Истории жизни (сборник)
Шрифт:
– Почему вы все так хорошо понимаете про других и ничего – про себя?
– Я уже ответил на этот вопрос.
– В чем дело?
– По-моему, Марион плачет…
– Я не слышу…
– Тссс…
– Все в порядке, она заснула.
Я села обратно и натянула на себя плед.
– Пойти посмотреть?
– Нет, подождем немного.
– И чего же я, по-вашему, заслуживаю, господин Всезнайка?
– Ты заслуживаешь того, чтобы
– То есть?
– То есть обращались с тобой, как с принцессой. Принцессой Нового времени.
– Пфф… Ерунда.
– Согласен. Я готов болтать невесть что, лишь бы ты улыбнулась… Улыбнись мне, Хлоя.
– Вы псих.
Он встал.
– Ага… Замечательно! Так-то лучше. Умнеешь на глазах… Да, я псих, и знаешь что еще? Я псих и хочу есть. Что у нас тут можно съесть на десерт?
– Посмотрите в холодильнике. Можно доесть детские йогурты…
– Где?
– В самом низу.
– Маленькие розовые баночки?
– Да.
– А ничего…
Он облизал ложку.
– Видели название?
– Нет.
– Так посмотрите, их как будто специально для вас делали.
– Маленькие мошенники… Смешно.
– Как насчет того, чтобы пойти спать?
– Пожалуй.
– Ты хочешь спать?
– Где уж тут уснуть со всеми этими разговорами? Мне кажется, будто я кашу в огромном котле мешаю…
– Я распутываю клубок, ты кашу в котле мешаешь. Занятные картинки…
– Вы – математик, а я – клуша.
– Клуша? Чушь какая. Моя принцесса – клуша… Господи, сколько же глупостей ты наговорила за один вечер.
– Вам тяжело?
– Еще как.
– Почему?
– Не знаю. Возможно, потому, что говорю, что думаю. Не так часто это случается… Я уже не боюсь не понравиться.
– Даже мне?
– Ну ты-то меня любишь, тут волноваться не о чем!
– Пьер…
– Да?
– Что случилось с Матильдой?
Он посмотрел на меня. Открыл и тут же закрыл рот. Скрестил ноги и через секунду изменил позу. Встал. Помешал угли в камине. Опустил голову и прошептал:
– Ничего. Ничего не случилось. Или почти ничего. У нас было так мало дней, так мало часов… Знаешь, и правда почти ничего.
– Вам не хочется об этом говорить?
– Не знаю.
– Вы больше никогда не виделись?
– Виделись. Один раз. Несколько лет назад. В саду Пале-Рояля…
– И что?
– А ничего.
– Как вы встретились?
– Знаешь… Если начну рассказывать, то нескоро закончу…
– Я ведь сказала, что не хочу спать.
Он принялся рассматривать рисунок Поля. Ему было трудно начать.
– Когда все это было?
– Это было… Впервые я увидел ее 8 июня 1978 года, около одиннадцати утра по местному гонконгскому времени. Мы находились на двадцать девятом этаже башни Хаятт,
– Вашей точности. Она с вами работала?
– Она была моей переводчицей.
– С китайского?
– Нет, с английского.
– Но вы ведь говорите по-английски, разве нет?
– Не слишком хорошо. Недостаточно хорошо для столь серьезных переговоров – это дело тонкое. Языком надо владеть виртуозно. Не улавливаешь подтекст – теряешь контроль. Я к тому же не владел терминологией, чтобы обсуждать технические тонкости, а кроме того, никогда не мог привыкнуть к китайскому акценту. В конце каждого слова мне мерещилось «тинь-тинь», если вообще хоть что-то удавалось разобрать.
– Ну и что?
– А то, что я был совершенно сбит с толку. Готовился работать со старым англичанином, переводчиком из местных – Франсуаза полюбезничала с ним по телефону и пообещала мне: «Увидите, он настоящий джентльмен…»
Куда там! Вообрази – я прилетел, огромная разница во времени, нервы на пределе, я волнуюсь, трясусь как осиновый лист – и ни одного тебе британца на горизонте. Сделка очень важная, обеспечит работой нашу фирму на два года вперед, если не больше. Не знаю, можешь ли ты все это понять…
– А чем вы торговали?
– Продавали емкости – баки.
– Баки?
– Ну да… Но не бытовые, не обычные, а…
– Да ладно, мне все равно! Продолжайте!
– Так вот, я был на взводе. Работал над этим проектом много месяцев, вложил в него кучу денег. Фирма залезла в долги, да и собственные деньги я потратил. То, что я затеял, позволяло мне оттянуть закрытие завода в Нанси. Там работало восемнадцать человек. А на меня еще наседали братья Сюзанны, эти бездельники, караулили каждый мой шаг, и я знал, что в случае чего они меня не пощадят… В довершение всех бед я страшно мучился несварением, уж извини за такие подробности, но я… Короче говоря, я вошел в этот кабинет, готовый драться не на жизнь, а на смерть, и, поняв, что вручаю свою судьбу этой… этому созданию, чуть в обморок не грохнулся.
– Но почему?
– Знаешь, нефтяной бизнес – это мир мачо. Сегодня все немножко иначе, но тогда женщин в нем почти не было…
– Ну да, к тому же вы и сами…
– Что я сам?
– Вы сами чуточку мачо…
Он не стал спорить.
– Да нет, подожди, ты поставь себя на мое место! Я ожидал увидеть старого англичанина-флегматика колониальной закалки, усатого, в помятом костюме, и нате вам – уперся взглядом в декольте молоденькой женщины… Это было выше моих сил. Такого я не хотел… Почва уходила у меня из-под ног. Она же объясняла мне, что мистер Магу приболел и ее предупредили только вчера вечером, и с силой жала мне руку, будто подбадривая. Так, во всяком случае, она объяснила мне это потом: мол, трясла мою руку изо всех сил, потому что выглядел я неважнецки.