Исторические сочинения о России XVI в.

Поссевино Антонио

Да осыпет Иисус ваше величество своими милостями и да ниспошлет ему самое прочное счастье.

Из Киверовой Горки. 14 января 1582 года.

АНТОНИО ПОССЕВИНО — СТЕФАНУ, КОРОЛЮ ПОЛЬСКОМУ

Я уже писал о светлейшем господине Альбрехте Радзивилле вашему величеству. Однако я не могу отказать в таком же письме о господине Михаиле Гарабурде, который попросил об этом у меня с большой скромностью. Речь пойдет здесь о том, чтобы воздать ему должное по истинному положению вещей от чистого сердца (а не из расположения к нему) и по обязанности благодарного человека, любящего ваше государство и королевство. Он [Гарабурда] помогал пользоваться обстоятельствами и узнавать московитов и, конечно, принес очень много пользы всему делу заключения мира. Ко всему этому добавляется то, что, когда в моем присутствии все послы скрепляли мир крестным целованием и московиты по своей русской вере убеждали его не целовать наш крест, а целовать крест московитов, он в большом кругу людей предпочел истинную веру и достоинство вашего величества своему собственному убеждению, от которого господь, может быть, отзовет его к католической религии. Конечно, я усердно прошу для него милости вашего величества и смиренно рекомендую его.

Да осыпет господь ваше величество всеми благами.

Из Киверовой Горки. 15 января 1582 года.

ЯН ЗАМОЙСКИЙ — АНТОНИО ПОССЕВИНО [344]

За то, что эта часть христианского мира умиротворена, я в первую очередь благодарю господа всеблагого и всемогущего, велением которого все

это делается. Затем я поздравляю ваше священство и благодарю его за то, что это дело завершено его стараниями, и за то, что он принял на себя столь большой труд ради обеих сторон. Даже если я и признаюсь, что я не настолько малодушен, чтобы легко начать любое дело и легко тотчас от него впоследствии отказаться, однако, я не настолько предан войне, чтобы с помощью огромного кровопролития среди христиан желать уготовить себе славу, хотя ничего не стоит найти другие поводы для этого, если бы я этого захотел. Всеблагой и всемогущий творец сделает как в Московии, так и на Востоке, чтобы и остальные повиновались ему с таким же счастливым исходом. Пусть ваше священство не сомневается, что я приложу все усилия, чтобы его величество в первую очередь позаботилось о почитании всеблагого и всемогущего господа в отошедших к нему ливонских землях. Я прошу ваше священство, если ему дано святым апостольским престолом право отпускать грехи, чтобы в старых ливонских храмах, построенных сначала для исполнения обрядов католической религии, но затем при той смене событий, которую испытала Ливония, превращенных в место исполнения других обрядов, схизматических и еретических, моим священникам было разрешено совершать службы и чтобы ваше священство прислало мне как можно скорее письма с разрешением этого. Я горю желанием вознести благодарность богу за оказанные благодеяния в епископской церкви в Дерпте вместе со всем войском. Я убедительно прошу, если это можно, чтобы ваше священство сделало так, чтобы я смог узнать от великого князя московского, будет ли он пытаться когда-нибудь сделать что-нибудь против тех (ваше священство знает, о чем я говорю) в этом году, в будущем году или на третий год, чтобы я только знал об этом [345] .

344

Латинский текст у М. Кояловича датирован 19 января 1582 г. См. Коялов и ч М. О. Указ. соч., с. 601—602.

345

Замойский просит Поссевино узнать у Ивана IV о его планах, касающихся крымских татар. — ПДС, т. X, с. 270—271.

Поручаю себя расположению вашего священства.

Написано в псковском лагере. 18 января 1582 года.

