Истории иркутских охотоведов. 50 лет вместе. Том второй
Шрифт:
Предполагая, что предстояло ночевать, а народу собралось много, решили сварить на вечер побольше шурпы из «козлятины». Тут, уже почти по тёмному, приехал на лошади ещё один охотник, Алексей. Промысловики, что были на зимовье, охотились бригадой, а этот предпочитал самостоятельно. Он сначала расставлял капканы на пушнину а потом уже промышлял мясо, потому и привёз всего одну косулю, да ещё собаки наткнулись на берлогу, и ему удалось добыть медведя. Пока разговаривали, он разделал косулю и тушу подвесил, чтоб замёрзла, как положено по стандарту на сдачу. Тем временем Никифор, как самый активный, стал готовиться варить шурпу. Взял ведро, вышел из зимовья и вернулся с полным ведром нарубленной козлятины. Понятно, я подумал, добыл он больше других и ему приятно угостить товарищей. Шурпа варилась на печке и заполняла ароматом всё помещение. Получилась добротная, наваристая. Под разговоры и байки Никифора наелись, обговорили основные новости, сытые и довольные легли спать, кто где пристроился. Проснувшись утром и выйдя из зимовья, я увидел, что от единственной косули, которую добыл Алексей, почти ничего не осталось. Оказывается, Никифор вечером накормил всех его добычей, при этом свою кучу мяса оставил в целости. Я поинтересовался, почему он так поступил? На что он без смущения отпарировал: «Эта свеженькая вкуснее, чем его вчерашние да позавчерашние». Алексей, может быть, тоже слегка опешил, когда увидел жалкие остатки мяса, тоскливо висящие на вешалах, но особо вида не подал.
Понимая, что ему отправлять с нами на склад будет нечего, он попросил съездить с утра и забрать добытого медведя. По его словам, проехать нужно всего около восьми километров, из которых шесть по лесовозным дорогам и пару по чистой мари, за пару часов должны обернуться. Решив, что медвежатина тоже к празднику на складе очень даже пригодится, я согласился. Виктор, шофёр нашего ГАЗ-66, это решение принял без энтузиазма. Но ехать нужно. Утро было пасмурным и тёплым, что было предвестником смены погоды. Как рассвело, мы выехали. Немного отъехали, и начал тихонько капать дождь, что для ноября совсем не характерно. Затем полетели снежинки, постепенно всё гуще и гуще. Только проехали до конца лесовозки и выехали к началу мари, снег повалил хлопьями, засыпая всё вокруг, в том числе и следы машины. Видимость сократилась до крайности, хотя, по словам Алексея, оставалось проехать по чистой мари меньше двух километров до большого языка леса, среди которого проходит квартальная просека, и на ней как раз и лежит медведь. В окружившей нас густой снежной кутерьме определить, где искомый лес, а тем более просека, казалось нереальным. Витя начал нервничать – куда едем, ничего не видно, давайте назад. Я его успокаиваю, мол, недалеко совсем осталось, заберём этого медведя, и назад. Продолжая двигаться по мари, я заметил вертикально торчащую из снега палку, которая была срублена и воткнута вершинкой вниз. Сразу вспомнились лекции нашего институтского преподавателя по лесоводству Натана Михайловича Красного о лесоустройстве. Такие вешки должны ставить лесоустроители на квартальной просеке в тех местах, где нет леса. Остановились, и я начал искать следующую вешку и вскоре её обнаружил. Теперь нам было понятно направление, где искать медведя. Но тут Витя сдался. Сказал, что никуда дальше не поедет, не хватало ещё, чтобы машина провалилась. Упёрся и ни в какую. Ищите, говорит, пешком, а потом меня позовёте.
Пошли мы с Алексеем по вешкам, снег начал немного редеть, и стал впереди виден лес. Метров через пятьсот добрались до берлоги, где он добыл медведя, посмотрели подъезд, и я пошёл назад за машиной. Снег к тому времени ослаб, но за два часа выпало его около двадцати сантиметров. Вышел на край леса, машу руками Вите, мол, подъезжай. А шевелений машины нет. Дай, думаю, стрельну из винтовки – неохота по мари снег топтать. Стрельнул – не реагирует, ещё пару раз отсмалил – безуспешно. Пришлось идти до него. Подхожу, а он спит себе преспокойно. Разбудил.
– Ты чего? – говорю.
А он:
– Прости, уснул!
Я понимал, что перенервничал он, от того и сморило. Зато настроение у него улучшилось, поехали до медведя, загрузили его кое-как – здоровый попался. Даже разделанный, он тянул не меньше, чем на полтора центнера мяса, да ещё жиру с полцентнера. Назад ехать было попроще, снег хоть и шёл, но видимость была. К зимовью добрались, когда начало уже темнеть. Вот тебе и пару часиков на дорогу! В лесу нельзя зарекаться, всякое бывает.
