Истории господина Майонезова
Шрифт:
Лифт погрузился в чёрное облако, мрак которого тут же поглотил луч света от прожектора с наружной стороны кабины.
– Так можно налететь на скалы! – взволнованно заговорил профессор, - Надо остановиться и переждать!
Дед не отвечал и пытался ориентироваться по известным только ему маякам.
Неожиданно из мрака, да так, что все вздрогнули, на стекло прилепилась мерзкая получеловеческая, полузвериная морда с оскаленной пастью, следом – вторая, третья, и целая стая отвратительных существ облепила лифт. Пассажиры в ужасе отпрянули от стеклянных стен. Гнусные твари скребли когтями стёкла,
– Вы побывали в таком чистом, светлом месте, и, тем не менее, двое из вас так и не осознали, что с ними произошло! – высказался с раздражением дед, - Благодаря их неверию и приключилась с нами эта оказия! Если они не раскаются в святом месте, за безопасность обратного пути не отвечаю! Да и этот-то мост без Владычицы не проскочим, вот беда!
– Но, дедулечка, мы все ещё до конца не осознали, что с нами происходит, - робко заступилась за коллектив Варвара Никифоровна, стоящая за спиной профессора с зажмуренными от страха глазами, - может быть, кто-то давно не проходил техосмотр и зря ворчит?
– Будет вам сейчас «техосмотр» - до самых косточек! – завопил дед, указывая на свирепые рожи за окном, - Отвечайте, кто из вас так и не верит, что Вселенная развернулась из Божьего Слова, как младенец внутри утробы матери разворачивается из невидимой клеточки?! Отдадим их на сжирание!!
Все молчали, вцепившись в поручни. Лифт раскачивался, словно маятник. Кровожадные твари объединили свои усилия, и всей стаей уселись, свесив грязные хвосты, на крыше лифта, отчего он, несмотря на титаническую дедову работу, рывками пошёл вниз.
Фемистоклюс застонал, ничком повалился на пол и взмолился слёзно по-стариковски: «О, Матерь Божия, Царица Небесная, не остави нас, грешных, уповающих на Тебя!»
Лифт плавно остановился, хвосты исчезли, чёрное облако рассеялось, и все, к превеликой радости, увидели крупные ясные звёзды вверху. Эти звёзды, на глазах у ещё не оправившихся от пережитого ужаса путешественников, начали уплотняться, выстраиваться в женскую фигуру, занимавшую большую часть ночного небосклона. Фигура, из золотых звёзд в золотой, звёздной же короне, повернулась и пошла, легко переступая бездны, за ней развивался серебряный, как галактика, плащ, весь изукрашенный сияющими светилами. За плащом бежали два белых козлёнка, шерсть которых была, как только что выпавший снег, белая – пребелая и блестевшая на кончиках миллиардами алмазов, а на их шеях висели серебряные колокольчики, на звон которых и направил просиявший Фемистоклюс свою машину.
Пока все устремляли умильные взоры на очаровательных козлят, грациозно перепрыгивающих с одной скалы на другую, звёздная фигура разделилась на миллионы небесных огней, занявших свои места. Козлята дружно прыгнули в одном направлении, соединились в полёте, начали быстро – быстро вращаться и стали большой яркой голубой звездой, за которой неотступно следовал Фемистоклюс.
– Смотрите, какое красивое поселение светится наверху вдали! – воскликнула Мушка, - Давайте поедем туда! Пожалуйста!
– При нашей неполадке, боюсь, нам поближе и пониже, - ответил дед, - «Москва, Москва, люблю тебя как сын»! – и добавил загадочную фразу: «И следочка не оставим, и пылинки не возьмём!»
– Но, почтеннейший, прокомментируйте увиденное по свежим следам! – взмолился профессор.
– Каждый отыщет ответ в своём сердце, - довольный найденной фразой, ответил Фемистоклюс и приступил к снижению.
Все увидели в свете прожектора внизу большой заснеженный город с множеством церквей, площадей и красивых зданий.
Лифт снизился резко, и вокруг снова стало темно.
– Приехали, одевайте тёплые вещи и выходите! – скомандовал дед.
– Начиная с «тёплых вещей», можно поподробнее! – попросила бойко Варвара Никифоровна, - У меня самая тёплая вещь – соломенная шляпка, а у других – и этого нет!
– Ничего, не сахарные, и так добежите! – отрезал Фемистоклюс.
– Надеюсь, не под обстрелом? – пошутил профессор.
Дед в темноте только крякнул в ответ.
– Ты, хоть, свет включи, старче! – сказала Варвара Никифоровна и, как зажёгся прожектор, воскликнула, - О, мы в каком-то складском помещении! Сколько деревянных бочек! – она поспешно вышла и принялась по очереди поднимать на этих бочках деревянные же крышки, приговаривая: «Брусника, огурчики, мочёные яблочки, белая с морковью капустка! А тут что? Красная со свеколкой, тоже квашенная, да какая хрустящая! Помидорки с укропчиком! А здесь что? Ох, груздочки, да какие мелкие! Вот как люди живут и не переживают, как мы, о своём чревоугодии!»
За бочками лежали, как поленья, замороженные усатые сомы, а сверху на них – две свиные головы пятачками друг к другу, словно беседовали.
– На ремонт уйдёт не меньше суток, - сказал дед.
– А ты не боишься за мочёные яблочки? – поинтересовалось голосом шаловливой гимназистки Варвара Никифоровна.
– Слушайте инструкцию! – провозгласил строго Фемистоклюс, - Ничего без разрешения не трогать! Держаться вместе! Никакой активной деятельности не развивать! Ничего здесь своего не оставлять, и ничего чужого не брать! Сейчас взять с собой самое необходимое, а медведи и чайники ваши не убегут! И начинайте выходить на поверхность, не топчитесь, как голодные увальни, вокруг солонины!
– Лаз, вероятно, в одной из этих бочек, - полушутя предположил Войшило, - надо только понять в какой?
– Лаз у Вас над головой, господин академик, а лестница у Вас за спиной! – ответил языкастый дед.
– Да где же мы всё-таки? – спросил профессор.
– В Памяти Мира! Как человек не может жить без памяти, так и Мир не может жить без Памяти! – торжественно объяснил дед.
– Это что же «ноосфера» Вернадского и Шардена? – удивлённо воскликнул профессор.
– Это место реальное, а не виртуальное, юноша! – сухо, словно обидевшись, сказал дед.
У профессора в глазах загорелись лампочки, он ухватился за перекладины лесенки и бодро, как акробат, поднялся вверх.
Люк над его головой открылся сам, всех обдало морозом.
– Пожалуйте, барин, вот Вам знатная шуба да добрая шапочка! – заговорил над головой ласково бородатый мужик в тулупе, - Преотличная шубейка, рысья, самого Вениамина Артемьича! А шапка из баргузиньего собольку!
– Самого Вениамина Артемьича? Не знаком, но передавайте ему мою благодарность, любезный, - отвечал экипированный Войшило, - без рысьей шубы здесь пришлось бы туговато!