Исторические сочинения о России XVI в.
Шрифт:
АНТОНИО ПОССЕВИНО — ЯНУ ЗАМОЙСКОМУ [355]
После того как 15-го числа этого месяца мы прибыли к великому князю московскому, я получил от Андрея Щелкалова, его канцлера, письма, которые ваша милость написала мне в конце января. Из них великий князь и его бояре узнали всё, что случилось в Острове [356] и в других местах неприятного с королевскими солдатами. Когда я более подробно поговорил с ними как об этих, так и о других делах, его светлость решила (по моему предложению) сделать так, чтобы как можно скорее послать в Псков знатного человека с письмами его светлости, из копии которых (а она будет приложена к этому моему письму) ваша милость сможет понять, до какой степени ему дорого, чтобы миру, заключенному соизволением божьим, не только не было никакого вреда, но чтобы даже пушки, оставленные по приказу вашей милости в Острове, были тотчас же отвезены в королевские владения. А те московиты, которые провинились, будут наказаны по заслугам. Однако он жаловался, что и после заключения мира королевские солдаты многое позволяли себе в великом княжестве смоленском (а он считает, что это
355
Латинский текст письма см.: ДАИ, с. 386.
356
Несмотря на заключение перемирия, стычки между поляками и русскими происходили еще довольно долго. В Острове русские напали на сторожей, охранявших пушки и имущество польского короля, и убили несколько человек. См.: Коялович М. О. Указ. соч., с. 686.
Среди тех дел, которые поручило мне вести с великим князем его королевское величество, есть еще одно дело, а именно, чтобы Матвей Пжеворский был отпущен на свободу. Но бояре доложили мне сегодня, что он уже отпущен на свободу незадолго до этого. Дело относительно NN [357] , хотя еще и недостаточно подготовлено, однако, я надеюсь, будет доведено до конца. Великий князь достаточно умен, чтобы понять: сколько бы он ни дал NN денег, столько же они используют против христиан. Для них нет ничего более почетного, чем с помощью христианских средств разрушать христианскую веру, опустошать и сжигать на обширном пространстве все, что живет именем Христа. Поэтому я буду так настаивать на всем этом деле. И, я надеюсь, оба государя смогут предпринять такое дело, чтобы этот народ на большом пространстве получал сопротивление от обеих границ, что в большой степени поможет процветанию вечного мира между обоими государями.
357
См. прим. 99.
Я уже говорил о купцах [358] , задержанных здесь, в особенности о виленских, о которых шла речь на съезде послов в моем присутствии. И хотя великий князь еще не дал мне окончательного ответа (ведь я только сегодня доложил ему об этом), однако у меня нет опасений, что их тотчас же не отпустят, так как они не имели отношения к войне и удерживались здесь довольно долго безо всякой вины. Когда это произойдет, его величество, я уверен, не позволит, чтобы его легко превзошли в исполнении долга при освобождении пленных. И так как его величество изволило мне обещать в лагере освободить некоторых из них, то уже можно надеяться, что после заключения мира и взаимного обмена крепостями, все это будет осуществлено довольно просто, без съезда послов, на котором решили это дело не обсуждать, и я очень прошу у вашей милости, чтобы это осуществилось.
358
Имеются в виду литовские купцы Мартин Мамонич, Витневич и Якуш Максимов из Вильно. Они были задержаны в Москве на время военных действий. — ПДС, т. X, с. 287, 296, 308, 315, 316.
Между прочим, по божьему соизволению, я надеюсь через некоторое время говорить со светлейшим князем о том, что относится к распространению благочестия. Между тем я прошу вашу милость переслать апостольскому нунцию [359] письма, которые я написал для него, так как я здесь в один день получил от него 6 писем. Великому первосвященнику будет приятно узнать, что я уже во второй раз прибыл к великому князю московскому и был принят им не только почетно, но и благосклонно и что меня приглашали на торжественные пиры и на беседы о сохранении мира и других подобных вещах. Теперь же я пишу в Рим о мощах св. Николая, которые ваша милость просит у великого первосвященника через меня, и о других мощах св. Фомы. А если я привезу из Московии тот кусочек мощей св. Николая, который у меня при себе, я не откажу в нем, как и во всем остальном, вашей милости, для которой прошу у всеблагого и всемогущего господа всех благ.
