Истории драматургии театра кукол
Шрифт:
Вместе с новыми пьесами в 60–70-х гг. в драматургии театра кукол появляется новая мера условности, утверждаются иные персонажи, конфликты, идеи.
Если прежде персонажи существовали каждый в своем мире: герои русской сказки – в русской сказке, былинные богатыри – в русской былине, пионер Петя – в городе, то в 60–70-х гг. Чебурашка и крокодил Гена могли свободно жить в поэтически-бытовом пространстве современной сказки, критически высказываться по поводу современных нравов. В пьесах начинает проявляться инакомыслие, которому невозможно было пробиться в 1-й пол. ХХ в., появляются этически и психологически объемные характеры.
Показателен пример пьес Г. Сапгира и Г. Цыферова «Хочу быть большим», «Ты – для меня», а также пьесы С. Прокофьевой «Не буду
В драматургии для театра кукол поэты 60–70-х гг. ХХ в. нашли адекватную форму для высказываний. Лаконичная мудрость и философская емкость поэзии, встретившись с театром кукол, обрели то самое Детство, о котором в 30-х гг. ХХ в. писал П. Флоренский: «Сияющий в лучах закатного солнца, Театр открывается окном в вечно живое детство» [364] .
Поэты 1950–1970-х гг. пришли к этому «питаемому сокровенным детством очагу», заново разожгли в нем огонь, который согревал их в холодный период «застоя».
В 1979 г. ВААП (Всесоюзное агентство по авторским правам) издало серию лучших кукольных пьес. Среди авторов: В. Орлов («Золотой цыпленок»), Э. Успенский («Гарантийные человечки»), Г. Остер («Все волки боятся…», «Котенок по имени Гав», «38 попугаев»), К. Мешков («Соломенный бычок»), В. Лифшиц и И. Кичанова («Неожиданная дружба», «Королевская охота») и т. д.
Наиболее популярные авторы конца 1970-х гг. – С. Прокофьева, Евг. Шварц, Г. Сапгир, И. Токмакова Н. Гернет, Ю. Елисеев, К. Мешков, С. Козлов, Е. Чеповецкий, Г. Владычина. Среди авторов, чьи пьесы в то время были особо востребованы, – Б. Заходер («Пир горой Винни-Пуха»), Н. Осипова («Осел в овчине»), А. Цуканов («Очень хитрая сказка»), Ю. Коринец и Н. Бурлова («Маленький водяной»).
В конце 1970-х гг. в драматургии театра кукол возникают новые мотивы, неведомые драматургии периода «оттепели». В поток лирических комедий, пьес-пародий, волшебных поэтических сказок начинает вливаться еще слабый, но весьма заметный «ручей» философских трагикомедий. В темах, атмосфере, образах пьес для детей и взрослых появляются драматические и трагические ноты.
Эта тенденция отчетливо прослеживается в пьесах Льва Александровича Корсунского (род. 1948) – драматурга, киносценариста, писателя, вошедшего в драматургию театра кукол конца 1970-х гг. несколькими яркими пьесами, адресованными как взрослым, так и детям. Его пьесы «Крылья», «Домик для гидры», «Бывший мышонок» хотя и не имели большой репертуарной судьбы, но были примечательны для своего времени. Жанр трагикомедии – близкое Корсунскому состояние мира. Конечно, он владеет и жанром юмористического рассказа (творчество Л. Корсунского представлено в «Антологии сатиры и юмора России XX в.»), но даже в его юморесках всегда присутствуют тревога и драматичность.
Пьесы Корсунского отличаются глубиной, узнаваемостью характеров, юмором и иронией. Среди заметных постановок по его пьесам – спектакль для взрослых «Крылья» в Московском областном театре кукол, ставший своеобразной театральной легендой (режиссер В. Елисеев, художник В. Ходнев). Это трагикомическая притча о человеке, мечтающем о небе и придумавшем крылья. Весть об изобретении доходит до его соседей-обывателей, которые встревожены известием. Зачем крылья? Куда он хочет улететь? От кого? По теме пьеса перекликается с «Братьями Монгольфье» Г. Владычиной и Е. Тараховской. Но если пьеса 30-х гг. была утилитарно-просветительской с сатирическими, плакатными персонажами, изображавшими «классовых врагов», стремящихся остановить прогресс, то «Крылья» диагностировали состояние советского общества конца 1970-х. И этот «диагноз» был малоутешительным.
