Истории для кино
Шрифт:
Одесситы раскололись – за и против. Котелки, цилиндры и шляпы были в ужасе от этих матросов-бандитов. Кепки и платочки – за героев революции. Рабочие заводов, портовые грузчики, студенты и гимназисты бесконечной чередой провожали в последний путь старшину Вакулинчука, на груди которого покоилась картонка с надписью: «Один за всех и всех за одного».
Потемкинцам были нужны еда и вода. Но власти им ничего не давали, власти хотели взять их измором. И тогда с Пересыпи, с Малого, Среднего и Большого Фонтанов
В ночной темноте Лёдя подбегает к пристани, когда у причала остается последний ялик. Кряжистый рыбак Михайла командует цепочкой из несколько мужчин, которые перебрасывают друг другу мешки. Лёдя становится в цепочку, протягивает руки. Но Михайла придерживает мешок.
– А ты, пацан, что тут делаешь?
– Я помогаю непокоренным героям! – гордо сообщает Лёдя.
– Брысь отсюда, герой!
Один из рыбаков усмехается:
– Шут с ним, Михайла, нехай допомогает!
Он передает Лёде мешок. Мальчик сгибается под тяжестью, но все же дотаскивает и скидывает в ялик. Михайла машет гребцу на веслах:
– Привет потемкинцам! Пусть там держатся!
Ялик уходит от берега и растворяется в темноте. Михайла улыбается Лёде:
– А ты ничего, пацан… Приходи в гости!
Раздается трель полицейского свистка. Причал окружают городовые. Один было схватил Михайлу, но Лёдя дико верещит:
– Ховайся! У меня бонба!
Городовые падают наземь. Михайла исчезает в темноте. Лёдя вопит:
– Да здравствует…
Но рот ему затыкает багровомордый Ферапонт Иванович, который приходил поздравлять Вайсбейнов с еврейской Пасхой.
В доме Лёди, как обычно, никто не сидит без дела. Мама Малка гладит белье чугунным утюгом, время от времени помахивая им, чтобы раздуть угли. Папа чистит щеткой свой потертый сюртук. Старшие сестры Клава и Прасковья-Песя делают уроки. Младшая Полина вышивает крестиком. Брат Михаил разлиновывает бухгалтерские ведомости.
Распахивается дверь – на пороге городовой Ферапонт Иванович держит за шкирку Лёдю.
– Вот, любуйтесь, социялист сопливый!
– Лёдичка!
Папа бросается к сыну. Но мама перехватывает мужа за руку и строго вопрошает:
– Лазарь, что ты опять натворил?
Лёдя ковыряет пол носком ботинка. За него отвечает городовой:
– Господин социялист помогал бунтовщикам с «Потемкина».
Мама и папа дружно хватаются за сердце. Городовой прищуривается с прозрачным намеком:
– Ну, и шо теперь? У Сибир его, на каторгу?
– Что вы, Ферапонт Иванович, что вы!
Папа судорожно роется в карманах, находит купюру и сует ее в лапу городовому. Тот одной рукой держит Лёдю, а другой – вертит бумажку. И сурово качает головой:
– Не, у Сибир, у Сибир… На каторгу!
Папа со вздохом выуживает из кармана еще одну купюру, отдает городовому. Тот наконец выпускает Лёдю и грозит ему пальцем-сосиской:
– Но другый раз – точно у Сибир!
Коммерческое училище Файга было престижным, уважаемым и солидным. Добротный особняк с мраморными колоннами и лестницами, тщательно подобранный состав педагогов, концертный зал, музыкальные классы для духовного развития и отличный гимнастический зал для совершенствования тела.
Училище Файга славилось еще и тем, что из него никогда и никого не исключали. И потому рядом за партами сидели учащиеся самого разного возраста. Говорят даже, что в одном классе рядом с малолетками сидел двадцатилетний верзила.
Лёде уже четырнадцать. Явно скучая, он выбивает пальцами ритм на парте, сидя в классе в компании разновозрастных учеников. Директор Файг – маленький желчный человечек с пронзительным взглядом – прохаживается перед учащимися, сообщая, что их ожидает волнующее событие: в честь тезоименитства государя императора в училище состоится праздничный вечер, который посетят уважаемые члены попечительского совета и господа депутаты Городской думы.
Лёдю это волнующее событие совершенно не волнует. Его волнует совершенно другое: удастся ли расколоть сидящего впереди него отличника Шульца. Лёдя сзади щекочет перышком его шею, а тщательно причесанный отличник Шульц из последних сил сидит прямо, как аршин проглотил, боясь нарушить порядок.
Директор Файг продолжает рассказывать о предстоящем празднике, в ходе которого состоится бал с приглашением девочек из женской гимназии; также в честь высоких гостей будет дан концерт силами учеников училища. Вот это сообщение уже интересует Лёдю, он даже оставляет в покое отличника Шульца, не домучив его, и вскидывает руку.
– Я, я, можно я! У меня концертных номеров – куча!
Файг иронично прищуривается:
– Вы? А вы, простите, кто такой будете?
– Как… кто? – на миг теряется Лёдя. – Я студент Лазарь Вайсбейн.
– Вайсбейн? Да-да, что-то такое слышал… Но уже давным-давно не видел!
Одноклассники хихикают.
– А почему я вас не видел? – язвительно продолжает Файг. – Наверное, потому, что вы – злостный прогульщик!
Лёдя насупился и молчит.
– А что же я о вас слышал? А-а, припоминаю: вы замечательный студент, и у вас нет ни одной отметки «удовлетворительно» – только «плохо» и «очень плохо»!
Одноклассники смеются.
– Cлышал я также, что вы заперли в классе церковного регента, когда он не позволил вам петь сольную партию… Слышал, что, не выучив материал по химии, вы ставили опыты по своему разумению, что привело к поджогу лаборатории…
Лёдя пытается перехватить инициативу:
– Но я участвую во всех кружках: и в драматическом, и в оркестре, и в хоре!
– Молодой человек, возможно, вам неизвестно, что у нас – коммерческое училище, а не цирковой балаган! Так что об участии в концерте забудьте!