Историко-бытовой музей XVIII в. в Петергофе: Большой Дворец
Шрифт:
Картинный зал
Нужно только сказать, что сами художники, выполняя социальный заказ разлагавшегося класса, далеко не всегда разделяли его вкусы и наслаждались миражами, создаваемыми их искусством. И это особенно относится к русским мастерам - выходцам из „подлого" крепостного звания. Они никогда не были гарантированы от посылки на конюшню или от продажи вместе с семьей, как продавались гнедые лошади или
Плафон, украшающий этот зал, самый ранний во дворце и был исполнен художником Тарсиа в 1726 году. Он развивает уже знакомую нам тему прославления самодержавия. Мужская фигура в пышном царском одеянии, со скипетром в руке и под императорским штандартом, представляет царскую власть, как бы охраняющую все те блага, которые олицетворены предстоящими фигурами - торговли, правосудия, военного могущества.
„ Прохладная страна! места прёузорочны!
Где с шумом в воздух бьют стремленья водоточны…
Где спорят меж собой искусство и природа
В лесах, в цветах, в водах, в небесном блеске свода"…
Державин. "Петергоф".
Балкон,
прилегающий к картинному залу, выходит в Верхний сад, центральная часть которого украшена фонтанной группой „Нептуна" и обширными цветниками, восстановленными по рисункам XVIII века в 1927 году.
Парки XVIII века были необходимым дополнением увеселительных дворцов; их планировка и подстрижка выполнялась первоклассными мастерами, и показанные на выставке образцы фигурной подстрижки деревьев и кустов напоминают нам о своеобразии французского паркового искусства. Заботы об украшении парков объяснялись тем, что последние были непосредственным продолжением дворцовых зал, что в них протекала значительная часть придворных увеселений; французская садовая терминология XVIII века подчеркивала это, именуя цветники - коврами, аллеи - корридорами, пруды и озера - зеркалами. [1]
[1 См. щит № 5.]
За Верхним садом далеко тянется фонтанная система, подающая воду из расположенных за двадцать с лишним верст богатых источников.
„Сего Леблона принять приятно и по контракту довольствовать, понеже сей мастер из лучших и прямо диковиною есть".
Из письма Петра I, 1716 г.
Кабинет Петра I
замечателен сохранившейся отделкой стен. Украшающие их резные дубовые доски (панно) были исполнены по рисункам архитектора Леблона скульптором Пино, одним из лучших мастеров того времени, приехавшим из Франции вместе с Леблоном. Главный их интерес не в сюжетах (четыре времени года, военные доспехи, охотничьи принадлежности и т. п.), а в поразительной технике резьбы и в мастерском и смелом сочетании самых неожиданных линий и форм.
Это изысканное французское искусство мало вязалось с полуазиатской сущностью русского дворцового быта в начале XVIII века. Но искусство, как одно из наиболее ярких внешних выражений иноземной культуры, особенно охотно воспринималось русским дворянством, а в первую очередь царем, и было использовано в целях „представительства" перед своими и иностранными гостями.
Спальня и Диванная
Стены этих комнат затянуты старым китайским шелком с живописными изображениями процессов изготовления китайцами фарфоровой посуды. В свое время эта живопись представляла не только художественный, но и производственный интерес.
В середине XVIII века обе эти комнаты составляли одно целое и являлись парадной спальней, при чем кровать находилась в проходе, соединяющем оба помещения, и следы от ее спинок еще сохранились на стенах. Наличие этой явно нежилой, официальной спальни в проходном коридоре парадных комнат и зал - -объяснялось подражанием французскому придворному быту. Возвеличение особы „самодержца" граничило с курьезами. Каждый царский жест, каждый акт простой жизненной необходимости считались делом государственной важности. Вставание с постели, отход ко сну, физические отправления „величества" сопровождались сложной системой церемоний и требовали существования таких, например, должностей, как смотритель царской ночной посуды или хранитель нижнего белья.
Деревянная ширма в готическом (якобы „турецком") вкусе скрывает огромный восточный диван, мода на которые была в России введена фаворитом (любовником) Екатерины II Потемкиным, после завоевания Крыма. Этот „турецкий" уголок служил во дворце своеобразным и не единственным трофеем завоевательной политики дворянской монархии. Над диваном висит портрет Елизаветы, условно изображенной ребенком в виде богини; в руке у нее медальон с портретом отца.
„Нос кривоватый можно и должно исправить, всяк должен быть одет по рангу, в художествах лишь сие различает одного человека от другого".
Из руководства живописцу XVIII в.
Гостиная
Налево за шнуром остается гостиная, затянутая шелком с изображением куропаток, вытканным по рисунку художника Лассаля на московской фабрике Са-пожниковых, одной из первых ткацких фабрик. Обветшавшая обивка этой комнаты была возобновлена в самое последнее перед революцией время. На стене - копия с портрета Екатерины II шведского художника Рослена. Окружив ее всеми аттрибутами власти, художник однако с необычным для парадного портрета сходством передал лицо уже немолодой императрицы. Не потому ли Екатерина неодобрительно отзывалась об этом портрете и жаловалась, что Рослен сделал ее похожей на "шведскую кухарку"?
Гостиная
„Роскошь в одеждах все пределы превзошла: парчевые, бархатные с золотом и серебром платья, и те в таком количестве, что часто гардероб составлял почти равный капитал с достатком".
Щербатов. «О повреждении нравов в России".
Туалетная
Нарочитая пышность костюмов и туалета, поглощавшая крупные средства, нередко из государственной казны, должна была способствовать возвеличению как особы самодержца, так и всего вообще дворянства. „Человек делался почтенен по мере великолепности его жилища и уборов". Но за внешностью всех этих „роскошеств" скрывалась по существу внутренняя некультурность „благородных".