Историко-бытовой музей XVIII в. в Петергофе: Большой Дворец
Шрифт:
[1 Франц.
– „Мое удовольствие".]
Однако, только возникновение Большого дворца и одновременные работы по планировке парка и устройству фонтанов придают петергофскому строительству тот большой масштаб, который соответствовал парадной резиденции. К этому времени в ходе Северной войны произошел решительный перелом в пользу России. А насколько тесно судьба Петергофа была связана с исходом этой войны видно хотя бы из того, что первое распоряжение о постройке Большого дворца последовало в 1715 году через несколько месяцев после победы над шведским флотом при Гангуте. Достойно внимания и то, что петергофские фонтаны были закончены и впервые пущены в год заключения Ништадтского
Если на первоначальный облик Петергофа некоторое влияние оказала буржуазная Голландия, главное место первого заграничного пребывания Петра, то все последующее строительство Петергофа шло под безусловным влиянием королевской Франции. Укрепление международной политической роли России и все более заметный переход власти внутри страны от буржуазии к дворянской бюрократии - заставляли русскую монархию брать за образец французский абсолютизм. Это нашло отражение и в дворцовом строительстве. Пребывание Петра во Франции в 1717 году и „приятнейшее удовольствие", которое он находил в прогулках по Версалю и другим загородным резиденциям французского короля, в рассматривании там всех редкостей, фонтанов и „прочих игровых вод", - все это должно быть поставлено в прямую связь с непреодолимым желанием Петра иметь и у себя, на неприветливых берегах Балтийского моря, дворцы и парки „не хуже чем в Версалии".
Чтобы осуществить это царское желание требовался незаурядный исполнитель. Таковым оказался специально приглашенный из Франции „королевский" архитектор Леблон. Он прибыл в Петербург в 1716 году во главе большой партии французских мастеров, многие из которых вместе с ним приняли участие в петергофских работах. Леблон был сделан генерал-архитектором и ведал всеми постройками. Но особенно большое влияние его приезд оказал на Петергоф. Леблон заменил неудачно начавшего постройку дворца немца Браунштейна и кроме окончания дворца и распланировки парка, будучи первоклассным по тем временам инженером, дренировал болотистую почву Петергофа и спроектировал здесь огромную фонтанную систему, до сих пор вызывающую удивление своей мощностью и гениальной простотой. За два с половиной года, проведенных Леблоном в России, петергофские парковые и фонтанные работы значительно подвинулись вперед, но еще далеко не были закончены; внутренняя отделка дворца также затянулась до 1721 года. В этом первоначальном виде дворец, хоть и бывший только двухэтажным и в шесть раз короче теперешнего, уже значительно превосходил по размерам Монплезир и был по отзыву современника одним из лучших зданий во всей стране. После смерти Леблона среди работавших в Петергофе мастеров выделялся итальянец Микетти. Под его наблюдением продолжались фонтанные работы, подвергся перестройке Монплезир, а к Большому дворцу были пристроены галлереи, значительно удлинившие и украсившие его фасад. [1]
[1 См. выставку.]
Второй период петергофского строительства наступает в сороковых годах XVIII века. Вместе с укреплением дворянской монархии изменяются официальные формы ее жизни, растет свита, усложняется придворный церемониал и все увеличивающаяся роскошь и пышность императорского быта требуют расширения парадных дворцов. Переделка петергофского дворца была поручена Елизаветой архитектору
Центральная часть дворца со стороны Верхнего сада
Растрелли, закончившему эту работу к середине века- Значительно расширив среднюю часть здания, Растрелли добавил к ней галлереи, одну из которых закончил церковью, другую так называемым „корпусом под гербом". Этот внешний вид дворца сохранился без существенных изменений и до сих пор. Что касается внутренней отделки, то в соответствии с французской модой вся она была исполнена в веселом и причудливом стиле рококо. Русское дворцовое строительство и впредь следовало, указаниям французской моды. В конце семидесятых годов архитектор Фельтен по заказу Екатерины II переделал во дворце несколько зал в новом классическом стиле.
В XIX столетии в связи с возникновением в Петергофе других более современных' царских жилищ, за Большим дворцом остается только официальная жизнь, т.-е. парадные увеселения и приемы. Он уже не переделывается, но тщательно поддерживается, как недосягаемый образец лучших времен монархии. Особенно значительные реставрационные работы происходят при Николае I, тщетно пытавшемся на закате дворцовой культуры подновить обветшавшую роскошь прошлого столетия.
Подновление старых дворцов, расширение территории Петергофа и сооружение многочисленных павильонов - все это было свидетельством чрезвычайных забот Николая 1 о поддержании престижа монархии, о восстановлении ее внешнего великолепия.
В сороковых годах XIX века происходят большие работы в петергофском дворце. Наряду с капитальным ремонтом исправляется живопись, восстанавливается позолота, возобновляется мебель. Не подлежит никакому сомнению своеобразно-„музейный", реставрационный характер всех этих работ. Парадные залы не подвергаются переделкам и только второстепенные комнаты восточной половины дворца значительно изменяют свой облик; и то только потому, что их обивка пришла к тому времени в совершенную ветхость, а первоначального убранства они были лишены еще в начале XIX века. Нетрудно разгадать смысл этого бережного отношения к прошлому. Столь убедительных форм прославления монархии, как созданные XVIII веком, в николаевскую эпоху создать было нельзя и оставалось молодящуюся монархию одевать в старые наряды.
Поэтому особое значение приобретает отделка так называемой Ольгинской половины дворца, подражающая елизаветинскому рококо парадных зал. Придворный архитектор Штакеншнейдер - расторопный исполнитель заказов Николая I и редкий мастер в области подражательных стилей, оказался как нельзя более „ко двору" и почти все николаевское строительство в Петергофе связано с его именем. Ольгинскую половину он устраивает в 1846 году в восточном корпусе дворца, выступающем в Верхний сад, на месте бывших здесь ранее личных комнат Александра I. Отделка этих комнат была приурочена к свадьбе дочери Николая I Ольги с принцем Вюртембергским. Но этот случайный повод (новобрачные пользовались этими комнатами несколько дней до отъезда в Вюртемберг) интересен только тем вотчинным, семейным характером, который старался Николай I придать Петергофу, одарив каждого из своих многочисленных детей дворцом, павильоном или даже деревней в окрестностях Петергофа. [1]
[1 О последующей судьбе Ольгинской половины см. стр. 66.]
„Доношу вашему величеству сего февраля 21 дня в Питергоф в работу пришли 150 человек татар из Азовской губернии, да из Московской губернии по прежнему наряду присланных работников 476 человек отправлены в Питергоф".
Доношение конторы от строений 1716 г.
„Работные люди"
Создание Петергофа потребовало колоссальной затраты и жестокой эксплоатации рабочей силы. Фундаментом для великолепной царской резиденции послужили кости сотен и тысяч „работных людей", жизни которых должны были компенсировать несовершенство строительной техники и исключительно неблагоприятные природные условия прибалтийского края. Болотистая почва, суровый климат, постоянные бури и наводнения, - все это чрезвычайно затрудняло строительные работы и ложилось двойным бременем на плечи подневольных строителей „российского Версаля".