АНТОНИО ПОССЕВИНО — ЯНУ ЗАМОЙСКОМУ [346]

Только что получил письма вашей милости, написанные 19-го числа этого месяца. Ваша милость пишет мне, что после прибытия вестника мира, она, собрав все войско, вознесла благодарность богу (как и подобает предводителю христианского воинства). Это исполнило меня величайшей радости. Действительно, не обманули моих надежд воспоминания о том, с каким жаром ваша милость возносила молитвы к богу в походной палатке, когда я был там, и о том, что говорилось мне не один раз о распространении благочестия на том, в высшей степени приятном, пути из Вильны в Диену, который мы проделали вместе. Существует подозрение, что был некто, кто считал, что ваша милость желает этого менее, чем самого мира. Об этом, может быть, ваша милость скорее узнала от других, а я никому не давал возможности нашептывать мне об этом. Ведь разговоры, направленные против отсутствующих, и, больше того, по отношению к столь значительному лицу (знает бог) я допускаю очень неохотно и со всем христианским прямодушием пресекаю. А то, что ваша милость обещает мне продвинуть вперед в Ливонии дело религии, является для меня величайшей радостью и величайшим побуждением к тому, чтобы по моим слабым силам любым способом оставить у великого первосвященника и (осмелюсь сказать) у потомства самую светлую память о вашей милости. Те письма вашей милости, которые я только что получил, я перешлю через два дня его святейшеству и попытаюсь представить и другие доказательства о самых приятных услугах по отношению к нему. Что же касается возможности отпускать грехи и чтобы священникам вашей милости можно было в дерптском храме возносить благодарность всемогущему богу за ниспосланные благодеяния, то, конечно; великий первосвященник по внушению свыше дал мне три года назад эту возможность [347] , которой ныне я очень охотно наделяю священников вашей милости — ведь (как пишет ваша милость) старые ливонские храмы, построенные сначала для католического богослужения, затем при такой смене событий, которую испытала Ливония, были приспособлены для других, неправильных богослужений. И чтобы то, о чем просит ваша милость, совершалось в Новгородке Ливонском и других ливонских городах и храмах, я разрешаю: призвав спасительное имя господне и окропив святой водой храмы, совершать богослужение по католическому обряду. А чтобы до тех пор, пока я не вернусь в Литву, они могли иметь такую же возможность отпускать грехи еретикам, которую имею я, разрешать все сложные вопросы совести, я, властью, отпущенной мне святым апостольским престолом, наделяю на это время священников вашей милости, и, может быть, за это время апостольский нунций епископ массанский [348] сможет наделить их новой властью или получит ее от великого первосвященника. Это будет его обязан-ностью и прямым смыслом легатства, когда Ливония отойдет во власть светлейшего короля. Великий первосвященник дал мне довольно обширные полномочия и для других земель и королевств, где нет католических епископов, даже тогда, когда я и не помышлял о том, что поеду в Московию или в область этих земель. И легко понять, что око божественного провидения проникает в душу своего наместника на земле гораздо раньше, чем дела доводятся до завершения. Ведь рука господня сделала все это, и, по обыкновению, господь, слава которого вечна, предупредил нас в своих благословениях. Аминь.

346

Латинский текст письма см.: Коялович М. О. Указ. соч., с. 619, 622.

347

При отправлении Поссевино в Швецию (в 1578 г.) ему были даны самые широкие полномочия: он был назначен апостольским легатом и викарием во всех северных странах.

348

Альберто Болоньетти, папский нунций в Польше в 1581 г., относившийся к Поссевино очень неприязненно. — Россия и Италия, т. 2. Спб., 1913, с, 330—397.

В том, что ваша милость желает, чтобы я смог продвинуть вперед [дело религии] в Московии и на Востоке, я вижу намерение христианского князя в лице вашей милости. Если ваша милость поможет мне в начинаниях великого первосвященника перед светлейшим королем или в другом месте (а я в этом уверен), то я смогу надеяться на величайшую милость божью. Многообразна мудрость божья, и, если она видит ревностное сотрудничество в своих созданиях, она не допускает превзойти себя во благе, но так продвигает дело свое среди бедных и простых людей, как она сделала это в Индии, чтобы поистине раскрылось то, о чем сказал апостол: что слабо у господа, сильнее у всех людей, что неразумно у господа, мудрее у всех людей. Наконец, ваша милость просит меня сделать так, чтобы самой иметь возможность узнать от великого князя, будет ли он когда-нибудь пытаться сделать что-нибудь против NN [349] в нынешнем году, будущем году или на третий год. Это я, с божьей помощью, немного позже исполню и сам доложу [как полагаю] вашей милости обо всем том, что будет обсуждено с великим князем.

