Истории, рассказанные у камина (сборник)
Шрифт:
Выйдя из кабинета начальника вокзала, месье Караталь присоединился к ожидавшему его спутнику, и по поведению обоих было видно, что им не терпится как можно скорее двинуться в путь. Заплатив запрошенную сумму, которая составила пятьдесят фунтов пять шиллингов из обычного для спецрейсов расчета пять шиллингов за милю пути, они потребовали, чтобы их немедленно отвели в вагон, где сразу же заняли свои места, хотя их заверили, что пройдет еще почти час, прежде чем освободится линия. Тем временем в кабинете, который только что покинул месье Караталь, произошло кое-что удивительное.
В крупных коммерческих городах экстренные поезда заказывают довольно часто, но чтобы в один день поступило два заказа – это уже большая редкость. Однако случилось так, что не успел мистер Бланд попрощаться с первым путешественником, как к нему в кабинет вошел второй с точно такой же просьбой. Это был некий мистер Хорес Мур, мужчина с военной выправкой и манерами настоящего джентльмена, который рассказал, что внезапная серьезная болезнь его находящейся в Лондоне супруги делает его дальнейшее пребывание в Ливерпуле совершенно невозможным и призывает отправиться в путь, не теряя ни секунды. Его душевное страдание и волнение были настолько очевидны, что мистер Бланд сделал все возможное, чтобы удовлетворить его просьбу. О том, чтобы организовать второй спецрейс, речи быть не могло, поскольку расписание движения обычных поездов уже несколько нарушилось первым, но существовал иной выход. Мистер Мур мог разделить расходы месье Караталя и занять пустующее купе первого класса в его вагоне, если месье Караталь станет возражать против того, чтобы разделить с ним свое купе. Трудно было представить, что подобное решение могло вызвать возражения с чьей-либо стороны, но, когда мистер Поттер Гуд предложил его месье Караталю, тот наотрез отказался даже обсуждать его. Это его поезд, заявил он, и ехать в нем будет только он. Никакие доводы не смогли переубедить его. Месье Караталь продолжал резко возражать, поэтому от задуманного плана пришлось отказаться. Мистер Хорес Мур, ужасно расстроившись, покинул вокзал после того, как стало понятно, что ему остается лишь дожидаться обычного поезда, который отправляется из Ливерпуля в шесть часов вечера.
Ровно в 4:31 по вокзальным часам экстренный поезд с увечным месье Караталем и его могучим спутником тронулся в путь. Линия в это время была свободна, и до Манчестера остановок не планировалось.
В этом направлении поезда «Лондон энд Вест-коаст» идут по линии, принадлежащей другой компании, и экстренный поезд должен прибыть в Манчестер задолго до шести часов. В четверть седьмого администрацию ливерпульского вокзала изрядно удивила и до некоторой степени испугала телеграмма из Манчестера, в которой сообщалось, что спецрейс все еще не прибыл. На запрос, отправленный в Сент-Хеленс, который находится в трети пути между двумя городами, был получен следующий ответ:
«Джеймсу Бланду, начальнику центрального вокзала Лондон энд Вест-коаст, Ливерпуль. Экстренный прошел без опоздания в 4:52. Даузер. Сент-Хеленс».
Эту телеграмму получили в 6:40. В 6:50 пришло сообщение из Манчестера:
«Экстренный, о котором вы извещали, все еще не прибыл».
А потом, через десять минут, еще более непонятное:
«Предполагаю ошибку в указании времени движения экстренного. Только что прибыл местный из Сент-Хеленс, который должен был следовать за ним. Экстренного никто не видел. Пожалуйста, телеграфируйте, что предпринять. Манчестер».
Дело принимало самый удивительный оборот, хотя последняя телеграмма в некоторой степени успокоила железнодорожное начальство в Ливерпуле. Если бы экстренный попал в аварию, местный поезд не мог бы пройти по той же линии, ничего не заметив. Но что еще можно предположить? Куда исчез спецрейс? Возможно, его зачем-то отвели на боковую ветку, чтобы пропустить более медленный поезд? Такое объяснение стало бы возможным, если бы произошла какая-то незначительная поломка. На все станции между Сент-Хеленс и Манчестером были посланы телеграммы с запросом, и начальник вокзала вместе с диспетчером напряженно замерли у аппарата в ожидании серии ответов, которые позволили бы им точно сказать, что же произошло с пропавшим поездом. Ответы приходили в том порядке, в котором рассылались запросы, то есть начиная от ближайшей к Сент-Хеленс станции и дальше в сторону Манчестера.
