной 1581 г. в Вильно русские послы Пушкин и Писемский вели переговоры о прекращении войны.

Между прочим, знай, что через два дня я отсылаю отсюда нашего отца Павла [273] с теми письмами, которые ты дал для великого первосвященника и других государей [274] . А я здесь не перестану помогать московским пленникам христианскими заботами, деньгами и, какими смогу, утешениями. А делать это неустанно побуждает меня христианская любовь и твои милости ко мне.

Из псковского лагеря, в октябре месяце 1581 года.

273

Паоло Кампани.

274

Далее опущен весь заключительный раздел письма, который есть в русском тексте, где Поссевино просит охранные грамоты для послов, упоминает о русских, скрывающихся в лесах, которым грозит смерть от холода или оружия польских солдат, о письмах, данных переводчику и гонцу Андрею Полонскому для ливонских людей, содержащихся в плену в Москве. — ПДС, т. X, с. 256.

АНТОНИО ПОССЕВИНО — КОРОЛЮ ШВЕДСКОМУ ЮХАНУ III [275]

Хотя я никогда не думал, что смогу посылать письма вашему величеству из владений великого князя московского, однако теперь делаю это. И мне это тем более приятно, что ваше величество поймет, что в какой бы стране я ни находился, везде я стараюсь хранить драгоценнейшую для меня память о милостях вашего величества, столь часто проявляемых ко мне [276] . Когда я в течение месяца находился у самого великого князя в Старице (это его крепость), находящейся в 36 германских милях от его столицы Москвы, я часто беседовал с ним и его советниками и, воспользовавшись удобным случаем, заводил разговор об установлении мира, что мне раньше было поручено великим первосвященником, а также нынешним светлейшим королем польским. Было видно, что этот государь желает мира не столько с тем светлейшим государем, сколько с вашим величеством [277] ; однако, если бы начались каким-нибудь образом переговоры между вашим величеством и московским государем, нужно, чтобы они велись через послов вашего величества, которым он обещал дать охранную грамоту и охранные письма на безопасный и почетный проезд. Но так как я хорошо знал, что он причинил послам вашего величества [278] (ведь ваше величество часто удостаивало меня беседой об этом государе), я ответил, что мне никогда не казалось вероятным, чтобы ваше величество первым послало к нему своих послов, прежде чем он сам не пошлет своих, которым, я достоверно знал, будет обеспечен безопасный и милостивый прием. Конечно, тому, кто не один раз выполнял здесь посольства по поручению великого первосвященника по делам католического короля и цесаря Рудольфа (желавшего соединить браком свою сестру с сыном вашего величества), было хорошо известно на опыте, с каким радушием ваше величество имело обыкновение принимать не только послов первосвященника и других государей, но даже и татарских послов.

275

Шведский король Юхан III Ваза, бывший герцог финляндский. Был женат на Екатерине Ягеллон, сестре Сигизмунда II и польской королевы Анны.

276

Поссевино дважды был в Швеции, в 1578 и 1579 гг. Цель поездок — борьба с реформацией в Швеции и возвращение короля в лоно католической церкви. Обе миссии не дали скольконибудь значительных результатов.

277

В русских документах по этому поводу сказано: «Государь, царь и великий князь с сыном своим царевичем Иваном Ивановичем и с бояры приговорил с Свейским королем вместе с Литовским королём миритца не пригоже, а папину послу отказати». — ПДС, с. X, с. 186.

278

По обычаю, шведский король мог вести переговоры с московским царем только через новгородских воевод. Шведский король считал этот обычай унизительным и всячески старался добиться прямых дипломатических сношений с Москвой. См.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен, т. VI. М., 1960, с. 497.