349

См. прим. 99.

Да осыпет Иисус вашу милость всеми своими небесными дарами.

Из Киверовой Горки. 21 января 1582 года.

ЯН ЗАМОЙСКИЙ — АНТОНИО ПОССЕВИНО

Смею обещать вашему священству, что его королевское

величество приложит все усилия для распространения святого богопочитания в Ливонии. Не будет недостатка ни в моем усердии, ни в моих стараниях. И господь всеблагой и всемогущий по своему милосердию не оставит своего дела. И, конечно, бесконечно приятно было для меня то, что ваше священство дало разрешение совершать службы в ливонских храмах, за что в первую очередь я возношу благодарность богу, его святейшеству и вашему священству, в особенности за то, что он ниспослал нам: за падших, возвращающихся к истине, которых должны разрешить от грехов эти священники. Господь по своей бесконечной милости сделает так, что в этом войске он тронет сердца некоторых. А о том, что труды нашего Гербеста [350] в моем Замостье не являются совершенно бесполезными, ваше священство узнает из его письма, которое я посылаю вашему священству. Хвала бессмертному богу.

350

Гербест Бенедикт, иезуит, бывший одно время ректором ярославской иезуитской коллегии в Галиции. В 1586 г. издал на польском языке сочинение «Выводы веры костёла римского». См.: Коялович М. О. Указ. соч., с. 682, 686; Макарий. История русской церкви, т. IX, с. 421—422.

Я не сомневаюсь, что ваше священство сделает так, что я во всяком случае буду знать, что и когда будет делать московский князь. Ведь и я к этому времени, может быть, постарался бы [сделать] что-нибудь по своим слабым силам и возможностям и посодействовал бы, может быть, чему-нибудь, хотя и небольшому, но не совсем ничтожному.

Прибыл сюда в лагерь господин Лоренцо Коньоло [351] , человек изысканный, которого из-за его принадлежности к народу, которому я многим обязан, я принял самым радушным образом, насколько позволяло это место. Однако меня удивил Понтус [Делагарди] тем, что посольство было осуществлено таким образом, что те письма, которые он привез к его королевскому величеству, были письмами не от светлейшего короля шведского, а от самого Понтуса. Посольство же он направил ко мне, а затем на Запольский съезд, так как он хотел, чтобы я разрешил ехать дальше. Я ответил господину Коньоло: всё что неизвестно и прошло мимо его королевского величества моего государя, должно дойти до его королевского величества моего государя или должно быть отослано к нему. Я же доложу его королевскому величеству, что так как оно уже не надеялось, что кто-нибудь приедет в лягерь от светлейшего короля шведского после его прибытия и он не дал мне никаких поручений, то следует, чтобы я как королевский слуга сделал что-нибудь по решению государя. Поэтому, отослав к его королевскому величеству гонца, которому я дал своего проводника, юн вернулся в Нарву. Но я думаю, что ваше священство уже отослало к светлейшему королю и светлейшей королеве господина Варшевицкого и доложило его королевскому величеству о том, чего желало. То, о чем пишет мне ваше священство, я сам доложу его королевскому величеству. Поэтому, у вашего священства будут письма об этом его королевского величества, даже когда ваше священство будет в глубине Московии. Я не думаю, что его королевское величество не разрешит посылать письма к вашему священству. Ведь к вашей милости постоянно свободно приезжали в самый лагерь гонцы его королевского величества. Я хотел бы знать, на какое время придется возвращение вашего священства в Литву, чтобы я смог с большим удобством договориться с его королевским величеством о посольстве, выражающем его преданность к его святейшеству, снаряженном к этому времени. Поэтому пусть ваше священство известит меня. Я уже отрекомендовал его величеству господина Зебжидовского с лучшей стороны, и он помнит, какой благосклонный ответ получил он от его величества. Кроме того, и я не оставлю его.

351

Лоренцо Коньоло, посланец от шведского военачальника Понтуса Делагарди к Замойскому.

Вверяю себя расположению вашего священства. Написано в псков-ском лагере. 23 января 1582 года.