«Экстренный прошел в 5:00. Коллинс-Грин».
«Экстренный прошел в 5:06. Эрлстаун».
«Экстренный прошел в 5:10. Ньютон».
«Экстренный прошел в 5:20. Кеньон-Джанкшн».
«Никакого экстренного не проходило. Бартон-Мосс».
Начальник вокзала и диспетчер изумленно переглянулись.
– За тридцать лет работы такое случилось впервые, – произнес мистер Бланд.
– Поразительно и совершенно необъяснимо, сэр. Экстренный сбился с маршрута между Кеньон-Джанкшн и Бартон-Мосс.
– И, если мне не изменяет память, на этом перегоне запасных путей нет. Значит, экстренный сошел с рельсов.
– Но как мог парламентский [28] в 4:50 пройти по тем же рельсам и ничего не заметить?
– Другого объяснения нет, мистер Гуд. Выходит, как-то не заметил. Может, местный видел что-нибудь, что может пролить свет на это дело. Пошлем еще один запрос в Манчестер и указание в Кеньон-Джанкшн, пусть немедленно осмотрят линию до самого Бартон-Мосса.
28
Парламентский поезд – установленный парламентом дешевый поезд, в котором плата за милю не превышала одного пенса.
Ответ из Манчестера пришел через несколько минут.
«Новостей о пропавшем спецрейсе нет. Машинист и проводник уверены, что никакой аварии между Кеньон-Джанкшн и Бартон-Мосс не было. На линии все чисто, никаких признаков чего-либо необычного. Манчестер».
– Увольнять надо таких машинистов и проводников, – мрачно заметил мистер Бланд. – Произошла авария, а они ничего не заметили. Экстренный просто сошел с рельсов, не повредив их… Хотя, как это могло произойти – выше моего разумения. Но другого объяснения я не вижу, и сейчас мы получим телеграмму из Кеньона или Бартон-Мосс о том, что они нашли поезд под насыпью.
Однако предсказанию мистера Бланда не суждено было сбыться. Прошло полчаса, и из Кеньон-Джанкшн от станционного смотрителя пришло следующее сообщение:
«Никаких следов пропавшего спецрейса. Он совершенно точно прошел здесь, но в Бартон-Мосс не прибыл. Мы отсоединили локомотив от товарного, и я лично проехал весь перегон, но все чисто. Следов крушения нет».
От недоумения мистер Бланд готов был рвать на себе волосы.
– Это просто безумие какое-то, Гуд! – кричал он. – Как может в Англии посреди белого дня раствориться в воздухе поезд? Бред! Локомотив, тендер {352} , два вагона, прицеп, пять живых душ… И все это исчезло на прямом участке пути! Если в течение часа не получим ничего определенного, я возьму инспектора Коллинза и сам поеду.
352
…тендер…– Особой конструкции вагон, прикрепляемым непосредственно к паровозу и как бы составляющий с ним одно целое; предназначен для запасов воды и топлива, а также смазочных, обтирочных материалов и инструментов. Англ. tender oт tend – обслуживать.
Но некоторая определенность наконец наступила. Пришла она в форме очередной телеграммы из Кеньон-Джанкшн:
«С прискорбием сообщаю, что труп Джона Слейтера, машиниста экстренного поезда, только что обнаружен среди кустов у стрелки в двух с четвертью милях от Джанкшн. Выпал из поезда, скатился по насыпи и отлетел в кусты. Причиной смерти, похоже, стали травмы головы, полученные при падении. Место тщательно осмотрено. Следов пропавшего поезда не обнаружено».
Как уже сказано, страну в это время раздирал политический кризис, и внимание публики было приковано к важным и сенсационным событиям, происходящим в Париже, где грандиозный скандал угрожал развалить парламент и погубить репутации многих известных людей Франции. Газеты писали только об этих событиях, и необъяснимое исчезновение экстренного поезда привлекло намного меньше внимания, чем если бы это случилось в более спокойное время. Поразительные обстоятельства этого происшествия приуменьшили его значимость, потому что в редакциях отказывались верить сообщаемым им фактам. Немало лондонских ежедневных газет посчитали это дело чьей-то хитроумной шуткой, пока коронерское дознание по делу смерти несчастного машиниста (дознание, которое не выявило ничего существенного) наконец не убедило их, что произошла настоящая трагедия.