После того как он в пятый раз выразил мне как через своих, советников, так и через Михаила Андреевича Безнина, одного из избранных сенаторов, свое желание заняться этим перемирием и стал спрашивать, не предложу ли я по приказу и желанию вашего величества каких-нибудь условий мира, я ответил, что ваше величество совсем ничего мне не поручало (ведь так было на самом деле), но что великий первосвященник, поддерживающий самую тесную дружбу с вашим величеством, поручил мне при переговорах между светлейшим королем польским и великим князем московским не забывать о вашем величестве и иметь в виду соображения, подобающие достоинству и спокойствию вашего королевства. К этому можно прибавить просьбы светлейшей королевы польской [279] к своему светлейшему супругу королю о том, чтобы при заключении мира между его величеством и московитом не было забыто ваше величество и чтобы, таким образом, если установится мир между тремя могущественнейшими государями и королями, ваше величество позаботилось о более широком распространении благочестия, а остальные христианские государи на их примере обратили свое оружие против врагов имени Христова. Об этом просил и московит у великого первосвященника, и в конце концов в письме к его святейшеству заверил его, что сделает это, как только мир будет заключен. Впоследствии московит спрашивал меня, что я сам думаю обо всем этом: захочет ли ваше величество возвратить взятые им крепости. Ведь именно это нужно будет, чтобы заключить истинный мир с вашим величеством. Тогда я сказал: «Так как мне неизвестны планы светлейшего короля шведского, я слышал только, что он держит свои победные войска под знаменами, и, если ты, государь, предложишь мне что-нибудь, на основании чего я мог бы приступить к этим переговорам, я усердно этим займусь и надеюсь, что король не отвергнет мира, если будут предложены справедливые условия». В ответ на это государь тотчас прислал ко мне того же Михаила Андреевича Безнина, своего советника, который сказал: «Подумай, Антоний, может ли это быть, чтобы мой государь послал к шведскому королю послов, ведь этого никак не подобает делать. Некогда шведские короли и сама Финляндия, которые находились под властью нашего государя, имели обычай платить дань Пскову и Новгороду». Я ответил: «Я этого не знаю, но зато знаю одно, что я прочел историю за две тысячи лет, и там сказано, что это королевство всегда имело королей, никому не подвластных. Я знаю, также, что католический король и цезарь, как и великий первосвященник, совсем недавно отправляли к нему послов. Кроме того, если подумать, то светлейший шведский король, его супруга и сын произошли от королевского древа, государь этот велик уже по своему происхождению, и ему не отказываются отдавать своих дочерей в супруги первые из христианских государей. Поэтому, если светлейший король шведский, по всей видимости, не намеревается присылать сюда своих послов и, как видно, ты тоже не склонен посылать своих, я сам напишу этому государю, которому великий первосвященник не раз посылал письма, где просил его (что он милостивейше делает и до сих пор) оказывать мне полное доверие во всем». Так как московит не только не воспротивился, но даже, чтобы доказать свое отношение к этому, прибавил: «Сколько бы мне ни пришлось тратить средств для ведения переговоров и на содержание послов, я с большой охотой заплачу», я счел нужным сделать следующее: известить как можно скорее ваше величество, доставив любым способом эти письма в руки вашего величества так быстро, как только позволяет это время года. Но, когда я по приказу самого московита прибыл из Старицы к светлейшему королю польскому, ко мне пришло известие, что войско вашего величества заняло Нарву, а кроме того, Ивангород, Белый Камень и весь Вик, который почти примыкает к Пернову, вместе с другими крепостями, с таким же успехом перешедшими во власть вашего величества. Думают, что все это будет иметь немаловажное значение для установления спокойствия мира в областях, принадлежащих вашему величеству, так как даже сам московит намеревается согласиться на более справедливые условия. Что же касается светлейшего короля польского, то при полном спокойствии при ведении дел с ним легче можно будет договориться о старых делах, если они сохранили силу до сих пор (о них когда-то ваше величество изволило мне говорить), или, может быть, о других, которые потребуют нового разбирательства. Когда это будет сделано, мне кажется, я увижу духовным зрением, как те искорки благочестия, которые не раз святой дух возжигал в сердце вашего величества, превратятся в огромное пламя, разгонят мрак заблуждений и на прежнем месте восстановят благочестие в душе, столь любезной господу богу. Таким образом ваше величество уготовит себе и своим народам величайшее из всех царств (я говорю о вечном царстве).