АНТОНИО ПОССЕВИНО — ЯНУ ЗАМОЙСКОМУ [352]

Я писал вашей милости из Бышковичей: московские послы постоянно требовали от меня, чтобы я позаботился о выведении отсюда войска. Теперь я могу написать об этом подробнее. Не проходило дня, чтобы они не донимали меня одними и теми же повторяющимися просьбами, или потому что у них возникли подозрения, что, хотя крепости ливонские и переданы [им], однако, войско в них останется, о чем они и говорили, или из-за того, что они, видимо, хотели воспользоваться случаем угодить своему государю, собрав кое-какие мелочи и доложив о них. В конце концов все послы собрались сегодня ко мне, чтобы я по своему величайшему (как они говорили) уважению и расположению к их государю просил вашу милость о выведении отсюда войска. Тогда я сказал, что сделаю это (хотя в этом нет никакой необходимости). Ведь я знал, что уже давно большие орудия были посланы вперед, а конница, которая имела на пути всякого рода остановки, уже отправилась в путь, чтобы в полном составе собраться в лагере для выступления, а задержалась она для того, чтобы не оставлять у себя за спиной казаков, но чтобы они были впереди, что и было сделано. Кроме того, когда столь большое войско снимается с лагеря, нужно, чтобы конница следовала за ним в определенном порядке и чтобы все виды войск делали остановки в разных местах как и из-за фуражировки, так и по другим военным соображениям. И когда московские послы стали мне сегодня жаловаться, что тот человек, Петр Пивов [353] , которого они послали в Псков, не смог туда добраться из-за приказа вашей милости, и ваша же милость не позволила и остальным гонцам Отправиться из Пскова к великому князю, я ответил, что это мне кажется совершеннейшей ложью. Если бы они сообщили мне что-нибудь о Петре Пивове, когда посылали его, я легко добился бы для него свободного проезда в этот город, попросив об этом вашу милость. Но, видимо, они: послали его тайно, и поэтому могли возникнуть справедливые сомнения, из-за которых он и не попал в город.

352

Латинский текст письма см.: Коялович М. О. Указ. соч., с. 683—684; Relacye.., t. I, p. 440—441.

353

Петр Пивов — русский гонец, не был допущен в Псков после заключения перемирия. См.: Коялович М. О. Указ. соч., с. 684.

Между прочим, я знаю, что псковские бояре были очень хорошо приняты вашей милостью, а взятые в плен купцы уже свободно занимаются торговлей и обменом в лагере и другими подобными делами, от которых они в конце концов и сами не отказывались. И, наконец, я серьезно и часто убеждал их, если они хотят казаться добрыми слугами своего государя, пусть они не пишут, чего не следует, и не болтают того, что могло бы разрушить истинную дружбу между светлейшим королем и (московским князем. Я нашел, что им сказать по этому поводу. Я обещал им, что напишу вашей милости, что я и делаю почти против воли, но пусть благоразумнейший государь примет это с самой, лучшей стороны и, может быть, будет милостив ко мне: ведь я до сих пор нахожусь среди тех, кому нравится испытывать чужое терпение своим нетерпением.

Я послал из Бышковичей письма вашей милости в одной связке с теми, что я посылал по его желанию достопочтеннейшему апостольскому нунцию для великого первосвященника. И я снова умоляю вашу милость приказать наместнику в Орше, чтобы, как только я возвращусь из Московии к границам королевства, он не замедлил прислать ко мне проводников, которых я прошу и за которых везде буду платить. И пусть ему будет поручено написать другим наместникам, чтобы они тоже готовили проводников, как только я окажусь в пути.

По недавно распространившимся слухам умер старший сын великого князя московского [354] , то же случилось и с новгородским воеводой. Здесь, в деревне Бор за Мшагой, мы не заметили никаких следов московского войска. Послезавтра думаем быть в Новгороде, куда московский князь послал знатных людей, чтобы принять нас.

Да приведет господь все начинания вашей милости к цели во славу имени его.

Из деревни Бор, в начале ночи 29 января 1582 года.

354

В польском лагере о смерти царевича Ивана узнали 25 декабря из письма польского ротмистра Иордана Замойскому. См.: Коялович М. О. Указ. соч.. с. 473.