Истории господина Майонезова
Шрифт:
«Ах, эти ливни – кругом голова!
Под лапой ели слушает сова,
День оглушил её, исполненный жужжанья!
За рощей заиграл пастушеский рожок,
И на пригорке горицвет раскрылся в срок –
И время как судью призвать нет основанья…»
Вот именно. В их жизни многое изменилось за двадцать лет, а ты стал совсем другим. Ты – другой. Кто ты, Котс? Космический волк, который получил все награды, какие только может получить воин? Воин, который боится только одного – потерять Бога? Ты разучился общаться. Общаться и слушать соловьёв. А соловьи, как одурели, надо же!
«Талант – не деревенский раб без прав,
Он дирижёр капелей полуночных,
Взмах палочки – и, ото сна восстав,
Невидимая жизнь зерно взрывает в почве!
А в тёмном небе – звёздным узорочьем,
Заполнив все прогалины в мирах,
Иная жизнь, что обращает в прах
Галактики и звёзд пылающие клочья!»
Когда ты попал в легион, твоим наставником стал разжалованный полковник Котс, которого все звали Токсом, как он и представился. Он передал тебе весь свой богатый боевой опыт, и такого героизма, какой проявлял этот человек, ты больше не встречал, даже, в среде отважных людей. Он тебе передал и своё имя, когда пришло время заменить на имя твой курсантский номер «372».
Наставник умер как и подобает воину: «Сам погибай, а товарища выручай»! Он спас твою жизнь, Котс! И с тех пор чужая жизнь стала для тебя святыней, потому что ты понял, что мир построен на морально – нравственных принципах, а не на материально – экономических, как тебя учили в школе.
«Но лето на исходе; опозданья
В природе не найти, и запах трав
У коноплянки помутил сознанье, -
Спорхнув с плетня, как будто бы упав,
Она глазком косится на усы
Снопов, уже просохших от росы;
Пёс вразумляет пташек: гав да гав!»
Полковник встал под вишней и поднял голову. Среди белых цветов полным ходом шла подлунная жизнь: пели соловьи, летали жуки, суетились ночные мотыльки. А выше – мерцали, словно подмигивали, звёзды, которые больше не казались романтической абстракцией!
«Жасмин уже отцвёл, идёт благоуханье
С куста шиповника; и от пыльцы растений
Першит в носу; ни тени увяданья
В потоках трав средь тёплых дуновений.
Ты можешь быть пчелой? Гудеть самозабвенно,
Из горлышка цветка ползти, пугаясь плена,
И снова застревать – напрасны все старанья!
Талант любой пчелой войдёт в любой цветок, -
Он в них давным – давно, ведь имя его – Бог…»
Котс улыбнулся и перешёл к старой яблоне с корявым раздвоенным стволом. На всех яблонях были белые цветы, а на этой – тёмно – розовые. И так было всегда, он давным – давно рисовал это дерево.
«И снова осень, листья у крыльца,
И под рогожей яблоки в корзине.
Чуть пёрышко дрожит на паутине, -
Осталось от залётного скворца.
Стою я, прислонясь плечом к рябине,
Премудрость славлю моего Творца, -
Высокопарно славлю и убого,
Как всякое дыханье хвалит Бога,
Высокую Державу всех держав…»
Благодаря нежнейшему аромату и Пышкиным стихам полковник почувствовал интимное слияние с природой, какое испытывают только счастливые.
Если сейчас выползет красный «пожарник», то Котс обязательно встретится с девчонкой. Он припал лбом к морщинистому стволу и принялся ждать. На уровне его глаз на втором ответвлении суетливо пробежал красный жучок. Котс усмехнулся. Он попытался понять её мысли, но не смог. Она вся уже жила в нём, в его мысли. Он поднял счастливые глаза и увидел её в проёме заброшенных ворот.
Девушка, не мигая, смотрела на него. На её голове был капюшон тёмно-синего плаща, руки она держала в карманах. Ах, ты, маленький надоедливый мышонок! Нашла! Прибежала! Котс справился с чувствами.
– Кто Вы, милое дитя? – сказал он, как можно спокойнее.
– Я не дитя, мне уже девятнадцать лет! – ответила она, вскинув подбородок, и посмотрела на него, как на предателя.
Он склонился в почтительном поклоне, который означал: «Простите тупого солдата, Ваше Величество!»
Когда он поднял счастливую голову, девушка уже стояла рядом, совсем близко, почти вплотную, возле самого сердца. Он склонился к ней и обнюхал её. Она не возражала. От неё пахло растениями. Конечно, так и должно быть.
– Вас, вероятно, зовут Медуницей? – спросил он с вежливой улыбкой.
– Нет. Но с этой штучкой я знакома, - бойко ответила она, - когда-то, очень давно, мы с Вами обедали за одним столом, правда, я тогда была совсем маленькой, и предпочитала есть вниз головой!
Полковник был в растерянности. Ей нравилось играть с этим большим котёнком.
– Я двадцать лет не был на Голубой Жемчужине, кроме того, после ранения у меня бывают проблемы с памятью, - сказал тихо он, скрывая ресницами весёлый блеск глаз.
– Меня не разжалобить, - заявила малышка, - но я Вам дам подсказку: мою бабушку зовут Варварой Никифоровной, а один из моих дядюшек – господин Фигурка!
– О, этих Ваших родственников я отлично знаю, Ваш дядя, как-то, подбил мне глаз снежком, а Ваша бабушка при этом заметила: «Ещё раз выругаешься, хулиган, я тебе вот этим кулачищем подобью второй глаз!» - сообщил с улыбкой Котс.
– То есть, у Вас была хорошая боевая школа? – сказала она, стараясь быть серьёзной.
– Что да, то да. А чем сейчас занимается Ваш дядя?
– Торгует водой, бриллиантами и заседает в парламенте.
– Ага. А вы?
– Развожу и выращиваю растения.
– Насколько хорошо Вы представляете мою жизнь?
– Я её представляю хорошо и готова разделить все её трудности.
– У Вас кто-нибудь был?
– Нет.
– У меня сложный характер, а с годами он становится невыносимым.
– У меня тоже.
– Но почему Вы так доверчивы? В глухом месте с незнакомым человеком?
Ему уже было страшно за неё, он уже любил её, как своего ребёнка, как свою подругу и как свою невесту!