359
То есть Болоньетти. См. прим. 102.
18 февраля 1582 года, в Москве.
АННА, КОРОЛЕВА ПОЛЬСКАЯ — АНТОНИО ПОССЕВИНО
Почтенный, преданный и любимый нами. Нам была очень приятна забота вашего священства как о нас, так и о светлейшем короле шведском, родственнике нашем, и о королеве шведской, сестре нашей. Был у нас высокородный Христофор Варшевицкий, присланный его величеством, государем и супругом нашим, от которого мы достаточно подробно узнали обо всем. Что касается нас, то мы всегда от души проклинали эту войну, и, конечно, если она будет прекращена, то для нас не может быть ничего более тяжелого, чем возобновление новой войны между родственными королями (чего нет сейчас). Поэтому, насколько мы сможем, мы будем стремиться к тому, чтобы существующие теперь разногласия между родственными государями смогли быть улажены скорее мирными доводами, чем какими-нибудь другими. Также мы уповаем на господа бога, покровителя и творца мира, чтобы он не оставил наших начинаний. Кроме того, сколько бы усилий ни затратило ваше священство для этого дела, мы просим, чтобы оно не жалело своего труда и стараний. Ведь тот, кто установит мир между этими государями, тот, конечно, положит конец московитской войне.
Поручаю себя молитвам вашего священства.
Написано в Варшаве, 3 марта 1582 года.
АНТОНИО ПОССЕВИНО — СТЕФАНУ, КОРОЛЮ ПОЛЬСКОМУ
Через некоторое время после моего приезда сюда я написал вашему величеству и господину великому канцлеру о тех переговорах, которые начал вести со здешним великим князем. Он выразил желание, чтобы ваше величество приказало сделать [всё], чем можно было бы сохранить мир, заключенный с божьей помощью, а если бы уже после скрепления мира крестным целованием [его] солдатам был нанесен ущерб со стороны [солдат] вашего величества, чтобы он, насколько возможно, возмещался. Сам же он позаботится о том же самом: ведь он уже приказал вывести из Острова пушки и наказать тех, кто причинил какой бы то ни было вред или ущерб солдатам вашего величества. А то, что начали говорить о татарах, было отложено до приезда послов по тем причинам, о которых я сам лично, даст бог, доложу.
Когда я стал просить у великого князя о Мамониче и всех остальных литовских купцах от имени вашего величества, он тотчас приказал их освободить, — а их около 30. Вчера он сообщил через своих бояр, что посылает их вперед вместе с гонцом; одновременно он собирается приказать отрядить вместе со мной посла к великому первосвященнику и поэтому желает, чтобы тому был открыт такой свободный проезд через владения вашего королевского величества, чтобы я даже смог найти в этих владениях пристава, который вез бы его с конным сопровождением, хотя я уже привез сюда довольно пол-ное (как я полагаю) разрешение этого.
По моей просьбе и из любви к великому первосвященнику он отпустил на свободу 18 испанцев и итальянцев, которые недавно вырвались на Дону близ Азова из-под тиранической власти турецкого султана и содержались в этой стране в городе Вологде, в 500 верстах отсюда. Поэтому я прошу ваше величество оказать им такое же радушие, то есть послать письма в Оршу и убедить тамошнего воеводу позаботиться о том, чтобы доставить их невредимыми, и, если нужно будет, оказать какую-нибудь помощь. Что касается остальных пленных, которых сюда привезли из Литвы и Польши в разгар войны, мне было легко от имени вашего величества добиться от здешнего государя, чтобы над ними учредили более свободный надзор и, кроме того, некоторых из них, необходимых для моего пути, он предоставил мне, так как кое-кто из них раньше входил в мое сопровождение. Если (на что я очень надеюсь), ваше величество сочтет нужным в свою очередь отплатить этому государю такими же выражениями уважения, то пусть русские пленники содержатся лучше, чем прежде, и если бы кто-нибудь поступил с ними не очень хорошо, пусть ему будет сделано внушение. Пусть ваше величество решит увенчать столь важный мир таким же концом, то есть чтобы все пленные с обеих сторон были тотчас освобождены и не уводились никуда за пределы королевства. Этим ваше величество совершило бы дело, достойное его самого.