279

Анна Ягеллон — королева польская, дочь Сигизмунда I, сестра Сигизмунда II и шведской королевы Екатерины.

Между прочим, оставив у великого князя двух людей из своего ордена, я обещал ему как можно скорее вернуться (что я и сделаю по воле божьей), чтобы если и не довести [дело] до конца, то хотя бы внушить более основательно то, что имеет отношение к общему благу и католической религии. Он же дал мне для иностранных послов и тех, кого великий первосвященник и венецианцы пошлют в Московию, охранную грамоту, на основании которой они смогут в его владениях исполнять католические обряды и иметь католических священников. Также он отослал с одним из наших людей [280] дары для великого первосвященника в виде собольих мехов, а меня из уважения к великому первосвященнику приказал самым почетным образом препроводить от границ своего царства до самого местопребывания его двора. Приняв меня, он устроил великолепнейший пир и почтил всякими другими выражениями гостеприимства. Я захотел написать об этом истинном положении вещей вашему величеству, чтобы ваше величество поняло, как велик тот бог, который может смягчить души, как бы жестоки они ни были, и который, по своему обычаю, в великом терпении ожидает, чтобы и московиты одумались.

280

Имеется в виду Паоло Кампани.

Что же касается нашего дела, то пусть ваше величество внимательно подумает, не будет ли ему угодно поручить мне то, чего нельзя было сделать раньше. Может быть, ваше величество сочтет удобным назначить какое-нибудь место на границе обоих владений, чтобы, после того как об этом будет доложено королю, его послы, послы московские и послы вашего величества собрались [там] для того, чтобы иметь возможность установить мир между всеми [государями]. И если при этом авторитет великого первосвященника сможет послужить на пользу для вашего величества, это будет иметь немалый вес у этого государя. Так как я надеюсь месяца через два вернуться к светлейшему королю польскому, я всеми силами хочу окончательно завершить все это дело, которое поручил мне великий первосвященник. Я умоляю ваше величество как можно скорее открыть мне свои планы в письме, а на те письма от великого первосвященника и светлейшего короля польского, которые я отослал вашему величеству в июне месяце из Вильны, я не сомневаюсь, ваше величество ответит, и я получу в скором времени на них какой-нибудь ответ, который смогу очень скоро отослать его святейшеству.

Из псковского лагеря. 20 октября 1581 года.

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ — ПОСЛУ ВЕЛИКОГО ПАПЫ ГРИГОРИЯ XIII [281]

Милосердием и благодатной милостью господа нашего, поставившего нас первым среди всех на востоке, направляющего шаги наши на стезю мира, милостью этого бога, благословенного в троице, от великого государя, повелителя и великого князя Ивана Васильевича, князя владимирского, московского, новгородского, царя казанского, астраханского, государя псковского, великого князя смоленского, тверского, югорского, пермского, вятского, булгарского и так далее, господина и великого князя новгородского, земли низовской, черниговского, рязанского, ростовского, ярославского, белозерского, государя и наследника земли ливонской, удорской, обдорской, кондинской и всей земли северской и сибирской государя и прочих многих земель господина — послу великого папы Григория XIII — Антонию Поссевину [282] .

281

Текст письма см.: ДАИ, с. 49.

282

См. прим. 103 к II книге «Московии».

