Истории для кино
Шрифт:
– Псевдоним… Легко сказать… Это же раз – и на всю жизнь!
– Не всегда, – возражает Скавронский. – Я, к примеру, был – Вронский. Ну, Лев Толстой, «Анна Каренина» – чем не имя для героя-любовника? Но как-то к нам приехал на гастроли столичный премьер. По фамилии… как ты думаешь?.. Вронский! Что оставалось делать? Я-то был всего лишь начинающий… Ну, сделал приставочку и стал – Скавронский.
Значит, надо придумать такой псевдоним, чтоб ни у кого не было! – решает Лёдя.
Он вертит головой по сторонам,
– Вот, может, Дерибасов?
Скавронский скептически хмыкает. И сам Лёдя качает головой:
– Не, еще подумают, что дальний родственник Дюка…
Скавронский указывает Лёде на открытое кафе:
– У меня здесь назначена встреча. Деловая.
Скавронский и Лёдя сидят в кафе. Лёдя ест мороженое, сосредоточенно думая о своем. Скавронский блаженствует: пьет пиво с креветками.
– Лёдя, я успел заметить: у вас какое-то детское пристрастие к мороженому. Причем всегда – один сорт.
– Да, ванильное с клубникой и орехами… О! А если – Орехов?
– Критики станут язвить: надо Орехову выдать на орехи!
Лёдя уныло ест мороженое. Скавронский блаженно щурится на солнце.
– Так бы всю жизнь и сидел на бульваре!
– О! Бульваров! А?
– Нет… Это что-то кафешантанное.
– А как вам… ну, скажем… Звездов?
– Чего скромничать, уж лучше сразу – Солнцев!
В кафе впархивает очаровательное круглоглазое создание. Скавронский улыбается, приподнимаясь навстречу барышне. Лёдя насмешливо шепчет:
– Это и есть ваша встреча… деловая?
Скавронский шепчет в ответ:
– Пусть будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает! – И усаживает девушку за столик:
– Прошу, Ниночка! Знакомьтесь, Лёдя, моя протеже – Нина Синявина, мечтает о сцене, собирается к Станиславскому… А это – восходящая звезда Малороссии… э-э-э… ну вы еще услышите его громкое имя! Ниночка, вы приготовили отрывок?
Барышня молча и часто-часто кивает. Скавронский вальяжно машет рукой:
– Ну-с, прошу!
Барышня робеет:
– Прямо… здесь?
– А почему бы и нет? Привыкайте к публике!
Барышня глубоко вдыхает, как перед прыжком в воду, и испуганно тараторит стихи:
– Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана…
Скавронский перебивает:
– Не верю! – и передразнивает писклявым голосом: – На груди утеса-великана… Я не вижу утеса! Лёдя, я вас прошу: покажите, как это делают профессионалы…
Лёдя теряется, но почтительный взгляд барышни придает ему смелости. Он прикрывает глаза, принимает театральную позу и басит нараспев:
– Ночева-ала ту-учка золота-ая на груди-и уте-е-еса-велика-а-ана… – И вдруг оборачивается к Скавронскому: – А как вам – Великанов?
– Великанов? С вашим-то ростом?
Лёдя обиженно надувается. Скавронский подхватывает под руку барышню:
Ниночка, пойдемте, вам нужны более глубокие и проникновенные знания! А вас, коллега, я оставляю в раздумьях!
Скавронский и барышня направляются к выходу.
А Лёдя, и верно, остается в напряженных раздумьях:
– На груди утеса-великана… Грудинин?.. Тьфу, бред! Утеса-великана… Утес! Утесин?.. Нет… Утесский? Нет… Утесов? А что, звучит – Утесов! Да! Утесов!
Лёдя выбегает из кафе за ушедшим Скавронским:
– Послушайте, а как вам – Утесов?
Но Скавронского уже и след простыл. А по улице идут люди, и все они заняты своими делами, и думают свои мысли, и никто из них даже не подозревает, что вот только что, сейчас, буквально на их глазах, рождается великий артист Лёдя… нет, какой Лёдя – Леонид… да, Утесов!
И он не выдерживает и кричит на всю улицу:
– Утесов!
Эхо многократно повторяет его крик. И кажется, что Лёде вторят улицы, дома, скалы, обрывы, море – вся Одесса:
– Утесов! Утесов!! Утесов!!!
Глава третья
«Пара гнедых, запряженных с зарею»
МОСКВА, ТЕАТР ЭСТРАДЫ, 23 АПРЕЛЯ 1965 ГОДА
Юбилейный вечер Утесова продолжается.
Среди поздравляющих деятели искусств перемежаются с представителями общественных организаций. После Аркадия Райкина и Зиновия Гердта на сцене появляются представители МИДа – пожилой сухопарый чиновник и молодая симпатичная женщина.
– Уважаемый товарищ Утесов! – торжественно начинает чиновник. – Разрешите от имени Министерства иностранных дел Союза Советских Социалистических республик зачитать официальную ноту…
Утесов перебивает с усмешкой:
– Только учтите: у меня с детства плохо с нотами – музыкальную грамоту я прогуливал!
Реплика не по сценарию сбивает чиновника, он ищет нужное место в бумажке.
Симпатичная спутница приходит на помощь:
– Дорогой Леонид Осипович! Наша нота очень простая: вы назначаетесь чрезвычайным и полномочным представителем Одессы во всем мире!
Зал аплодирует. Утесов уточняет:
– Чрезвычайный и полномочный – это вроде как посол?
– Совершенно верно – посол, – серьезно подтверждает чиновник.
А женщина-коллега улыбается:
– Да, Леонид Осипович, минуя все предыдущие ступени карьеры дипломата, вы сразу получаете звание посла.
– Почему же – минуя? – удивляется Утесов. – Нет, это просто повышение по службе. Я ведь уже ношу звание консула.
– Как… консула? – теряется чиновник.
Утесов радуется, как ребенок:
– А-а, у нашего МИДа не так уж хорошо работает разведка! – И объясняет залу: – Понимаете, мои земляки-одесситы давно называют меня консулом. Консулом одеколона.