Решили в ночь не ехать, дождаться утра. В зимовье, уже когда обогрелись, поели, я спросил Виктора – чего он так нервничал? Ну, забуксовали бы, так подважили бы, поддомкратили, подрубили, да и выехали. Его ответ меня убил.
«Чем, – говорит, – домкратить? Нету домкрата!»
Я ему: «Ничего себе! Как ты поехал?»
А он – кто-то, мол, забрал с машины.
Я в ответ: «На крайняк, ваги бы срубили, подважили или воротом!»
Тут он мне и выдал: «Чем рубить? Нету у меня топора! И тросов нет!»
На такой ответ я только и смог выдать: «Ты что, пешком захотел походить? Как ты в лес поехал?»
Но его завершающая фраза меня окончательно сразила. Он выдал: «Да у меня и обуви, кроме ботинок, нету другой – ни сапог, ни валенок. Да и запаски на машине нет!»
Это было слишком…, отчего я и выпал в полный осадок. На улице опять начался снег, а ведь нам ещё предстояло сотню километров проехать по ненакатанным зимникам!
Наступило утро 6 ноября. За сутки нападало больше 30 сантиметров снега, всё кругом бело. Погрузили добычу охотников на машину и поехали в обратный путь. По дороге только и думалось – сколько проехали и сколько осталось. Среди покрова свежевыпавшего снега местами встречались большие косульи тропы с направлением на юг. Это мигрирующая популяция косуль под снег делала переходы в зимние стации – поближе к полям, равнинам. Прошло за сутки здесь косуль немало, несколько сотен точно, хотя по дороге в глаза видели всего несколько штук. Когда заехали по пути к лесорубам, которые заготавливали дрова, они рассказали, что во время снегопада косуль шло немерено, но они не обращали на них внимания.
За высматриванием косуль постепенно забылись переживания по поводу автомобиля.
И вдруг мой Витя останавливает машину, обходит её и сообщает, что пробили колесо. Ну, уж это, думаю, крандец. До райцентра осталось около пятнадцати километров, придётся идти кому-то пешком. А как Витя в ботинках пойдёт? Придётся мне, у меня есть сапоги-болотники, для мокрого снега нормально. Только оптимизма почему-то нету. Тут Витя хлоп себя по лбу!
– Да у меня же, – говорит, – на это колесо подкачка работает!
Включает – точно, поднимается баллон, но шипит сильно, дыра, видно, хорошая. Я в душе перекрестился – есть же Бог на свете! Едем дальше, Витёк поторапливается, доехать спешит. Заезжаем во двор госпромхоза, только подкатила «шишига» к складу, колесо и спустило. Тут подошёл директор – что, мол, случилось?
Рассказал ему как есть. Он понял, не стал ругаться, собрал людей, кто был. Быстро помогли разгрузиться, а заодно и прикупили мяска к празднику. Теперь можно идти праздновать 7 ноября, как и положено, с дичью. Дома праздновать намного лучше, чем в застрявшей или сломавшейся среди тайги машине.
P.S. С тех пор много приходилось ездить в тайгу по разным делам и с разными людьми, но первым делом для меня было уточнить укомплектованность и готовность автомобиля, а также экипажа. Спасибо Вите, научил. К счастью, больше такого пофигизма, как у него, мне не встретилось.
На берлогу
Дело было в начале 90-х годов. Я в то время работал главным охотоведом в Мазановском госпромхозе Амурской области. Приходит как-то в начале февраля ко мне в контору один штатный охотник, звали его Алексей Федосеевич. Промысловик опытный, передовой охотник и очень порядочный человек. Был он глуховат, но это особо не мешало ему в охоте. Приспособился охотиться с собаками и пользоваться их слухом. Одна собачка всегда была возле него на привязи, и по её поведению промысловик определял, что происходит на удалении. Если другие собаки нашли соболя, лося или ещё кого, то эта начинала беспокоиться и тянуть хозяина в их сторону. Он добывал немало зверей и каждый год обязательно по нескольку медведей.
Так вот, Алексей Федосеевич поведал мне, что собаки нашли берлогу с медведем, стрелять не стал, решил уточнить, есть ли в промхозе ещё лицензии. А в то время сезон отстрела косолапых длился до конца февраля. Лицензии тоже были. Я решил поучаствовать с ним в добыче зверя, давно хотелось сделать интересные фотографии с охоты на берлоге. Договорились ехать на промхозовском УАЗ-452 с егерем Анатолием. Узнав о наших планах, с нами попросились ещё двое желающих пощекотать себе нервы: Сергей – свободный от службы милиционер и Владимир – егерь охотнадзора. Я не стал возражать, потому как дорога предстояла неблизкая, почти две сотни километров, вполне возможно было встретить в лесу браконьеров, и помощь этих парней могла пригодиться.