Впрочем, я привезу с собой к вам посла великого князя и там поговорю, о чем надо, а затем отправляюсь в путь; и, может быть, вместе со мной отправится светлейший господин Андрей Баторий, на которого я возлагаю больше надежд, чем осмелился бы сказать.
Да осыпет господь ваше величество всеми своими небесными благами.
Из Москвы, 4 марта 1582 года.
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ — ВЕЛИКОМУ ПЕРВОСВЯЩЕННИКУ [360]
360
Русский текст письма см.: ПДС, т. X, с. 351—355.
Великий государь и повелитель великий князь Иван Васильевич и т. д. Писали мы тебе, папе Григорию в самое недавнее время, что мы с охотой приняли письма от твоего нунция, которого ты прислал к нам, Антония Поссевина, выслушали их чтение с большой радостью. Поэтому то, о чем ты сообщил нам и что своими устами предложил нам возлюбленный сын твой, нунций Антоний Поссевин, чтобы мы были друзьями, единодушно объединились и скорее сговорились против неверных, — всё это мы выслушали охотно. Нунция твоего Антония мы приняли с большой любовью и на всё ответили ему как сами, так и через наших ближних людей. И мы хотим соединиться в дружбе, братстве и взаимной любви с тобой, великим пастырем и ученым римской церкви, а также с братом нашим императором Рудольфом и со всеми другими христианскими государями, и мы хотим (как и раньше писали тебе через нашего человека Фому Шевригина), чтобы христианство вело жизнь спокойную, безопасную и свободную от всякой враждебности и чтобы и в будущем неверные не поднимали рук своих на христиан и кровь христианская более не проливалась. А в то время, когда прибыл к нам от тебя, папы Григория, твой нунций Антоний Поссевин, между нами и королем Стефаном велась война и лилась христианская кровь. И этот твой нунций Антоний Поссевин по твоему лриказанию, великий пастырь и ученый римской церкви, не переставая ездил к нам и возвращался к королю Стефану и прилагал усилия, чтобы прекратить пролитие христианской крови. Поэтому свершилось то, что послы, съехавшиеся с обеих сторон, заключили перемирие на 10 лет между нами и королем Стефаном. И после того, как твой нунций Антоний Поссевин возвратился к нам, мы отсылаем его к твоему святейшеству, а вместе с ним отсылаем нашего посла Якова Молвянинова с секретарем Василием Тишиной со словами привета и дружбы. А то, что ты писал нам о единении, то ради этого же дела мы несколько лет тому назад посылали к брату нашему императору Максимилиану и сыну его императору Рудольфу дважды и трижды послов и посланцев. По этой же причине брат наш император Максимилиан и сын его император Рудольф хотели прислать к нам послов, но они еще до сих пор не приезжали. Поэтому, когда посол твой Антоний Поссевин прибудет к тебе, великому папе Григорию, вместе с послом нашим Яковом Молвяниновым, ты бы, папа Григорий, великий пастырь и ученый римской церкви, послал к брату нашему Рудольфу императору и другим христианским королям и государям [361] и установил, ка-.ким образом мы смогли бы единодушно соединиться с твоей помощью для этого с другими христианскими государями и прислал бы другое посольство обо всем этом деле. А мы, как только твои послы прибудут к нам, прикажем нашим боярам принять вместе с ними решение об этих делах, какое будет прилично.
361
В русском тексте конкретный перечень: «с братом нашем Руделфом Цесарем, и с Францовским королем, и с Ишпанским королем, и с Ангилейскою королевою и с Дацким королем, и с Свейским королем». — ПДС, т. X, с. 354.