Писал ты в письме к нам через своего человека Андрея, что ты благополучно прибыл в лагерь короля Стефана и говорил со Стефаном королём и его сенаторами о том, что предписало наше величество, а также, что расспрашивали и выслушивали они тебя и наедине. А король Стефан ответил и все сенаторы сказали, что сначала тебе не нужно делать ничего другого, как послать к нам Андрея Полонского известить нас обо всем, что сказал тебе в ответе король Стефан. А ты убеждал Стефана короля, чтобы он послал к нам литовских послов или посланцев, а как ты не смог добиться этого, король Стефан из уважения к папе Григорию XIII согласился с тобой, чтобы послать к нам своих послов на какое-нибудь место (по нашему усмотрению). Для дела, порученного тебе великим папой Григорием XIII, ты убеждаешь нас, чтобы мы отправили своих послов для христианского мира от нас в новгородскую землю или другое место, расположенное неподалеку от нас, дав им подробный наказ. А король Стефан на это же место пришлет своих послов для становления мира. И ты прибудешь на это место к нашим послам с послами королевскими и будешь действовать заодно с нами на общее благо для христианства и установления мира. Для этого ты прислал своего человека Андрея Полонского, чтобы мы его выслушали. И так как мы — величайший христианский государь, то мы всегда желали прекращения пролития крови между нами и Стефаном королем и с самого начала этого хотели. И мы всё подробно изложили тебе об этом, Антоний, а после дали подробные письма, почему случилось между нами и Стефаном королем обильное пролитие крови. По христианскому миру, по твоим увещаниям и по возложенной на тебя от великого папы обязанности и теперь, и после мы хотели, чтобы прекратилось пролитие крови между нами и Стефаном королем. Поэтому мы отсылаем наших послов на съезд в село Ям Запольский, что на дороге из Новгорода в Великие Луки, между Порховом и Заволочьем, дав им подробный наказ, чтобы обо всех тех делах, о которых ты писал, им говорить,-в беседах и переговорах утверждать то, что требует установить между нами и Стефаном королем справедливость. А ты, Антоний, говори со Стефаном королем и убеждай его отойти от Пскова и запретить его войску повсюду проливать христианскую кровь. А мы прикажем своему войску по всем местам сделать то же самое и велим, чтобы не произошло какого-нибудь сражения, пока на съезде наши послы вместе с послами Стефана короля взаимно не договорятся до чего-нибудь хорошего, чтобы с обеих сторон перестала проливаться христианская кровь. Прежде чем отослать послов, мы посылаем через Захара Болтина [283] охранную грамоту к Стефану королю для послов Стефана короля. И ты, Антоний, ради приказа великого папы, поехал бы вместе с королевскими послами на то место, чтобы вместе с нашими послами заключить мир между нами и Стефаном королем, и подумал бы, как по твоему совету прекратить проливать христианскую кровь среди нас в христианском мире, и дошло бы дело до конца и в будущем стояло бы оно крепко. А как только наш гонец вместе с нашей охранной грамотой прибудет к Стефану королю, пусть Стефан король того же посланца как можно скорее отошлет вместе с охранной грамотой для наших послов, а по этим письмам поедут наши послы, а ты там же, между Порховом и Заволочьем, встретился бы с послами короля Стефана и нашими, чтобы заниматься делами мира и установить его. А сейчас наши послы вместе с нашим наказом [284] и подробным предписанием быстро едут в Новгород, чтобы в Новгороде ожидать охранных писем от Стефана короля. И мы посылаем через наших послов верные письма, чтобы было известно, что то, о чем наши послы будут говорить на этом собрании с послами Стефана короля, исходит от нашей воли. И Стефан король дал бы своим послам подобные же письма, из которых было бы видно, что то, о чем будут говорить его послы, исходит от воли Стефана короля, чтобы нашим послам и послам Стефана короля вместе с тобой, потому что ты — папский посол, на этом собрании можно было бы решать и утверждать все дела, откуда прочно установилась бы в будущем между нами крепкая братская дружба и товарищество с Стефаном королем.

283

Захар Болтин — гонец («лёгкий гончик») великого князя московского. — ПДС, т. X, с. 73, 77.

284

См.: Успенский Ф. И. Наказ царя Ивана Васильевича Грозного князю Елецкому с товарищи. Одесса. 1885.