Образ полета как способа преодоления страха перед «общественным мнением» раскрывается и в другой пьесе Л. Корсунского – «Бывший Мышонок», где каждый из героев прикладывает максимум усилий, чтобы Белая Ворона, слепленная из пластилина, смогла полететь. Среди героев этой философской пьесы-притчи – Руки, Мышонок, Белая Ворона, Желтый Крокодил, Зеленый Лисенок, Удавчик, Морской Кабанчик, Тигренок:
« Первым, что увидит зритель, будут две огромные Руки над бескрайним обеденным столом. На самом деле Руки самые обыкновенные, принадлежат они отнюдь не великану, а маленькому мальчику, и гигантскими Руки кажутся только пластилиновым поделкам. Руки, которые их лепят, для этих зверюшек – самостоятельное существо, таинственное и непостижимое. От чего зависит судьба наших героев? Только от Рук. Вот и сейчас неловкие детские Руки лепят что-то, замысел их никому неведом, логику угадать невозможно […]. Закончив свою работу, Руки счистили друг с друга налипший пластилин. И исчезли. Что же осталось? Серый Мышонок […] Желтый Крокодил, довольно уродливый, но вид имеет зловещий, и все благодаря длинным, острым зубам, сделанным из расчески […].
ЖЕЛТЫЙ КРОКОДИЛ (Мышонку). Мышонок, кем я стал?
Мышонок в задумчивости рассматривает Желтого Крокодила. Не может скрыть своего сострадания.
МЫШОНОК. Цыпленок, ты только не расстраивайся…
ЖЕЛТЫЙ КРОКОДИЛ (с нетерпением). Ну! Не тяни! […]
МЫШОНОК. Ты стал кро…
ЖЕЛТЫЙ КРОКОДИЛ. Какой ужас! Я стал кро! Ты прав. Гаже некуда! (Собравшись с духом). Я стал крохотным Кроликом?
МЫШОНОК (с горечью). Это было бы прекрасно! […]
ЖЕЛТЫЙ КРОКОДИЛ (в отчаянии). За что мне такое наказание! Я всегда был добрым, послушным цыпленком! Почему меня сделали Кро? Я даже не знал, что такие звери существуют!» [365] .
Темы, мысли, образы в драматургии театра кукол 70–80-х гг. побуждают режиссеров, художников, актеров, композиторов спектаклей – театры в целом – к расширению выразительных средств кукольной сцены, к поискам иного подхода к раскрытию, воплощению новых пьес.
Драматургия последней четверти ХХ в. требовала от театров более современного творческого подхода, большей изобретательности. Драматургия изменяла лицо искусства играющих кукол. Это уже был не балаганный аттракцион с маленькими куклами-человечками и огнедышащими драконами, а глубокое философско-поэтическое театральное искусство, способное в сжатой метафорической форме высказаться по самым существенным проблемам человеческого бытия.
В поисках «золотой нити»
«…Нам известно различие между пороком и добродетелью, – учил в своих «Законах» Платон, держа в руках куклу-марионетку. – Здравый смысл учит нас повиноваться лишь одной из этих нитей, следуя ее движению с покорностью и настойчиво отвергая остальные. Этой единственной нитью является золотая нить разума и закона» [366] . (Известно, что «золотой» кукольники называли нить, управляющую головой марионетки).
Над особенностями своей «золотой нити» – возможностями и свойствами кукол и пьес для театра кукол – драматурги, вероятно, размышляли с тех пор, как появились первые пьесы. В России над этой проблемой много и плодотворно размышляли в 1960–70-е гг. Тон задавали Е. Сперанский, Э. Успенский, Е. Чеповецкий, Г. Остер, С. Козлов, А. Курляндский. В начале 1980-х гг. проблема специфики этой драматургии становилась темой статей и выступлений многих театральных критиков: Н. И. Смирновой, Е. С. Калмановского, А. П. Кулиша, Б. М. Поюровского, Л. Немченко, К. Н. Мухина, А. Давыдовой, М. Гуревича и др.